«Сослуживцы удивлялись: артист — и пошел в зону СВО»
Он не бегал от призыва, не искал бронь, а получив повестку, понял, что отправиться в зону СВО — самый верный путь выполнить гражданский долг. Актер Павел Устинов не осуждает тех, кто прячется от армии, восхищается своей мамой, отправившей на защиту Родины еще и старшего сына. Благодарен людям, поддержавших его в судебном процессе несколько лет назад, но не готов становиться символом протеста. Сейчас Павел Устинов проходит лечение после ранения, хочет вернуться в Донбасс и заниматься творчеством. А пока — записывает стихи Бродского для телевидения. «Известия» встретились с Павлом Устиновым в Новом театре, куда актер приехал навестить своих коллег.
«На бронь я не надеялся»
— Когда была объявлена частичная мобилизация, думали ли вы, что можете попасть под нее?
— Я не думал. Я был в активном творческом процессе. Закончился контракт с МХАТ имени Горького, и Эдуард Бояков (бывший худрук МХАТ имени Горького. — «Известия») позвал меня в труппу Нового театра. Я с удовольствием принял предложение.
И только мы отыграли первую премьеру театра спектакль «Бессмертный голос», мне сразу пришла повестка.
— Вы надеялись на бронь?
— На бронь я не надеялся. За неделю до моей повестки мобилизовали моего брата. Так как я служил срочную службу, предполагал, что и мне может прийти повестка. Получив ее, решил, что это — самый верный путь выполнить свой гражданский долг.
Сцена из спектакля «Бессмертный голос» в Новом театре
— Вы осуждаете тех, кто не хочет защищать Родину?
— Как я могу их осуждать? У каждого есть свое мнение, каждый имеет на него право. Я же не судья. Любой человек совершает поступки и несет за них ответственность. Такова судьба, видимо. А она непредсказуема бывает, и мы не можем понять ее направление.
— Вы от судьбы не бегаете?
— На самом деле я сам пишу свою судьбу.
— Какой сценарий на будущее себе написали?
— В ближайшей перспективе мне бы хотелось заниматься творчеством. Его я считаю своим призванием, это — то, от чего получаю большое удовольствие.
«Ни минуты не сомневался, что надо защищать Родину»
— Вы служили в армии в Росгвардии. Относились к этому как к почетной обязанности мужчины?
— Да. Мало того, я сам хотел пойти в армию. Служил срочную в войсках Национальной гвардии Российской Федерации. Ходят слухи, что в Росгвардии я служил по контракту — такого не было.
Уже в зоне СВО я однажды встретил моего сослуживца. Неожиданно пересеклись. Было приятно, тепло пообщались.
— Вы хотя бы на минуту сомневались в том, что вам надо ехать в Донбасс?
— Нет. Я ни минуты не сомневался, что надо защищать Родину.
— С какими мыслями идете на передовую?
— Всё будет хорошо. Мы все вернемся живыми и здоровыми.
— Кто те ребята, которые находятся вместе с вами в зоне СВО?
— Там совершенно нет людей, которые были бы слабы духом. Я могу сказать точно за мое подразделение, в котором каждый человек помогает, выручает и спасает товарища. Уже не раз они делали это. И нет таких, кто бы убежал. Такого не может быть априори, потому что все друг за друга горой. Правду говорят, что «один за всех и все за одного». В Донбассе этот девиз работает еще как.
Могу рассказать историю. По нам работала артиллерия. Прилеты всё ближе и ближе. Пришлось укрыться в ближайшем подвале. В какой-то момент я решил выйти посмотреть, что происходит, в какую цель работают. Через несколько минут прилет в 10 м от нас. В соседний подвал ударила не артиллерия, а танк. Взрывной волной откидывает двери, меня. Буквально через минуту по рации сообщают ребята из соседнего подвала, что они «трехсотые» (раненые. — «Известия»).
Недолго думая хватаю саперную лопатку и с товарищем бежим к ним. Работает артиллерия, коптеры повсюду. Пришлось быстро всё разгребать. Сделали небольшой лаз, пролезли. У ребят контузия, стоит запах спекшейся крови, пороха и всего прочего. Мы довольно оперативно их вытащили, положили на носилки, занесли в полуразрушенный дом. Дождались медиков, которые оказали им первую помощь, и эвакуировали.
