Сохранная грамота: как ЕС пытается уберечь свои технологии от Китая
В Брюсселе представили список критических технологий, которые ЕС счел наиболее опасными с точки зрения зависимости в них Европы от внешних игроков. А также с точки зрения их попадания в руки стран, которые могут использовать такие технологии двояко, например в военных целях или для нарушений прав человека. При этом в Брюсселе как-то постеснялись сказать открыто, что речь идет о Китае, на снижение рисков от сотрудничества с которым была нацелена большей частью недавняя стратегия экономической безопасности ЕС. Подробнее о том, как Европа втягивается в технологическую войну с КНР и есть ли у Пекина чем на это ответить, — в материале «Известий».
Опция защиты
Во вторник, 3 октября, Евросоюз сделал первый значимый шаг к тому, чтобы критически важные технологии, имеющиеся в распоряжении европейцев, не попадали в страны, которые, по мысли Брюсселя, могут нанести вред безопасности самого ЕС. В этот день Еврокомиссия обнародовала список технологий, которые «с высокой вероятностью представляют наиболее чувствительные и непосредственные риски» для ЕС в случае их попадания не в те руки. В него, в частности, вошли передовые полупроводниковые технологии, технологии искусственного интеллекта, квантовые и биотехнологии.
До конца года Еврокомиссия пообещала провести оценку всех рисков, связанных с этими четырьмя видами технологий, уже совместно со странами-членами, а после — представить конкретные шаги по минимизации этих рисков. Не исключено, что по итогам в ЕС решат увеличить производство вышеперечисленных технологий внутри Европы, но еще более вероятно, что снижать риски будут за счет введения экспортного контроля и других ограничений на обмен технологиями с конкурентами вроде Китая.
Что примечательно, КНР при этом не была упомянута ни в одном документе, хотя именно от этой страны Евросоюз и решил оберегать свои критически важные ноу-хау.
Первым «звоночком», побудившим ЕС попытаться в целом уменьшить свою экономическую зависимость от Китая в частности и от третьих стран в целом, стал сбой в цепочке поставок в разгар пандемии COVID. А конфликт на Украине, последствием которого стал энергетический кризис в блоке, прибавил Брюсселю идеологической мотивации минимизировать риски от торговли со всеми странами, коих Брюссель не может отнести к числу дружественных. Кроме того, в Европе сочли, что ее собственные опыт, капиталы и ноу-хау не должны служить в интересах «системных соперников» (читай: Китая и России) для усиления их военных и разведывательных возможностей.
Одним из первых итогов такого концептуального пересмотра мышления внутри ЕС стала представленная в июне главой Еврокомиссии Урсулой фон дер Ляйен стратегия экономической безопасности. Она впервые добавила измерение национальной безопасности в экономическую политику, что раньше казалось немыслимым для союза, построенного вокруг идеи свободной торговли.
Тогда же в политическом лексиконе ЕС окончательно укоренилась и знаменитая концепция de-risking в противовес decoupling, то есть идея о необходимости снижать риски, а не полностью отделяться от Китая. Хотя Пекин не увидел большой разницы между первым и вторым, справедливо сочтя это попыткой протекционизма, в какую словесную обертку это ни положи.
Тем более что появление нынешнего списка технологий оказалось не единственным шагом в сторону ограничений в области торгово-экономических связей с КНР. Еще летом стало известно, что Еврокомиссия намерена усилить и унифицировать на уровне всего союза контроль за инвестициями иностранных компаний в критически важные секторы или инфраструктуру в Европе. А также ведет работу над предложением об исходящих инвестициях, которое призвано ограничить капиталовложения уже европейских компаний в чувствительные сферы за рубежом. В прошлом сообщалось и о том, что Брюссель готовит запрет для европейских компаний на аутсорсинг цепочек поставок передовых технологий странам, которые европейцы считают автократиями. Но дальнейшего развития последняя идея пока не получила.
В сентябре же Брюссель сделал (а не просто задумал) один существенный выпад в отношении Китая. После ряда возмущенных заявлений — преимущественно со стороны французов — о недобросовестной конкуренции на рынке ЕС со стороны китайцев Брюссель начал расследование в отношении субсидий на производимые в КНР и продаваемые в Европе электромобили. И если в конечном итоге еврочиновники придут к выводу о наличии недобросовестной практики, тарифы на китайские авто в ЕС могут быть подняты выше стандартной десятипроцентной ставки.
Ответный удар
Разумеется, Евросоюз не стал первопроходцем в ограничениях на сотрудничество с Китаем в сфере чувствительных технологий. В авангарде этого движения всегда стояли США, еще около года назад запретившие экспорт в КНР сверхмощных чипов для вычислений, оборудования для их производства и еще на ряд полупроводниковых технологий. При этом табу на передачу таких ноу-хау Китаю американцы наложили на все чипы в мире, если они были произведены за пределами США, но с применением американских технологий или оборудования.
А в августе президент Штатов Джо Байден подписал указ, который дал право министру финансов запрещать или ограничивать американские вложения в китайские компании в сфере полупроводников и микроэлектроники, квантовых информационных технологий и в некоторые системы искусственного интеллекта.
В Пекине такие практики считали неприкрытыми попытками подавить технологическое развитие страны, называя это отклонением от принципов честной конкуренции и рыночной экономики, и неизменно заявляли о своем праве на ответные меры. Одной из них стало недавнее решение Пекина ввести ограничения на экспорт двух редкоземельных металлов галлия и германия, которое сочли неофициальным ответом на меры Нидерландов — они вслед за США и Японией ввели ограничения на экспорт китайцам продукции своих компаний, производящих передовые чипы.
— В целом у Китая довольно широкий инструментарий для ответных мер. Приведу в пример торговую войну США и КНР: здесь Пекин вводил и ответный экспортный контроль, и серьезно ограничивал импортно-экспортные поставки из и в США, переориентировал цепочки добавленной стоимости на Юго-Восточную Азию, Евразию и Латинскую Америку, — сказал «Известиям» заместитель директора Центра комплексных европейских и международных исследований НИУ ВШЭ Александр Королев.
Еще одним примером, по его словам, стал случай с Австралией: когда Канберра начала вводить рестрикции против Пекина, начиная с 2021-го, Китай незамедлительно отвечал неформальными мерами, поскольку до прошлого года у КНР де-юре не было инструментов санкционного воздействия. Поэтому есть все основания предположить, что, несмотря на торгово-экономическую взаимосвязанность Китая с ЕС, он будет отвечать, причем довольно болезненно, ограничениями по экспорту критически важных полупроводников, которые европейцы довольно активно закупают в КНР, резюмировал эксперт.
Схожее мнение «Известиям» высказала и программный менеджер Российского совета по международным делам Юлия Мельникова. По ее словам, хоть в КНР и держатся очень стойко в своей надежде на выправление китайско-европейских отношений, но на шаги вроде возможного в будущем экспортного контроля за технологиями наверняка отреагируют.
— Китаю есть чем ответить. Это может быть асинхронная мера, но того же порядка, — пояснила эксперт.
Если будут ответные меры, то наиболее вероятная категория — это редкоземельные металлы, которые необходимы европейской промышленности, в том числе для осуществления зеленого перехода, и которые в принципе считаются визитной карточкой китайских экспортных ресурсов, резюмировала она.
