Мании Жизели: Любовь Мульменко сняла нервную сказку о главном
На фестивале российского кино «Маяк» состоялась премьера долгожданного второго фильма Любови Мульменко «Фрау». Режиссер живет между Москвой и Белградом, но картину сняла в Перми. На первый взгляд кажется, что парень-аутист и местная балерина — последние, с кем может отождествить себя зритель. И всё же именно этот фильм со странноватым названием — одна из главных российских картин сезона. «Известия» объясняют, как это произошло.
Под номером шесть
Примерный сюжет второго фильма Любови Мульменко был известен достаточно давно. Она даже рассказала о нем в интервью «Известиям» два года назад, а потом — перед публикацией — сама же попросила вырезать этот абзац. Может, и правильно, но все очень ждали ее новую работу.
Мульменко — это вообще один из главных авторов нашего сегодняшнего кино. По ее сценариям сняты «Комбинат «Надежда», «Еще один год», «Как меня зовут» и «Верность». Она же писала всю русскую часть сценария суперхита «Купе номер шесть». Недавно вышла «Нина». Всё это — серьезное реалистическое кино, в котором есть точное попадание в сегодняшнюю действительность, в травмы и надежды современного человека, угадывание самых тайных его чувств.
Любовь Мульменко
Любовь Мульменко в своих сценариях беспощадна и иронична как к мужчинам, так и к женщинам, хотя мужчинам всё же достается сильнее. И всё — по делу. «Дунай» — ее дебют в режиссуре — опять был каким-то важным диагнозом. Не обществу, а чему-то личному в каждом из нас. Там героиня убежала из Москвы в Белград, потому что там легко, чудесные люди, все друг с другом обнимаются, красивые мужчины пьют вино и всегда готовы ринуться навстречу любым приключениям. И понятно, что ничем хорошим это закончиться не могло, потому что героиня не хочет жить табором, а хочет, условно, простого и понятного женского счастья.
Эта тема переходит и во второй фильм, только он притворяется не реализмом, а сказкой, и смотрим мы его поначалу именно как фантазию о том, как могло бы быть. Герой — Ваня, вариация на тему Иванушки-дурачка, потому что у него явные «особенности», из-за которых он вынужден жить один.
Кадр из фильма «Фрау»
Он, конечно, «компенсированный», работает в магазине товаров для туристов, может себя обслуживать и даже завел друзей (в том же магазине), но все в округе знают, что парень всегда таскает с собой топорик (очевидный сказочный атрибут) и что лучше с ним не связываться. Знает все подробности легенды о Тиле Уленшпигеле. Однажды ему понравилась девушка, он подъехал к ней на коне с зеркалом и совой в руках, и с тех пор Ваня решил, что лучше ему завязывать с большими чувствами. Но он всё равно мечтает найти свою «фрау» и создать семью. Потому что одному быть плохо.
Кристина — балерина, особенно эффектно исполняющая Жизель. В жизни она одинокая девушка, которая живет с бабушкой, спит с женатым травматологом и тоже тяготится одиночеством. Она цинична и прагматична, потому что бабья доля — так себе штука. И она, конечно, немного Рапунцель, Мульменко ей тоже добавила ряд атрибутов, но достаточно деликатно, чтобы это не бросалось в глаза.
Кадр из фильма «Фрау»
Однажды Кристина знакомится с Ваней и предлагает жить вместе. Он добрый, честный и хочет семью, а 29 лет — возраст для балерины серьезный. Так Иванушка-дурачок уже в начале сказки получает свою принцессу, но почему-то зритель не проникается ни сказкой, ни мелодраматическими поворотами. Он чувствует саспенс, и дело не только в ощущении, что Кристина поматросит и бросит Ваню, когда ее всё это достанет.
Потому что автор этой сказки постоянно говорит с нами о другом, куда более важном и относящемся непосредственно к нам. Поэтому «Фрау» на фестивале актуального российского кино «Маяк» — самый актуальный фильм, в то время как другие иногда кажутся снятыми 30 лет назад и случайно найденными в архивах.
Только присказка
Главный инструмент Мульменко — диалоги, от которых иногда мороз по коже. «Знаешь, у твоего папы были очень красивые ноги, — меланхолично говорит Кристине мать. — Такие… гармонично развитые». Ну что может ответить Кристина? У нее самое частое слово — «забей», но «забить» никак не получается. Ей по наследству от других героев и самой Мульменко, а той — от всего нашего поколения передались эти нарастающие неустроенность, неуживчивость, беспокойство и странное чувство бездомности вкупе с сильнейшей потребностью в «доме».
Кадр из фильма «Фрау»
Этот «дом» поколение ищет в городах и странах — и почему-то нигде до конца не находит, ищет этот «дом» внутри собственного, буквального дома, но и там всё не складывается. Вроде никто не виноват, а всё равно не то. Можно выбросить из «бабушкиной» квартиры все вещи (то есть прошлые ценности), но то, что приходит взамен, не дает удовлетворения. «Что-то новое, свое — давай?» — истерично вопрошает Кристина. А оно всё довольно паршивое, и путь ему в итоге тоже на помойку. «Это так не работает!» — говорит Кристина. А оно никак не «работает».
И вот мы кружим рядом с Ваней и Кристиной. Он — идеальное принятие, разум, он справился со своими демонами. Она демонов выпускает наружу, но легче не становится. В начале фильма Мульменко ставит сцены паломничества к святой Матроне, у которой все что-то просят, а для этого нужно прийти с букетом. Но в конце фильма будет другое паломничество, отражение первого, и станет ясно, что никакой букет не гарантия, а, как говорят в русских монастырях, что выпросишь — то и выбросишь.
Кадр из фильма «Фрау»
Так постепенно сказка «Фрау» становится былью, обрастает плотью, а плоть — это страдание, боль и смерть. Тонет в Каме топорик Вани, безоружен он теперь перед временем и пространством, как и все мы. Но страшнее всего это мучительное одиночество, транслируемое в каждом кадре «Фрау» и застывшее в этом вычурном названии навсегда, как тайный дневник Вани в морозилке его старенького советского холодильника.
