«Вместо меня подложили каскадершу и ее били»
Когда Раиса Рязанова слышит, что ее называют легендой, смеется: «Это совсем несерьезно». Действительно, народная артистка России на лаврах почивать не собирается. До конца года и в начале следующего выйдут три сериала и две полнометражные комедии с ее участием. В том числе «Цифровой код», российский ремейк корейского хита «Игра в кальмара», съемки которого только что завершились. О своей роли в этом триллере, детях, снимающих кино, слезах в пузыречке и суровом Кончаловском актриса рассказала в интервью «Известиям».
«Вместо меня подложили каскадершу»
— У «Цифрового кода» высокий рейтинг ожиданий. Во многом оттого, что продвигают его как наш ответ нашумевшей «Игре в кальмара». Что привлекло вас в этой картине?
— Мне звонит мой агент. И говорит: «Раиса Ивановна, а вы когда-нибудь на экране умирали?» Я говорю: «Один раз, да, было давно. Но там смерть моей героини не показана». Она говорит: «Хочу вас продать в одну картину. Один съемочный день. Но вас там убивают. Сначала бьют, а потом убивают, до смерти». Я говорю: «Ну давай попробуем, интересно даже». В итоге вместо меня подложили каскадершу в специальном костюме и ее били.
Кадр из сериала «Цифровой код»
— Кто ваша героиня и почему она оказывается в такой ситуации?
— Она работает в питомнике для брошенных собак. Помогает ей девушка, которая из дома убежала, потому что там мать с маленьким ребенком, заставляет ее что-то делать, а она не хочет, ей с собаками лучше, чем дома. И вот банде этой приходит задание: ее убить. Убьешь, пришлешь фотографию, получишь 100 тыс. Такие условия. И за ней погоня. Кто первый убьет, первый отправит, тот и получит. Понимаете, какая заинтересованность?
И вот однажды моя героиня ночует в этом питомнике. У нее там матрас постелен, плитка стоит, ружье. Вдруг слышит: собаки залаяли. Выходит, а ее помощница вся в кровище в ворота колотит: пусти. Бегу к ней, открываю и провожу в загон собачий. Говорю: сиди тут, не высовывайся.
Беру ружье, иду к воротам. И вижу, как сверху слезают три мужика. В масках, в соответствующих костюмах, начинают меня бить и в итоге убивают. А она, еле-еле передвигаясь, вылезает из своего закутка, открывает двери вольера, и собаки вылетают на всю эту орду.
Раиса Рязанова на фестивале «Хрустальный источник» в Ессентуках
— Круто, кроваво.
— Да уж. Ребята молодые-молодые снимают это всё. Один, такой говорливый, долго сидел рассказывал: «Вот, Раиса Ивановна, хочется, чтобы вы это сыграли. Писал практически на вас». Думаю: ой, врешь. Ну ладно, проглотила. Я думаю, что цель у него, чтобы в его городе устроили такой приют для собак. Свои тоже заморочки. В общем, должно быть интересно (смеется).
— Вы осознаете себя легендой?
— Боже мой, какая же я старая, что меня уже легендой называют. Это совсем несерьезно. Может быть, в качестве любезности или доброго отношения так говорят. На самом деле легенд у нас много, которых, к сожалению, молодежь просто не знает. Старые картины идут очень редко. Титры они не читают. Телевизор не смотрят. В кинотеатрах этого нет. Всё новое.
— Но вас-то молодежь знает хорошо, насколько я успела убедиться во время детского фестиваля «Хрустальный источник» в Ессентуках. А вас, как члена жюри, что порадовало?
— Многое, начиная с открытия. Танцевальный ансамбль «Дружба народов» — просто восторг. Девочки — нежность, грация, и все такие тоненькие, красивые, улыбающиеся. Но ребята меня просто сразили. Этих парней, юных совсем, не победить. Столько в них мощи, силы, гордости, ответственности, и всё это в танце проявляется.
