Второстепенные люди: в МХТ имени Чехова поставили «Дядю Ваню»
В МХТ им. А.П. Чехова представили первую премьеру в рамках юбилейной программы, приуроченной к собственному 125-летию, — спектакль «Дядя Ваня» в постановке Дениса Азарова. Режиссер не только рассказал историю про жизнь обитателей усадьбы Войницких, но и вывел на авансцену дворянскую прислугу, чья жизнь понятнее и проще. «Известия» побывали на премьере и оценили, не заигрались ли в классиков последователи Станиславского и Немировича-Данченко.
Замах на святое
Для режиссера Дениса Азарова, первый сезон сотрудничающего с МХТ им. А.П. Чехова, ставить «Дядю Ваню» было серьезным риском. «Это сложная пьеса сложного автора про сложных людей», — говорит Азаров. Но азарт переборол страх. Поставить Чехова к юбилею МХТ еще и ответственно. Тем более эта пьеса уже не раз инсценировалась на прославленных подмостках.
Впервые ее поставили в Художественном театре в 1899 году Константин Станиславский и Владимир Немирович-Данченко. Это был второй сезон МХТ. Но этого могло бы и не произойти, потому что пьеса должна была идти в Малом театре. И шла бы, если бы Антон Павлович сократил ее. Чехов отказался, и «Сцены из деревенской жизни» (такой подзаголовок дал автор своему произведению) попали в Художественный театр.
А последний раз «Дядю Ваню» здесь ставили в 2004 году. Это был спектакль «Табакерки», репертуаром которой заполняли Основную сцену МХТ. В роли профессора Серебрякова — Олег Табаков, дядя Ваня — Борис Плотников, Елена Андреевна — Марина Зудина, Соня — Ирина Пегова.
В свой спектакль Денис Азаров пригласил не только артистов МХТ — Авангарда Леонтьева (Серебряков), Светлану Колпакову (Елена Андреевна), Павла Чинарева (Астров), Дарью Трухину (Соня), Дарью Юрскую (Войницкая), Ивана Дергачева (Телегин), но и коллег из других театров. Так, главную роль дяди Вани исполнил Сергей Епишев, известный по спектаклям Театра Вахтангова, а старую няню — Ирина Выборнова из Театра имени Гоголя.
— В труппе МХТ много замечательных артистов, но мне показалось, что наличие в спектакле высокого Сергея Епишева в роли дяди Вани и невысокого Авангарда Николаевича Леонтьева в роли Серебрякова — это уже решение, — рассказал «Известиям» Денис Азаров. — С Епишевым мы уже работали вместе, он играл Чичикова в «Мертвых душах» в Театре Романа Виктюка. И это важно — заходить в материал с артистами, с которыми тебе комфортно.
Лес да лес кругом
Спектакль начинается с изображения на экране соснового бора в лучах заходящего солнца. Открывается занавес, и на сцене — лес. Меж деревьев жители усадьбы Войницких, в которой происходит дело. В какой-то момент деревья превращаются в доски. Из них сколочен барский дом. Длинный стол с кипящим самоваром, дядя Ваня, строгающий рубанком деревяшку. По замыслу художника Николая Симонова пол засыпан опилками. То ли мастерская, то ли цирк, а может, и лесопилка. На скамье у стола доктор Астров. Он приехал по вызову к профессору Серебрякову, страдающему от подагры, а тому помощь не нужна.
«Кругом тебя одни чудаки, сплошь одни чудаки, — говорит он. — А поживешь с ними года два-три, и мало-помалу сам незаметно для себя становишься чудаком».
Больная тема для Астрова — истребление лесов. Астров испытывает счастье от того, что сажает березки. И возмущается, что люди не осознают — исчезают и гибнут чудные деревья, мелеют реки. Топливо лежит на земле, а людям трудно нагнуться и поднять его. Он заявляет, что печки топить можно торфом, а сараи строить из камня. Дядя Ваня не любит всей этой философии. Он влюблен в Елену Андреевну, жену профессора Серебрякова. Он говорит ей о любви, но та признается, что тупеет от этого. Ей противны объятия дяди Вани. А тот знает: когда нет настоящей жизни, живут миражами.