— Это ваши сослуживцы были?
— Это ребята из другого подразделения.
— Кто служит в вашем?
— В основном люди за 30. Есть и молодежь.
— Какие профессии?
— Спортсмены, диджеи, педагоги, рабочие. Разные.
— Они идентифицировали вас как артиста?
— В какой-то момент сослуживцы об этом узнали. Сказали: «Ничего себе!». Удивились, что я артист и пошел в зону СВО...
— ...что не откосил?
— Да.
«У меня сильная мама»
— Вы из многодетной семьи. Ваша мама отправила воевать и вашего старшего брата. Вы рядом служите?
— Он на другом направлении работает. Маме сложно. Тяжело, когда ребенок уходит, а когда двоих сыновей отправляешь… Но у меня сильная мама.
Каждый отправляющийся в зону СВО идет на определенные риски. Конечно, там каждую секунду есть опасность умереть. Но есть шанс! Это не значит, что каждый умрет.
— Можно привыкнуть к смерти?
— Нет, к смерти невозможно привыкнуть. Если человек психологически здоровый, он понимает, что такое смерть. И страшно осознавать, что рядом с тобой всё это происходит, так близко.
— Вы незадолго до отъезда женились. Как отнеслась супруга?
— Конечно, она плакала. Да все лили слезы — и сестра, и мать, и жена. Даже дети — племянники мои. Все ждали, когда я вернусь. Хотя бы в отпуск.
— Как вы рассказываете своим близким о происходящем?
— Откровенно, от всего сердца. И то, что считаю нужным.
Павел Устинов с супругой Екатериной
— День рождения вы встретили на передовой. Какой подарок получили?
— Коллеги из театра спросили, что мне нужно. По экипировке, по средствам первой необходимости всё было. Но очень нужен был тепловизионный монокуляр для наблюдения. И сотрудники театра собрали деньги и подарили мне его. За что им огромное спасибо. Монокуляр меня спасал не один раз и до сих пор помогает сослуживцам.
— Кто еще вам помогает?
— В Нижнем Новгороде есть волонтерская организация, которая нам помогает, люди совершенно удивительные. Такие люди держат наш тыл. Среди них есть мужчины, по какой-то причине не попавшие в зону СВО, но они считают своим долгом помогать, чем могут. А женщины плетут маскировочные сети, шьют трусы. Мастеровые делают печки-буржуйки. Всё это жизненно нужно ребятам на передовой.
«Я не символ протеста, не мученик — это правда»
— В 2019 году после задержания на митинге на Пушкинской ваше имя «подняли на флаг». Вы были своего рода иконой протестного движения. Были лозунги «Я/мы Павел Устинов», за вас боролись, вами восхищались. Как вы к этому относились?
— Но я не символ протеста, не символ каких-то репрессий, я не мученик — и это правда. Я просто оказался не в то время не в том месте. Всё произошедшее — большая случайность. И я еще раз хотел бы сказать всем людям, которые за меня тогда переживали, спасибо. Это серьезный поступок.
Но прошло довольно много времени. Сейчас — совершенно другая ситуация.
— Другая, да. Тогдашние заступники сейчас осуждают вас. Мол, вы были их символом, а теперь — участник СВО. Получается, разочаровали их.
— Я не могу влиять на мнение людей, мне это неподвластно. У них есть свое мнение.
Павел Устинов во время заседания Мосгорсуда, сентябрь 2019 года
— Почему артисты массово не торопятся в зону СВО с выступлениями? Боятся?
— Возможно. Страх — это нормальное чувство. Вы думаете, люди, которые там находятся, не боятся? Совершенно точно — боится каждый. Кто-то может не признаться, но это реальность. И все мы люди.
Если артисты будут выезжать на передовую и помогать ребятам поддерживать их дух, они сделают большой вклад в наше общее дело. Искусство имеет огромный вес в жизни и на передовой тоже.
— Ваши коллеги, которые не стали косить от призыва, попали в творческие военные бригады. Вам не предлагали выбрать творческое подразделение?
— Нет. Но я тоже начал об этом задумываться. У меня было взрывное ранение кисти. Как вариант, можно рассмотреть переход в эти войска.
— За время службы не утратилось актерское мастерство?
— Нет, конечно. В каждой профессии, если ты хочешь придерживаться профессиональной планки, нужно каждый день работать над собой, каждый день быть в процессе.
