Дай до: в Большой театр вернулся «Трубадур»
Накаленные страсти и борьба за свободу. Призраки прошлого и неотвратимость возмездия. А еще верность, ненависть, материнская любовь, героика, лирика и много бельканто. На исторической сцене Большого театра 30 марта состоялась премьера оперы Джузеппе Верди «Трубадур». В год 170-летия великого сочинения «Известия» оценили его актуальность.
В честь Его Величества
«Трубадура» Москва услышала всего через три года после римской премьеры, состоявшейся в феврале 1853-го. Это был один из первых спектаклей, которыми открылось восстановленное после пожара здание Большого театра. Оперу представила итальянская оперная труппа Дирекции императорских театров в честь коронации Александра II.
С 7 января 1859 года ведет свою историю отечественный «Трубадур», представленный в Большом театре русскими артистами на русском языке. С тех пор опера практически не покидала московские подмостки. В ней блистали Елена Катульская, Валерия Барсова, Мария Максакова, Бронислава Златогорова, Пантелеймон Норцов, Мария Биешу, Тамара Милашкина, Маквала Касрашвили, Галина Калинина, Кира Леонова, Ирина Архипова, Елена Образцова, Тамара Синявская, Юрий Мазурок, Юрий Гуляев, Сергей Лейферкус, Зураб Соткилава, Владислав Пьявко и другие звезды.
В феврале 1998 года «Трубадур» взял паузу, которая длилась четверть века. И вот в год своего 170-летия великое произведение вернулось на прославленную сцену — в концертном исполнении и на родном итальянском языке.
Вино ждет
Верди писал «Трубадура» после горького для него поражения итальянской революции, в пору личных несчастий. Вероятно, поэтому музыковеды отмечают мрачный характер произведения, хотя на самом деле там, как всегда у композитора, немало бодрой жизнерадостной музыки и светлой жизнеутверждающей лирики.
Действительно мрачно обстоит дело с крайне запутанным сюжетом. Интрига тонет в невнятной последовательности сцен, отягощенных мелодраматическими эффектами. Сменяют друг друга средневековые замки, цыганские таборы, тюремные застенки, поединки, мщения, отравления и прочие роковые тайны, а кто кого убил, сжег, предал, яснее не становится.
Есть легенда, что в одной из таверн близ театра Ла Скала до сих пор замурована бутылка вина — тому, кто перескажет сюжет «Трубадура», ничего не перепутав. Но есть и другая легенда, а скорее всего, быль, которая свидетельствует о том, что «Трубадур», несмотря на сюжетную путаницу, безотказно завоевывал людские сердца.
Когда в марте 1861 года завершился процесс объединения южных и северных итальянских земель, народ на площади в Риме ждал известий о подписании договора, решавшего судьбу страны. Глава правительства Камилло Кавур, выйдя на балкон, говорить не стал, а запел кабалетту Манрико из «Трубадура». Люди разразились приветственными криками: «Италия едина!»
Этот случай говорит о великой силе музыки, которой по большому счету не нужны сюжеты и прочие материализации, в том числе сценические. Поэтому решение руководства Большого театра представить оперу в концертном исполнении — правильный ход.
За него, во-первых, драматургические особенности «Трубадура» — события там оживают исключительно в рассказах персонажей. А во-вторых, публика устала от режиссерской оперы, в которой идеи постановщика почти никогда не совпадают с идеями композитора. Концертная постановка — отличная возможность сосредоточиться на авторе.
Отложил гитару
К оформлению подошли с минималистской тщательностью. Кулисы и задник декорировали темными панелями. На сцене разместили места для оркестрантов, подиум дирижера и станки для хора. Для певцов, сомневающихся в тексте, установили пюпитр с нотами. Дресс-код избрали концертный: мужчины во фраках, дамы в вечерних платьях.
За пульт оркестра Большого театра встал дирижер-постановщик испанец Жорди Бернасер. Это его третий проект в России. До ГАБТа он дважды работал в Мариинском театре: дирижировал балетной версией «Кармины Бураны» Карла Орфа и концертом Пласидо Доминго.