Фам-фаталь Елена Андреевна — греза и Астрова, в которого влюблена Соня, дочь Серебрякова. Фигуристая женщина, то соблазняет мужчин своими оголенными плечами, то удивляет цветочным веночком на голове. Она может и рюмку выпить, и пойти на примирение с падчерицей Соней, признаться ей, что не права.
«Если бы Елена Андреевна захотела, то могла бы вскружить мне голову в один день... Но ведь это не любовь», — рассуждает Астров.
Свою неразделенную любовь доктор топит в водке. А утратив стойкость, падает под стол и оттуда ведет философские беседы с собутыльником дядей Ваней.
По мнению Сергея Епишева, это спектакль про интеллигентных людей, которые оказались в вынужденном соседстве друг с другом, и каждый из них переживает свой личный кризис. В спектакле чувствуется глубокое одиночество каждого героя. Все живут не своей жизнью и не хотят себе в этом признаться. Чехов разбирался в сложности взаимоотношений людей. А люди решают вопросы смысла жизни и смерти, ненависти и, конечно же, любви.
— Но вот проблема, все любят не тех, кто любит их, — считает режиссер. — Тут нет ни одной счастливой влюбленной пары. И ни у кого нет шансов на простое семейное счастье.
Балет на сеновале
Режиссер решил копнуть глубже — не только в суть проблем высшего сословия, но и подсмотреть за жизнью людей, прислуживающих господам. Пока хозяева мучаются философскими изысканиями, вокруг бурлит жизнь. Оказывается, прислуга самовыражается в домашнем театре. Хозяйка Мария Васильевна, мать умершей первой жены доктора Серебрякова, ставит с дворовыми девками Агашкой, Стешкой и Машкой балет. Ее мужики потеют у станка, и не у токарного. Тянут носок, выворачивают стопу, делают па и плие.
Войницкая-старшая то ли спятила, то ли реализует себя. В исполнении Дарьи Юрской Мария Васильевна больше похожа на классную даму, строгую с указкой в руках. Она зачитывается бредовыми статьями доктора, грезит балетом, пьет коньяк и говорит с прислугой на французском. Мужики по первому ее требованию приносят мольберт, где барыня пишет красной краской белиберду, не забывая четко вписать свои инициалы на полотне. Ее дворовые девицы, замотанные в платки, одетые в майки и балетные юбки, в четыре прыжка пересекают авансцену.
И если у господ дисконнект в отношениях, то у прислуги жизнь бурлит. Они ходят на свидания, встречают рассвет, стоят на голове, спят на сеновале. И не придают значения глупостям и мелочам.
— У них происходит что-то честное и простое, — рассказывает о замысле Денис Азаров. — Это нормальные люди, у которых всё просто. Увидел человека, полюбил, поженились, родились дети. И у главных героев есть некая зависть. Почему прислуга так может, а они — нет.
Человек убеждений
Серебряков Авангарда Леонтьева — человек убеждений, которые не все окружающие разделяют. Но он отстаивает себя до конца.
— У Чехова все несчастны. Они не знают об этом, но догадываются, — говорит народный артист России Авангард Леонтьев. — Чехов ведь доктор, он не любил, когда его называли писателем. А доктор не имеет права на ложь. Он обязан говорить правду пациенту. И мы все ждем ее от врачей и только от них. А так, мы любим всё розовое, сладкое.
Для Авангарда Николаевича Чехов — великий автор. Он когда-то начинал свой путь в «Современнике», где в спектакле Олега Ефремова «Чайка», управляя машинами, делал шумы за сценой, изображающие ветер, дождь. Потом были Епиходов и Гаев в спектаклях Галины Волчек.
— Роль для меня очень трудная, — поделился с «Известиями» Леонтьев. — Идеалом для меня является сцена в исполнении Андрея Мягкова (дядя Ваня) и Олега Борисова (Астров) из спектакля Олега Ефремова 1985 года в Художественном театре. Она всего четыре минуты, но как гениально они играют. Хотелось бы к этим эталонам, по возможности, стремиться.
«Надо, господа, дело делать! Надо дело делать!» — финальные слова Серебрякова звучат как установка.
В пьесе всё сконцентрировано на любви. И, конечно же, хорошо там, где нас нет. Чехов очень ироничный автор. Эту иронию попытались считать создатели спектакля.