— А как на службе артисту держать себя в форме?
— Элементарно. На срочной службе есть клубы. Там проходят разные творческие мероприятия, концерты. Желающие поют, стихи читают. При желании есть возможность разбежаться в творческом плане.
«Будет и серьезная проза, и поэзия, и фильмы»
— Как вы получили ранение?
— Когда вставлял ракету в РПГ (ручной противотанковый гранатомет. — «Известия»), она сдетонировала и выстрелила. Мне разорвало руку.
— За время службы в расположение части приезжали артисты с концертами?
— Приезжал один музыкант. Не припомню его имя. Мы вышли в поле, и он играл нам на гитаре, пел свои песни. Оказалось, он тоже ветеран боевых действий. А теперь поддерживает нас.
Что бы ни говорили, это очень сплачивает и мотивирует. Я как творческий человек могу сказать, что мне там не хватает творчества. И как бы банально ни звучало, но это морально помогает переживать весь тот ужас.
— Не нашлось пока продюсера, который, узнав, что вы служите, сделал вам творческое предложение и согласился ждать возвращения?
— В данный момент я прохожу лечение. Даже если бы были какие-то предложения, пока нет возможности всё это реализовать.
С того момента, как меня призвали, очень поддерживает Новый театр. Режиссер Валентин Клементьев говорит, что весь коллектив театра переживает. Коллеги хотели бы, чтобы я скорее вернулся живым и здоровым, чтобы участвовал в спектаклях.
— Как скоро вы пообещали вернуться?
— Я не давал никаких обещаний.
— Вы находитесь на лечении, но при этом записываете поэтический цикл на телевидении. Что это за проект?
— Артисты читают классические стихотворения, которые будут показывать вместо рекламных пауз. Я буду читать Бродского «И вечный бой…»
Сцена из спектакля «Лавр» в МХАТе имени Горького
— Вы строите планы на работу в будущем?
— В данный момент мне очень хотелось бы продолжить играть в спектакле «Лавр» (хит МХАТ имени Горького в постановке Эдуарда Боякова. — «Известия»). Это довольно сильное произведение Евгения Водолазкина. Очень жалко, что спектакль сейчас не идет. Его должны вернуть зрителю, но уже в Новом театре в октябре этого года.
А пока я прохожу лечение, меня пригласили на спектакль «Лубянский гример». Жена даже расплакалась в конце, я тоже уже был на таком повышенном психологическом трепете.
— Почему художественных произведений о происходящем в Донбассе практически нет? Творчество невозможно в экстремальных условиях?
— Нужно время. Произведения появятся, когда люди начнут рефлексировать. Будет и серьезная проза, и поэзия, и фильмы.
— А какую книгу вы взяли с собой?
— Жена подарила Стивена Кинга. Когда была возможность, читал. Это очень отвлекает. А кто-то из ребят читал Новый Завет.
— Видели людей, которые начали верить в Бога?
— Видел верующих. Но не знаю, там ли они обрели веру или до всех событий.
— А вы?
— Я человек невоцерковленный. Но определенные мысли в этом направлении у меня стали появляться. Возможно, это — моя дорога к Богу. Я ничего не отрицаю.
— Среди ваших знакомых есть те, кто покинул страну?
— Все мои друзья остались в России.
— А как быть с теми, которые не просто уехали, но еще и грязь льют?
— Если человек оскорбляет русских, говорит, что хочет видеть на месте нашей страны «радиоактивный пепел», это — не гражданин России. Такие высказывания не должны прощаться.
Павел Устинов
— Есть у вас мечта?
— Непростой вопрос. Мечт много. Озвучивать не хочу. Надеюсь, что скоро всё будет хорошо.
Павел Устинов — актер театра и кино. Родился 26 декабря 1995 года в Дудинке в многодетной семье. В 2017-м окончил Высшую школу сценических искусств Константина Райкина. с 2017 по 2018 год проходил срочную службу в Национальной гвардии РФ. В 2019-м — актер МХАТ имени Горького (играл в спектаклях «Лавр», «Вишневый сад», «Я уведу тебя из прошлого»). С 2022 года — актер Нового театра. В октябре 2022-го призван по частичной мобилизации в зону СВО. Снимался в фильмах «Лед – 2», «Спутник», «Трейдер».
