«Я не мог поехать в Киев похоронить маму»
Протестующие против спецоперации артисты за восемь лет ни разу не были в Донбассе — иначе, они бы так не говорили, считает Александр Маршал. Заслуженный артист РФ надеется, что жизнь в народных республиках восстановится, и там люди ощутят себя по-другому. Он не осуждает сбежавших за рубеж коллег, но уверен, что там для них нет будущего. Музыкант знает: рок-н-ролл — дело молодых, посвящает песни погибшим защитникам, равняется на Владимира Высоцкого и гордится своей Родиной. Об этом накануне своего 65-летия Александр Маршал рассказал в интервью «Известиям».
«Сергей Прокофьев – это круто!»
— Вас раньше называли рокером. Но прошли годы, обстоятельства изменились. К какому музыкальному жанру сейчас вы себя причисляете? Не обижаетесь ли, когда говорят, что вы поёте шансон?
— А что обидного в шансоне? Это французское слово, которое переводится как «песня». Если слышат шансон, значит сразу блатняк, тюрьма. Я не сторонник подразделять творчество по жанрам.
Ну, да, я люблю рок-музыку, играю ее, пишу песни. Но есть у меня песни для души, для сердца. С возрастом ли это приходит — не знаю. Вот у Владимира Семеновича Высоцкого что было? Баллады? Песни. Причем, он сам вспоминал, что однажды услышал, как Окуджава исполняет свои произведения, и понял, что в песенной подаче его стихи будут более доходчивее.
— Кто для вас ориентир в музыке?
— Для меня уже никаких высот нет. Лет-то мне много. Ну какие мне высоты. Хочу, чтобы было так, как есть. И больше мне ничего не нужно. Я сделал в этой жизни много — того, чего хотел. Поэтому, мне больше желать, слава Богу, больше нечего.
— И у вас даже нет никакой мечты?
— У меня мечта одна — чтобы был мир. Чтобы не гибли наши ребята, чтобы наши деды на небесах нами гордились, и мы их не позорили. Потому что мир сошел с ума. Смотрю на тех, кого принято называть «партнерами», и думаю: «Ну что вы несете, Господи?!» А главное, для чего? Десять лет прожив в США, я хорошо знаю эту страну. Там живут такие же люди, как мы с вами. Но их пропаганде надо было объявить Россию врагом.
Когда-то я спрашивал у тех, кто в курсе дела: «А что бы нам в НАТО не вступить? Чтобы совместными усилиями бороться за мир на планете». И мне ответили: «А вы думаете мы им не предлагали? Предлагали. Только нам ничего не ответили».
— Для киноартистов есть пьедестал — Голливуд. Туда многие стремятся, чтобы стать знаменитыми. Музыканты пытаются покорять Европу. А Америку покорил только «Gorky Park». Вы не жалеете, что было потрачено время на покорение США?
— Как это потрачено зря, да вы что! Это была необходимость. В то время даже невозможно было себе представить, чтобы рок-группа из СССР попала в Америку, в тот шоу-бизнес. Да балет, классика, оперные певцы, но не рок-группа. Поэтому для нас это была честь. В Америке нас принимали на ура, мы не опозорили Родину.
Мы специально вставляли в свои песни куски из произведений Прокофьева, чтобы они приобщались к нашей культуре. Для американцев эта музыка была откровением. Нас спрашивали, что за мелодия? «Сергей Прокофьев. Только в роковом исполнении». — «Великолепно! Сергей Прокофьев — это круто!»
— А теперь они запрещают Чайковского.
— Это делают не те люди, которые трудятся с утра до вечера. Средний класс, работяги — шесть дней в неделю пашут. А сколько они тратят на жилье, а сколько сейчас стоит бензин? И этим бедолагам вообще нет дела до политики. Некоторые вообще не знают, где находится Украина. Это им втирает дядюшка Байден.
«Я спросил Дональда Трампа: «Ну как у вас дела?» — «Через год узнаешь»
— Вы тоже были близки к политическим элитам США. Есть фото, на котором вы изображены вместе с Дональдом Трампом. Как был сделан этот снимок?
