Пустой паровоз: кто был вторым главным героем «Анны Карениной»
Несмотря на обилие у Павла Басинского разных книг о Льве Толстом, «Подлинная история Константина Левина» образует отдельную дилогию с «Подлинной историей Анны Карениной», вышедшей в прошлом году. Литературовед условно делит толстовский роман на две части, «каренинскую» и «левинскую», отражая существующую в восприятии многих поколений читателей двойственность. История трагического адюльтера Анны Аркадьевны и история духовных исканий второстепенного персонажа Константина Левина, на первый взгляд, могут произвести впечатление двух разных романов, зачем-то объединенных под одной обложкой. Критик Лидия Маслова выбрала книгу недели, специально для «Известий».
Павел Басинский
«Подлинная история Константина Левина»
Москва: Издательство АСТ : Редакция Елены Шубиной, 2024. — 348 с.
На вопрос «зачем?» Басинский отвечает вполне исчерпывающе и обстоятельно. Первая глава книги так и называется «Зачем Левин?» и начинается с цитаты из критической статьи Александра Станкевича, опубликованной в 1878 году в «Вестнике Европы». Критик иронически пеняет Толстому за чрезмерную «щедрость»: «Автор обещал нам в своем произведении «Анна Каренина» один роман, а дал два. Параллельно с романом, героиней которого является Анна Каренина, развивается в произведении автора, живет и даже переживает первый — совсем другой роман, героем которого остается Константин Левин». Право ответить на подобные упреки Басинский предоставляет самому Толстому, цитируя его письмо педагогу С.А. Рачинскому, тоже не заметившему в романе стройной «архитектуры»: «Я горжусь, напротив, архитектурой, — возражает Толстой, — своды сведены так, что нельзя и заметить, где замОк. И об этом я более всего старался. Связь постройки сделана не на фабуле и не на отношениях (знакомстве) лиц, а на внутренней связи».
Лауреат XVII сезона Национальной литературной премии «Большая книга» Павел Басинский
Внутренняя связь между Константином Левиным и его прототипом — самим Львом Толстым — давно стала литературоведческим общим местом. «Буквальных совпадений между Толстым и Левиным в «Анне Карениной» даже избыточно много, что делает «левинскую» часть романа фактически автобиографией писателя в определенный период его жизни — с 1862 по 1878 год», — пишет Басинский, давая возможность читателю сличить природу внутренних метаний Толстого и Левина самостоятельно и для этого прикладывая в конце книги философско-религиозное эссе «Исповедь», написанное Толстым в 1878 году, через пять лет после «Анны Карениной». По мнению Басинского, это эссе можно понимать как «продолжение открытого финала восьмой части «Анны Карениной» и «подлинную историю внутренней жизни Константина Левина».
С точки зрения чисто драматургической пользы от Левина, которая гораздо больше, чем может показаться при беглом чтении, Басинский поворачивает этот персонаж всеми мыслимыми гранями, что видно уже по названиям глав: «Левин и Стива», «Левин и Вронский», «Левин и Долли», «Левин и Каренин», «Левин и Кити». Но самые парадоксальные сопоставления содержатся в последней, десятой главе — «Анна и Левин», которую Басинский начинает с перечисления противоположных черт двух персонажей, сразу бросающихся в глаза: «Она — падшая женщина, причем в глазах не только света, но и самого Толстого. Он — образец добродетели». В «Подлинной истории Анны Карениной» исследователь называл героиню вулканом, теперь она представляется ему как «тайфун, разрушающий не только свою жизнь, но и судьбы окружающих ее людей». По контрасту, Левин, которому Басинский не может подобрать климатический, природный аналог, — «созидатель, рядом с которым надежно и спокойно».
Но есть и черты, сближающие эти два полюса. Прежде всего, «принципиальный отказ от участия в ролевых играх, в которые, так или иначе, играют почти все персонажи». Кроме того, «у обоих нет изначальной привычки к родственным отношениям», да и вообще «Анна и Левин — два самых одиноких персонажа в романе. Это не сразу замечаешь, но, когда это понимаешь, многое в их поведении видится несколько иначе». Отдельно Басинский останавливается на единственной в романе встрече двух самых важных фигур, которую хитрый Толстой максимально оттянул: «Анна и Левин встречаются друг с другом, когда и «каренинская», и «левинская» части романа близятся к его завершению. Словно два главных его героя прожили целую жизнь, испытали множество превратностей судьбы, горе и радость, счастье и разочарование, и вот, наконец, нашли один другого».
Описывая мгновенное взаимопонимание «с полуслова», установившиеся между Анной и Левиным при первой же встрече, Басинский даже строит оригинальное предположение, что всё могло бы сложиться не так трагично, если бы Анна для своего прыжка к свободе и бегства от лицемерных ролевых игр выбрала более положительного мужчину: «Если Левин очаровался Анной на вершине своего семейного счастья, то что было бы, если бы они познакомились в начале романа, когда Левин был оскорблен отказом Кити? Возможно, роман развивался бы иначе? Но, конечно, гадать об этом не имеет смысла».
Писатель Павел Басинский на церемонии объявления финалистов национальной литературной премии «Большая книга»
Мимолетное притяжение романтического характера, связывающее Левина и Анну, не так важно в толстовской системе координат, где главной осью является скорее Танатос, чем Эрос. «В романе все главы пронумерованы, но не имеют названия. И только одна глава пятой части под номером XX имеет название — «Смерть», — напоминает Басинский, в главе «Левин и смерть» подробно разбирающий мучительные толстовские эпизоды, связанные с «процессом ухода из жизни» брата Константина Левина — Николая. «В романе дважды подробно описывается кончина персонажей: смерть Николая Левина в провинциальной гостинице и гибель Анны Карениной на станции Обираловка под колесами товарного поезда», — от этого наблюдения исследователь переходит к теме смерти как к неизменно интересовавшей Толстого, начиная с дебютной повести «Детство», вышедшей за 20 лет до начала работы над «Анной Карениной».
Именно с темой смерти связан тот потаенный и важный для Толстого-философа внутренний сюжет, который нелегко заметить в романе, быстро затягивающем читателя в любовные и матримониальные перипетии. По мнению Басинского, «сюжет внешний изнутри подрывается сюжетом внутренним, значение которого мы не сразу понимаем. «Левинская» часть с самого начала переплетается с «каренинской» еще не видимыми нитями». Намертво связывающая Анну и Левина тема смерти как раз и образует тот самый «настоящий замОк, соединяющий и скрепляющий две половины арки одного романа. Толстой оставил его в черновиках, не позволив читателю его обнаружить». Не будем и мы выдавать в качестве спойлера обнаруженную Басинским в черновиках концептуальную находку, отметив лишь, что она наводит на новые размышления о Льве Николаевиче как мастере изощренных психологических спецэффектов.