Дирижер он, судя по «Трубадуру», грамотный и дотошный. Во всяком случае, его работа опровергает утверждение о том, что оркестр Верди — большая гитара (приписывается Рихарду Вагнеру). Расклада, когда вокалисты солируют, а инструменталисты аккомпанируют, не было даже в намеке.
Оркестр и вокал прозвучали как единое целое — голоса, кажется, рождались из оркестровой ткани. Идеальным ансамблем и тембровым балансом по традиции отличился хор ГАБТа, особенно мужская его часть, энергично, но без нажима проведшая военные сцены.
Только лучшие
«Трубадур», по словам Энрико Карузо, опера «четырех лучших в мире певцов». Это значит, что она требует первоклассных сопрано, меццо-сопрано, тенора и баритона, причем обязательно, чтобы они соответствовали друг другу по темпераменту и уровню мастерства.
В премьерной четверке, собранной ГАБТом, был явный лидер — Хибла Герзмава, певшая Леонору в Мадриде и Барселоне. По словам певицы, она объездила все места, связанные с оперой и ее сюжетом, много смотрела и впитывала. Но, похоже, основной ее багаж в этой роли — великолепная школа и артистический опыт.
Партия Леоноры окаймлена полярными по эмоциям высказываниями. В начале следует безмятежная каватина Tacea la notte placida («Тихая безмятежная ночь»), где кантилена соседствует с танцевальными ритмами. В конце — огромная сцена с речитативом и трехчастной арией D’amor sull’ali rosee («Вздохи любви и печали»), после которой сразу же идет не менее тяжелый дуэт.
Этот вокально-драматический диптих, кажется, нуждается в двух разных типах сопрано — легком подвижном и насыщенном драматическом. Певице — редкость! — с равным успехом удается и первое, и второе, причем в обоих случаях с филигранной отделкой деталей. Темповые нюансы исполнительницы могут служить отдельным предметом мастер-класса — настолько к месту, что называется, в образ, возникают ее accelerando, rallentando и ritenuto.
Если героиня Герзмавы проходит путь от беззаботной отроковицы до готовой на самопожертвование женщины, то цыганка Азучена (в этой партии дебютировала Агунда Кулаева) с не меньшей убедительностью существует на эмоциональном пределе, мгновенно переходя от экзальтации к прострации.
У певицы ровный голос со звенящими верхними нотами и красивым средним регистром, но для этой партии главное его богатство — темные демонические низы, особенно завораживающие в рассказе о казненной матери (Stride la vampa! — «Пламя пылает!»).
Децибелы в тонусе
Графа ди Луна, преследователя Азучены, Игорь Головатенко подает персонажем не злодейским, а искренне заблуждающимся. Он немного солдафон, но у него своя правда. Это одна из коронных партий артиста — и да, он демонстрирует настоящее вокальное качество на всем протяжении «забега», а сложнейшую арию Il balen del suo sorriso («Сияние ее улыбки»), адресованную Леоноре, поет просто играючи, с легкостью ориентируясь в предельной для баритона тесситуре и непринужденно меняя динамические нюансы.
Для прирожденного лирического героя, красавца-блондина Ивана Гынгазова (Манрико) участие в «Трубадуре» тоже не дебют. Заглавную роль он пел в «Геликон-опере» и, надо признать, с теми же огрехами. Голос у артиста полетный, звонкий, звучный, но децибелы, на которые он не скупится, не должны отменять работу над партией, а с этим у Ивана проблемы. И любовное признание героине — Deserto sulla terra («Вечно один с тоскою»), и героический призыв к сопротивлению — вышеупомянутая кабалетта Di quella pira («Страшное пламя костра») были исполнены в одной манере — эмоционально и, увы, неряшливо.
Кстати, Di quella pira Иван спел в оригинальном до мажоре, взяв, хотя и не слишком мощно, верхнее до, что для теноров считается высшим пилотажем. Но поскольку до того он как-то неубедительно прошелся по тексту, скомкав духоподъемные места, публика реагировала вяло. Гораздо больше энтузиазма вызвали по-настоящему боевые реплики мужского хора.
В весеннем премьерном блоке еще два представления. 31 марта Манрико споет заслуженный артист России Олег Долгов. Лет восемь назад в концертной версии Госкапеллы России под управлением Валерия Полянского он выглядел очень хорошо. Стоит послушать его и на этот раз.
