«Я еще поеду на Донбасс, если надо»
Григорий Лепс — артист востребованный. Говорить попусту не любит, о себе тем более. От интервью отказывается. Повод пообщаться появился неожиданно. В Музее Победы открылась выставка питерского художника Григория Гукасова «Мы от рода русского», в рамках которой представлен его совместный с Лепсом арт-проект «Голос. Пальцы». Корреспондент «Известий» отправилась на вернисаж оценить работы художников, а попала на экскурсию в их компании. Накануне своего 60-летия, которое народный артист России отмечает 16 июля, он рассказал о работе над картинами в две руки, сходстве во взглядах с Ильей Репиным, превосходстве Альберто Савинио над Сальвадором Дали, претензиях коллег по шоу «Голос» и сроках завершения карьеры.
«У меня нет ни стиля, ни жанра, не таланта»
Григорий Лепс и Григорий Гукасов на выставке «Мы от рода русского»
Григорий Гукасов сразу предупреждает нас: «Сейчас Григорий Викторович будет говорить вам, что я всё сделал, всё за него нарисовал. Но это смешно и нелепо. Я работаю совсем в другой манере. И писать такие картины, как Лепс, значит сидеть на двух стульях».
У картин и правда два автора. Лепс начал писать их по совету художника, который увидел альбомы с его графическими набросками. В пандемию, в затишье, Гукасов уговорил певца взяться за кисть. И такие полотна уже не спрячешь. Как и предрекал питерский художник, Григорий Лепс сразу выставил себя человеком скромным.
— Моего на картинах — процентов десять. Я вообще рисовал лишь в детстве, так тогда все что-то малевали. Я не художник. Я лишь делал наброски, а Григорий приводил их в порядок. В две руки работали. Наверно, если заниматься этим долго и упорно, можно чему-то научиться. Но у меня другая профессия. К живописи я имею весьма поверхностное отношение. Могу оценить то или иное произведение в меру своих познаний в искусстве. А всё остальное — музыка.
— Выставка называется «Голос. Пальцы». На всех картинах мы видим их. Почему вас так увлекают пальцы?
— Бог знает. Меня всегда вдохновляли руки мастера.
— Но с чего всё же началась эта серия работ?
— Сидел на шоу «Голос», рисовал пальцы. Были и другие части тела, черепочки, например. Но здесь их не выставил. Я рисовал, потому что так легче думалось и слушалось. Меня, кстати, всё время за это ругали коллеги по «Голосу». «Не надо ничего рисовать и писать. Вы, Григорий, лучше слушайте музыку», — говорили они. А я всё прекрасно слышу и еще время есть на рисование.
— Кто был для вас моделью?
— Никто. Кстати, вы заметили, что на каждой картине присутствует глаз? Это мой!
— Почему вы создали творческий союз именно с Григорием Гукасовым?
— Потому что я люблю творческих людей. Считаю, что у них должен быть шанс. Григорий — блистательный живописец, на мой взгляд — один из самых талантливых художников современной России. Мы знакомы с ним несколько лет. Он достоин собственной выставки в крупнейшем музее. И если я хоть на йоту приблизил этого художника к его мечте, то я очень счастлив.
— Как вы определяете жанр, в котором работаете?
— Честно говоря, у меня нет ни стиля, ни жанра, не таланта. Есть просто определенное влечение к искусству, живописи, к иконам. Меня всегда это манило. Несколько раз мы с Григорием бывали на интереснейших выставках, смотрели работы мастеров, делали выводы. Потом я интересовался — как, чего, почему. Мне было любопытно, как сделано то или иное произведение искусства, когда и кем.
— Вы рисуете разными материалами. Какой вам ближе?
— Масло, акрил. Я пока в поиске.
«Живу ярко, по-другому жить не имеет смысла»
— Отличительная черта ваших работ — буйство красок. Чем это продиктовано?
— Яркой жизнью. Живу ярко, по-другому жить не имеет смысла. Либо живешь хорошо и ярко, либо вообще не живешь.
Хоть вы говорите, что ярко, но меня не всё в цветопередаче устраивает. Надо бы перевести в естество. Вот здесь, видите, на картине какая-то колбаса.
— И рыбий хвост. Видимо, проголодались, пока работали.
— А художник должен быть голодным. Тогда он мотивирован.
— Во сколько можно оценить эти работы?
— Я много лет собираю искусство. Все об этом знают. Обычно люди антикварного мира говорят: «Вещь не продается, просто есть цена расставания». Смотря сколько предложат. А я скажу — миллион долларов. (Смеется.)
Есть художники известные, которые работали примерно в таком же стиле, вот они стоят огромных денег.
— Ваша манера письма напоминает работы Сальвадора Дали. Это ваш ориентир?