Если говорить о конкурсе, то удивилась тому, что вообще существуют детские команды, которые снимают кино. Тема «С чего начинается Родина», конечно, затронута очень серьезная, очень взрослая. Радует, что вообще существуют такие идеи у современных деточек.
Видно, что занимаются они всерьез, это не просто увлечение. В командах есть все профессии для кино — операторы, режиссеры, сценаристы, гримеры. Наверное, и монтажеры есть.
Раиса Рязанова и Эвклид Кюрдзидис на фестивале «Хрустальный источник» в Ессентуках
Дай бог, конечно, чтобы этот фестиваль состоялся, укрепился и был, чтобы его продолжал поддерживать Президентский фонд культурных инициатив. И, конечно, хотелось бы, чтобы между командами была дружба и взаимовыручка. Чтобы не было так — ты лучше, а я хуже.
Интересно будет следить, во что это выльется, чем закончится. Фестивалю и его президенту Эвклиду Кюрдзидису желаю быть, расширяться, возможно, дорасти до международного форума. И дай бог, чтобы на долгие годы.
«У Герасимова в любого ученика ткни — народный»
— Участникам команд на этом фестивале от 12 до 17 лет. А вы, я знаю, не сразу пришли в актерскую профессию?
— Я сначала окончила музыкальное училище по классу баяна. Решила в консерваторию поступать. В Горький. Приехала, дали мне койку в общежитии. Послушала, как играют мальчики-абитуриенты. И думаю: Рая, куда ты лезешь? Тебе так никогда не играть, а они только поступают с такой программой.
Собрала вещи, взяла билет и уехала домой, в Раменское. Всю ночь в поезде думала, что маме сказать. И придумала. Сказала, что в этом году девочек не принимают. Год поработала, попала в театр на «Ромео и Джульетту» — и пропала.
— Раньше вы в театре не бывали?
— Нет. И ни в каком драмкружке ни разу не участвовала. Прочла в «Советском экране», как поступала в актерский вуз Надежда Румянцева. Думаю: ну и я так же. Она читала монолог Фамусова. А я — диалог Щукаря и Давыдова из «Поднятой целины». И меня взяли в ГИТИС.
Первый вопрос у мамы был: «Раечка, а артисты сколько получают?» Мама работала посудомойкой в вагоне-ресторане, получала 60 рублей. А я постеснялась ей сказать, что у меня, если бы я попала в театр, зарплата для начала была бы 69 рублей. Мама окончила полтора класса церковно-приходской школы, а у Раечки высшее образование. И вроде как артисты-то, она видит в кино, одетые, обутые, причесанные.
— Мама успехам вашим успела порадоваться?
— До первой картины дожила. «День и вся жизнь». Весь дом ходил. «Золотые рога» были уже потом. Когда я уже окончила ГИТИС.
Конечно, первое время в штат не брали, хотя снималась в картине на студии Горького. Потому что это территория ВГИКа. А во ВГИКе Герасимов, Пыжова курсы набирали, они о трудоустройстве своих учеников заботились. У Герасимова вот в любого ученика ткни — народный. С самого первого курса он их снимал, приглядывался. Из вуза они выходили уже с именем.
А сейчас я спросила у Сергея Петровича Никоненко, с которым мы в спектакле играем: «Сережа, ВГИК вроде как твой родной дом, Герасимов учитель твой, набери курс и выпускай по его школе». Он говорит: «Рая, а куда я их потом дену?» Сейчас вот так, все выпуски сами куда-то тыркаются. В мое время был ВГИК, Школа-студия МХАТ, «Щука», «Щепка», ГИТИС — пять актерских вузов в Москве. А сейчас все 25. И набирают ведь по 30, по 40 человек. И все хотят остаться в Москве и играть главные роли.
— Система актерского образования нуждается в реформе?
— Она нуждается в других учениках. Всё больше сейчас поступают не по призванию — хочу быть актером и никем больше, — а потому что сразу хотят быть звездой. Их и называют сразу звездами. А кто называет? Не народ же. Он их подчас и не знает. У нее еще диплома нет, а она уже звезда.
