«Никто от меня не требовал что-то убрать из картины»
Задачи режиссера — снимать кино и делать это как можно талантливее и отважнее, не отвлекаясь на всех, кто пытается мешать, убежден режиссер и продюсер Алексей Учитель. На фестиваль «Окно в Европу» он привез свой новый продюсерский проект «Миттельмарш», а также показал свой классический хит «Прогулка», который победил на фестивале в 2003 году. «Известия» поговорили с постановщиком о новых вызовах для российского кино и о том, как их нужно встречать.
Конечно, можно и нужно снимать!
— Вы не раз сравнивали «Миттельмарш» со своей «Прогулкой». В чем фильмы похожи?
— Здесь тоже два парня и одна девушка и Петербург, полноценный герой фильма, хотя в новой картине герои не идут по нему все время. Все остальное абсолютно не похоже. Сюжет, подход совсем другие. Мне просто показалось забавным, что количество героев то же.
— Прошло 20 лет, и Петербург изменился. «Прогулка» по нему была бы уже другой?
— Когда мы снимали «Прогулку», город был, условно говоря, на реставрации, все готовились к 300-летию Петербурга. Это очень бросалось в глаза. Все было в лесах, улицы завешены тканями, полиэтиленом. Полиэтилен нам, кстати, очень нравился, мы его даже еще натянули по ходу движения героев. Это было интересно, происходило как бы обновление и города, и страны в какой-то степени. Нам хотелось показать в фильме новых молодых людей. Такая студенческая молодежь, которая вся заряжена каким-то здоровым оптимизмом.
— Да, этот образ надежды в «Прогулке» очень покоряет, и он обыгран впоследствии в сюжете. Но возможен ли он в современном российском кино? Я его смотрю и вижу, что надежды у героев мало, как будто у молодых авторов язык не поворачивается говорить об этом.
— Это действительно есть. Я ощущаю это особенно в своих студентах во ВГИКе, и не только в новом наборе. Даже ребята из благополучных семей выбирают мрачный человеческий материал. И я все спрашиваю их: почему? Почему ты не снимаешь о своих друзьях? Почему бомжи обязательно? Это тоже срез общества, я же не спорю, но откуда такое постоянство? Может, все дело в любопытстве, попытке показать что-то, с чем они раньше не сталкивались. Может, негатив показывать легче, отрицательные персонажи и запоминаются лучше, чем положительные.
— Но в самих-то студентах вы чувствуете надежду?
— И в Софье Мелединой, которая сняла «Миттельмарш», и в Антоне Ермолине, который сейчас у нас заканчивает съемки фильма «Ниша», тоже из моей мастерской. Надежда есть, и мыслят они все по-разному.
— Наверняка студенты не раз спрашивали вас, как снимать кино сегодня, каким оно должно быть? Нужно ли его снимать вообще? Что вы отвечаете?
— Для меня ответ всегда один: конечно, можно и нужно снимать! Вопросы «что», «как», «каков подход» — это уже момент выбора. Мой принцип — не поучать. Можно или нельзя, человек сам должен решить. Даже те, кто пришел после школы, к окончанию института уже становятся вполне взрослыми людьми. Это очень личностный вопрос. Я могу посоветовать по каким-то частным моментам — по драматургии, например, по выбору актеров, монтажу, потому что молодые режиссеры очень любят длинноты, но это редко обоснованно.
Держать удар и делать до конца, что задумал
— Мне кажется, что ваши студенты научились у вас способности и желанию бросать вызов, провоцировать, ведь не случайно их работы, как и ваши, потом сопровождают скандалы. Но сейчас, похоже, провокации могут обойтись им слишком дорого.
— После фильма «Матильда» меня иногда спрашивали, можно ли теперь снимать хоть что-то про императора Николая II. Раз такой вопрос возникает, значит, есть страх. И вот это как раз страшно! Я повторяю в миллионный раз: если произведение не нарушает конкретных законов, то автор имеет право сказать то, что он хочет. Это не должно быть пошло или плохо по ремеслу, но это другой вопрос. Если законы не нарушены, то и запретить никто не может! И кричать, что нужно это остановить, угрожать, тоже никто не имеет права. Наш опыт с «Матильдой» и «Цоем» это доказал. Даже Наталья Поклонская в итоге признала, что была неправа. Сын Виктора Цоя проиграл нам все суды, и это с самого начала было ясно. Сейчас у многих появилось ощущение, что они могут запрещать. Они выступают, пишут письма президенту.
Алексей Учитель на съемках фильма «Цой»
— Требуют «проверить»…
— Об этом я даже не говорю, все эти проверки, что будто бы деньги потрачены не туда. Но проверять могут только уполномоченные органы, не каждый встречный. А вот запрещать без всякого права на это пытаются многие, хотя цензуры у нас по Конституции нет. Со времен фильма «Рок», где мне пытались вырезать одну сцену (безуспешно), никто на официальном уровне от меня не требовал что-то убрать из картины. Поэтому нужно быть стойким, держать удар и делать до конца то, что задумал.
— Как сегодня выпускать фильмы, когда зарубежные рынки и фестивали закрыты, а в стране закрываются кинотеатры?