— Дали великий. Сюрреалистов было очень много, но Дали, наверное, самый известный из них. Просто он как-то удачно раскрутился. Хорошим бизнесменом был. Умел делать шоу, однако. А на мой взгляд, итальянец Альберто Савинио, брат известного живописца Джорджо де Кирико, писал гораздо лучше Дали.
— Какая из работ на выставке вам больше нравится?
— С российским флагом. Есть в ней что-то такое, что мне очень нравится. Какое-то светлое будущее. Но надо в ней кое-что доделать. Мы еще над ней поработаем.
— Вам кажется, что готовую картину можно переписать?
— Конечно. Если мне кажется, что чего-то не хватает. Как с песней: хорошая, но что-то в ней не то. Я беру и переписываю. Даже великий Репин переписывал картины. Нарисовал портрет Шаляпина, а потом поверх записал изображением обнаженной женщины. И у нее была та же собачка, с которой сидел Федор Иванович.
— Выставка приурочена к вашему юбилею. Как и с кем будете праздновать?
— Соберем друзей немного, близкий очень круг, душ пятьсот. Посидим, пообщаемся.
Юбилейный концерт Григория Лепса в Москве
«На пенсию пока не собираюсь»
— А накануне, 15 июля вы собирали «Лужники». Что услышали ваши поклонники?
— Всё то же самое — старые песни, которые уже на слуху, и несколько новых произведений. Никого из артистов не приглашал выступать, сам попробовал справиться. Сразу рассчитывал часа на три. И надежды оправдались с лихвой.
— Вам важно, чтобы на концерте был аншлаг?
— Это для любого артиста важно. Но аншлага не было.
— Почему?
— Потому что нельзя продать «Лужники» за три месяца. (Смеется.)
— Были прецеденты.
— Я не знаю ни одного. На это уходит гораздо больше времени. Когда мне предложили стадион, я посмеялся. Но организаторы уже всё для себя решили. Ну, я согласился, ради бога. Мне был обещан определенный гонорар. Это нормальное явление для артиста. Я люблю деньги.
— Есть ли у вас любимая песня?
— Есть. «Чистые пруды». Это не моя песня, но вы же спросили про любимую.
— А как вы относитесь к возрасту?
— Хорошо.
— Цифры для вас что-то значат?
— Да. Еще один год жизни прожит, и так бездарно. (Смеется.) На пенсию пока не собираюсь. Меня это не пугает. Дети растут. С возрастом изменилось отношение к людям, к себе самому, к музыке. Творчество стало основательней.
— Кто-то любит красивые даты, и отмечает не только юбилеи, но и годы на сцене. Как вы смотрите на подобные торжества?
— Отмечать такие юбилеи я точно не буду. Потому что, честно говоря, не помню, сколько лет я уже на сцене. Не скажу, когда начал, не знаю, когда завершу.
— Неужели вы не помните, с чего всё началось?
— Я со школы начал музыкальную карьеру. А до большой эстрады с ее серьезными площадками добрался, наверно, в 1995 году. И если кто-то за меня посчитает, сколько я лет на сцене, я никаких дат отмечать не стану. Считаю, пусть всё будет так, как есть.
«Вы из меня икону этого стиля не делайте»
— Над последним альбомом «Подмена понятий», в который вошло 25 песен, вы работали несколько лет. Когда поклонникам ждать следующей пластинки?
— Не могу сказать, не знаю. Вряд ли это будет диск. Хотя, может, соберемся и запишем. Посмотрим, как получится. Может, представим отдельные треки. Сейчас артисты уже не выпускают пластинки. Я, наверно, последний из могикан.
— Ваши друзья говорят, что вы скромный человек.
— Я? Нет. Это — маска. (Смеется.)
— Почему вы скрываете истинное лицо от поклонников?
— Потому что я в розыске. Меня ищет ФБР, СБУ, МИ-6. Меня все ищут.
— Вы один из немногих ездили на Донбасс. Как думаете, почему туда мало кто ездит из артистов?
— Это вопрос не ко мне, а к артистам. К тому же, я там был не один. Масса коллег туда ездят, великолепных артистов, блестящих исполнителей. Они там работали честно, откровенно, для людей. Так что вы из меня икону этого стиля не делайте. Я на Донбассе был не одинок.
— Сколько раз вы бывали там?
— Не знаю, раза четыре или пять. Я еще поеду на Донбасс, если надо.
— Что вас поражает в тех людях, которых вы там встречаете?
— Довольно сложный вопрос. Поражает? Сила воли плюс характер. А еще их сила духа, глаза людей, которые уверены в своей правоте. Там верят, что они на правильном пути, что делают нужное дело для России. Скорее всего, так.
— Вы по жизни оптимист?
— Хороший вопросик… (Задумывается.)
— Если регулярно ездите на Донбасс, значит все-таки оптимист...
— Да! Значит, оптимист!