Президент РФ Владимир Путин присваивает звание народной артистки России актрисе Раисе Рязановой, 2005 год
Снималась я однажды с одной такой звездочкой. Режиссер ей говорит: «Вы знаете, вот здесь бы надо поплакать». «Да-да, конечно, — отвечает. — У меня слезы с собой. Я же профессиональная артистка». Я не выдержала, ушла. Это где же слезы у профессиональной артистки? В кармане, в пузыречке. Чему такую девочку можно обучить? Ничему.
Кончаловский рассказывал, как добивался в таких случаях результата. Всех на площадке предупредил: «Быть наготове». И ударил артистку одну. Специально, чтобы у нее от неожиданности брызнули слезы. Они у нее брызнули, а он говорит: «Текст давай». Потом она с ним месяц не разговаривала.
«Боль не надо носить в себе, надо выплеснуть»
— Какие ваши работы кроме «Цифрового кода» мы увидим в ближайшее время?
— Есть интересная история, «Чужой ребенок» называется. Снимает сериал режиссер Виталий Бабенко. Играю бабушку, которая приезжает воспитывать внука. Мать мальчика уехала куда-то зарабатывать, а у зятя девушка появилась. Ребенок, получается, ничей.
В другом сериале играю деревенскую бабку, которую все боятся. Потому что, когда к ней лазят в сарай, где у нее банки, варенья, закрутки всякие, огурцы-помидоры, она всех пугает — стреляет. И стреляет не солью.
— Большие роли?
— Эта маленькая, коротенькая. Но говорят: «Раиса Ивановна, нам надо, чтобы была такая». А я так понимаю, что актрис моего поколения уже почти не осталось. Поэтому я вроде как в каждой бочке затычка.
— Одна из первых ваших ролей — легендарная героиня Великой Отечественной Гуля Королева в одноименном фильме. Ожидает ли наше кино приток фильмов, посвященных СВО?
— Думаю, да. Я снималась в одной картине. Такая трехчастевочка, маленькая очень. Всё происходит в автобусе. Едет, едет и вдруг останавливается. Что такое? Выясняется, там военное кино снимают. И один из пассажиров говорит: слушайте, а что бы делал кинематограф, если бы не было войны? Что бы снимали, какие истории? Так и тут, я думаю, настанет время. Будут фильмы.
А сейчас я вот о чем думаю. Еду по городу — вижу фотографии висят большие наших погибших ребят. Ну назовите улицу в честь героя, поставьте перед ней эту фотографию. Пока его помнят. Пока родители живы. Я понимаю, что этим порадовать нельзя. Но память, память… И боль, ее не надо носить в себе, надо выплеснуть.
— Артист может публично выражать свою политическую позицию? Или ему лучше этого не делать?
— Плохо, когда творческие люди лезут не в свое дело. Когда каждый со своей колокольни что-то пытается объяснить. Просто уверовав в то, что он прав, что имеет право говорить от имени своего народа. Ты выражай позицию у себя на кухне.
Но опять же если у тебя есть взрослый сын и у него другая позиция? Как ты будешь выражать? Это, значит, в семье разлад? А мать между ними? Это очень опасно. Думать ты можешь всё, что хочешь. Но выражать — это значит кому-то навязывать свою позицию. А это добром никогда не кончится. Очень осторожно надо с выражениями.
— Вас прославил советский кинематограф. Есть ли ностальгия по тем временам?
— Я вспоминаю фестивали, на которые люди приезжали отовсюду, со всей огромной страны. Представьте себе — большой-большой зал. И каждую республику представляет девушка в национальном костюме. Башкирия, Татария, Казахстан, Туркестан, Таджикистан, Узбекистан — все, все республики выходили. Украину представляла Ира Шевчук. Красивая, молодая. Это было грандиозное зрелище. И в зале тоже сидели посланцы всех республик. Я не понимаю, почему мы вообще разлучились.
