«Воссоздавать на экране теракты неприемлемо»
Актер Жан Дюжарден и режиссер Седрик Жименес, автор триллера «Шрамы Парижа», считают, что воспроизводить на экране взрывы и массовые расстрелы — неприемлемо. Гораздо важнее передать подлинные эмоции участников и невольных свидетелей страшных событий и найти вместе со зрителем точку опоры. Об уроках и травме трагедии французской столицы ноября 2015-го, сплачивающей силе общего горя и перформансе звезды «Артиста» Мишеля Хазанавичуса в роли агента SDAT «Известия» поговорили с создателями ленты.
«У меня не было сомнений, кому отдать роль человека, возглавляющего операцию»
— Вы и сценарист Оливье Деманжель создали удачный микс из драмы, триллера, полицейского процедуала и докьюментари. Съемки проходили на реальных местах событий, однако перестрелок и сцен расправ смертников ИГИЛ (запрещенная в России террористическая организация) над парижанами вы решили избежать. Считаете, что это было бы слишком травматичным?
Жименес: Воссоздавать на экране теракты было бы неприемлемо. Мы же не военные корреспонденты, которые идут в самое пекло, снимают всё как есть и показывают эту ужасающую реальность широкому зрителю. Одно дело — дать какие-то фрагменты в телерепортаже, совсем другое — адаптация такого контента для большого экрана. Мне это кажется невыполнимой задачей.
Другой важный момент — оптика. Мы видим события глазами агентов SDAT (sous-direction anti-terroriste, управление по борьбе с терроризмом. — «Известия»), которые сами не выезжали на места происшествий — они мгновенно мобилизуют все силы у себя в участке, чтобы как можно скорее начать расследование и принять грамотные ответные меры. То есть, снимая кино от лица полицейских, которые сами не были на месте терактов, мы тоже не испытывали необходимости туда отправляться.
Седрик Жименес на съемках фильма «Шрамы Парижа»
Наш фильм скорее о человеке и обществе, столкнувшихся с трагедией, и о том, как сработали спецслужбы. Мне показалось, что не стоит оставлять за кадром их усилия, наоборот — пора отдать им должное, а заодно рассказать, что скрывается за их подвигами. Никто из них не возвращается после работы домой к своей семье, никто не имеет по-настоящему крепких отношений с родственниками. Их работа всегда требует полной отдачи, 24 часа в сутки. Они отодвигают на второй план абсолютно всё, так как нет ничего важнее, чем поставленные перед ними задачи.
— Еще один сильный момент ленты — блестящий актерский состав: Жан Дюжарден, звезда фильмов «От кутюр» и «Французский вестник», Лина Кудри, Анаис Демустье, Жереми Ренье.
Жименес: У меня подобрались прекрасные профессиональные актеры, которые, изучив сценарий, также прониклись важностью идеи общенационального сплочения перед лицом террористической угрозы, и работали уже на это. Причем все эти смыслы возникли сами собой, не приходилось ничего объяснять и тем более навязывать. С Жаном Дюжарденом я успел поработать в фильме «Французский транзит», и у меня не было сомнений, кому отдать роль человека, возглавляющего операцию.
Дюжарден: Главная идея ленты и основа сценария — момент национального единения вокруг общей беды. Мой любимый эпизод, который, как мне кажется, объясняет весь замысел «Шрамов Парижа», — это кадр, когда сотрудники полиции сидят в опенспейсе, телефоны разрываются, вокруг беготня посетителей, паника, крики, неимоверная суета, полный хаос, но людям всё равно нужно как-то среди этого всего найти ресурсы для работы.
«Этот страх я очень ясно ощущаю до сих пор»
— Все герои ленты, от пострадавших горожан до агентов SDAT, оказываются бессильными перед лицом угрозы. Пятиактная драма, рассказывающая о событиях, происходивших в течение пяти дней с 15 ноября, представляет собой цепь неудач, ложных свидетельств, запутанных схем. На самом деле купировать угрозу позволяет только чудо…
Жименес: Найти за пять дней горстку террористов в таком огромной мегаполисе, как Париж, — задача, почти не имеющая решения. В таком случае остается уповать только на чудо, и именно в этом сила сценария, который принес Оливье Деманжель. Материал действительно великолепный: в нем сочетаются ум, сдержанность, деликатность и огромный нарративный потенциал, что лично я встречал крайне редко. Поначалу я несколько переживал насчет самого сюжета, но, изучив текст, я понял, что просто обязан взять на себя создание этого фильма.
Кадр из фильма «Шрамы Парижа»
Дюжарден: С Седриком мы уже были знакомы раньше, а с Оливье Деманжелем я встретился впервые. Видно, что он вложил в эту работу много души, так что актерам оставалось просто сделать свою работу.
Я был так увлечен, что искал зерно образа даже в перерывах между съемками: встречался с агентами SDAT, с полицейскими, штурмовиками из RAID (элитное тактическое подразделение национальной полиции Франции, принимавшее участие в штурме квартиры боевиков. — «Известия»), чтобы проникнуться их настроениями, чаяниями, надеждами и лучше узнать своего персонажа. Мой герой — человек надежный. Он такой, потому что мне важно было донести до зрителя — в экстремальной ситуации мы не одиноки, нам есть к кому обратиться за помощью. Я бы даже сказал, что мы подпитывались храбростью наших героев. Работая над таким проектом, актеру важно быть на высоте.
Жименес: Если говорить о приемах, мы добивались двойственности повествования: зритель переживает события, находясь за кадром, но при этом видит их глазами людей, которым приходится стать свидетелями. Кроме того, формат художественного фильма позволяет показать то, что не всегда доступно документалистам. Например, мы получили доступ к службе антитеррористической безопасности, деятельность которой строго засекречена. Нам удалось привлечь к работе агентов, которые были на службе 15 ноября, и именно они смогли рассказать детально, что же у них происходило все эти пять дней. Кроме того, мы узнали некоторые секреты работы спецслужб и их приемы.
— Какие, например?
Жименес: Например, каким образом удается отличить подлинные показания от фальшивых. Единственный способ убедиться, что человек говорит правду, — это задавать бесконечное количество вопросов. Если после сорок пятой «пробы» показания остаются неизменными, то, скорее всего, человек не врет. Вот почему я заставил актеров так долго работать над этой сценой. Все они прекрасно знали свои реплики, но нужно было еще и управлять каждым движением, взглядом и держать ритм. Это невероятно хрупкий эпизод. Честно говоря, «тройку» никогда не бывает легко снимать, но эта сцена стала настоящим испытанием.
Кадр из фильма «Шрамы Парижа»
— Вам пришлось стать очевидцами этих событий?
Дюжарден: В момент совершения терактов я находился в Бонне, далеко от Парижа, но естественно, очень переживал за свою семью, потому что из Франции начали приходить новости, что была стрельба в барах, потом на Стад де Франс, после Стад де Франс — в концертном зале, и казалось, что вот-вот начнут стрелять прямо на лестничных клетках; складывалось впечатление, что в Париже просто началась война. Было безумно страшно, и вот этот страх, это волнение я очень ясно ощущаю до сих пор.