— Все равно надо производить. Наши фильмы и раньше за рубежом покупали не очень, особенно Европа и Америка. Кроме того, какие-то рынки сохранились. Куда большие потери связаны с фестивалями. Молодые режиссеры часто намерены именно там себя заявить, особенно дебютанты. Мне кажется неправильно со всех точек зрения лишать их этой возможности. Политика и искусство — разные категории. Наоборот, надо показывать фильмы, обсуждать их. У нас сейчас есть один дебютный фильм как раз для фестивалей международного уровня. И как? Ему отрезаются пути на фестивали только потому, что он как дебют поддержан государством! Но мы все равно будем посылать наши фильмы на фестивали.
— Некоторые сегодня говорят, особенно из-за рубежа, что сейчас не время проводить фестивали в России. Почему для вас важно, чтобы «Послание к человеку» в этом году все же состоялось?
— Потому что нельзя сегодня проводить, а завтра — не проводить. Нам присылают фильмы со всего мира, это способ пообщаться, посмотреть друг на друга. Если ты с чем-то не согласен, то приезжай, выскажи нам это. Мы аккредитованы FIAPF, и эта аккредитация заморожена, но не отозвана, хотя это тоже странно, мы пытаемся это обсуждать.
— Сегодня каждый лагерь требует у людей со статусом примкнуть, подписаться под чем-то, поднять руку, заявить. Как вам удается сохранять независимость?
— Я считаю, что ты, безусловно, должен иметь свое мнение, но только ты сам решаешь, когда и как ты будешь его оглашать. Я считаю, мы должны делать кино. Кино, которое должно быть достойным, нужным, желательно интересным и талантливым. Остальное — дело твоей совести.
Появляется новый проект — я завожусь
— В этом месяце будет отмечаться 120-летие Лени Рифеншталь, которая, кстати, однажды приезжала на «Послание к человеку». Кажется, ее драма с годами никуда не ушла, и сегодня ее судьба очень актуальна. Как думаете, с каким знаком этот юбилей?
— Я больше скажу: я когда-то хотел снять о ней фильм. Это никак не связано с ее приездом в Петербург, я тогда не работал на фестивале, хотя событие это хорошо помню, оно всех потрясло. Я задолго до этого заинтересовался ее биографией, стал изучать. Блестящая актриса, великолепный режиссер, при этом такая судьба. Было ощущение, что фильм надо снимать, мы уже готовились к экспедиции. Но потом я встретился с бывшим советским послом в ФРГ Валентином Фалиным. Он был знаком с Рифеншталь. Отговаривать напрямую он меня не стал. Но стало ясно, что хорошее кино вряд ли получится. Рифеншталь не разрешила бы себя снимать долго и серьезно, и был риск в итоге получить некий банальный репортаж с интервью. Тогда мы остановили проект, тем более что у меня уже был печальный опыт с известной балериной Ольгой Спесивцевой, о которой я сначала хотел снимать документальный фильм, когда ей было за 90. Пока мы собирались к ней ехать и снимать, она умерла, пришлось делать игровую картину.
Рифеншталь — фигура удивительная. Она придумала потрясающие вещи с точки зрения формы. Жалко, что они были связаны с фашизмом. Но человек она неординарный, талантливый. Как к ней относиться, никому навязывать не могу. Я могу понять тех, кто не может ее воспринимать как искусство, а воспринимает только идеологию, которую она проповедовала. Если бы я с ней лично пообщался, я бы сказал более определенно, потому что от личного восприятия человека многое зависит. И надо не только поговорить, просто побыть рядом, понаблюдать.
— Всего пару лет назад я видел вас, и казалось, что годы победили, и нет уже ни легкости, ни здоровья. А в последнее время вы полны сил, энергии, выглядите сильно моложе своих лет. Что вас драйвит?
— Был такой короткий период, связанный со скандалами вокруг «Матильды». Вся эта ситуация сильно влияла психологически, но и физика в такие моменты тоже подключается. Нужно было преодолеть это. Было непросто.
Окружающие часто удивляются. Вроде работаю 24 часа в сутки: фестиваль, студия, студенты, собственные картины — сумасшедший дом. Но это и создает тот самый драйв. Появляются новые ребята в мастерской — мне интересно. Появляется новый проект — я завожусь. Это позволяет постоянно получать новые ощущения, видеть новые лица, все время чем-то загораться. Кино дает силу.
Далеко ходить не надо, вот пример — Андрей Кончаловский. Ему сейчас исполнится 85 лет, а он каждый год снимает фильмы, ставит спектакли, он в прекраснейшей форме. Стоит остановиться — и ты закиснешь. Я, к сожалению, снимаю реже, чем хотелось бы, но это связано в основном с финансированием: все мои фильмы довольно сложные по производству и по финансам. Но каждые полгода я смотрю 25 новых фильмов своих студентов. В этом году у меня на студии два дебюта, плюс мы снимаем сложнопостановочную сказку «Летучий корабль». Сейчас еще на питчингах заявили проекты. Некогда расслабляться. Когда я снимаю, я не болею. Стоит остановить съемки — сразу какие-то сложности организм выдает. Я это заранее знаю и стараюсь не давать себе сидеть сложа руки.
Алексей Учитель родился 31 августа 1951 года в Ленинграде. Кинорежиссер, сценарист, продюсер. В 1975-м окончил ВГИК. Начинал как документалист. Автор фильмов «Рок», «Дневник его жены», «Прогулка», «Космос как предчувствие», «Матильда», «Цой». Художественный руководитель киностудии «Рок». Лауреат многочисленных премий. Народный артист РФ.