— Это фото за год до его президентства. Встретились мы с ним в Москве, когда он приезжал с шоу «Мисс Вселенная». В одном из клубов он меня узнал. До этого в Америке нас познакомили в его Tramp Plaza, еще когда мы с «Парком Горького» там работали. И встретившись в Москве, он на меня посмотрел пристально, и спросил: «А где волосы?» Я хотел сказать: «А где ваши?» Но постеснялся. Мы встретились, обнялись, всё по-доброму. Я спросил Дональда Трампа: «Ну как у вас дела?» — «Через год узнаешь». Почему через год? И тут — ба-бах, Трамп — президент США.
— Не сказали Трампу, скажите мне — что с волосами? Почему решили состричь?
— Время пришло. Поседел. Я не сторонник того, чтобы рок-н-рольщики в старости продолжали выступать с тремя волосинками, да еще и крашенными, и в косухе, которая на животе не сходится. Это как-то смешно. Рок-н-ролл — дело молодых. Поэтому я постригся давно, и мне так хорошо.
Концерт рок-группы «Парк Горького» в честь 25-летия коллектива, 2012 год
— Чем вы можете объяснить феномен Мика Джаггера?
— The Rolling Stones — легендарная группа, Мик Джаггер — великий музыкант. Скажу вам, у него в гримерке стоит беговая дорожка и он перед каждым концертом занимается спортом. Чего не скажешь о Ките Ричардсе. Он такой сморщенный, но жив-здоров и это прекрасно.
— В старости Джаггер больше интересует поклонников тем, что до сих пор жив или тем, что исполняет старые хиты?
— Во-первых, интересны хиты. Во-вторых, любят не только его, а всю группу The Rolling Stones. А в-третьих, это — клёво. Я недавно видел в интернете их концерт на пляже Копакабана в Рио-де-Жанейро. На нем было более миллиона зрителей! Это установленный факт. Это в голове не укладывается, как это возможно. Значит, эта музыка цепляет людей.
— А не то, что люди как в музей пришли на Роллингов посмотреть?
— И это тоже. Но все в совокупности — и музей, и музыка. Потому что у многих она связана с какими-то воспоминаниями, молодость, приключения.
— Вы бы на чей концерт хотели попасть?
— Да я был на концертах всех тяжелых групп, которые существуют: Pink Floyd, Def Leppard, AC/DC и многие другие. Вот на них бы я с удовольствием еще раз сходил. Но, к сожалению, их становится всё меньше. Из AC/DC вообще остался один гитарист.
Александр Маршал выступает на музыкальном фестивале «Нашествие-2012»
— Некоторые западные музыканты выступили в поддержку Украины. Кто-то из них бывал в России, имеет здесь друзей. Почему, не разобравшись, они спешат с заявлениями?
— Потому что пропаганда делает своё дело. Если бы они хоть раз за последние восемь лет побывали в Донбассе, они бы так не говорили. А потом, — они все боятся. Группа Scorpions поменяла текст в песне «Wind of Change». Вместо слов «Идя по берегу Москвы-реки в Парк Горького» Клаус Майне поёт «А теперь послушай мое сердце — оно говорит: «Украина». О чем это говорит? Мало ли чего, а вдруг кислород перекроют.
Хотя есть некоторые артисты, которые говорят совсем другие вещи. Тот же Микки Рурк, который у нас бывал, знает многое о России, он по-прежнему любит нашу страну.
«Иначе будет стыдно перед погибшими ребятами»
— Вы внесены в список «Миротворца». А это как-то мешает вам жить?
— Нет. Это мне помешало лишь однажды. Когда я не мог поехать в Киев похоронить маму. А вообще, все эти «Миротворцы» — бред. Мало того, на меня завели уголовное дело в Украине — за то, что я вел концерт на открытии «Крымского моста». Ну что это такое? Я живу в этой стране, я тут родился. Как я могу быть другим?
Все эти обвинения — укус исподтишка. Я вам скажу больше: те, кто уехал, они не понимают одного, что не любят-то всех из России. И даже если ты уехал, ты же для них русский. Я никого из них не осуждаю. Это их личное дело.
— Почему?
— Потому что за восемь лет никто из них не был в Донбассе. И поэтому считают, что мы вторглись. Им в голову не приходит, что если бы мы не начали эту операцию, то там бы начали. И жертв было бы в тысячи раз больше. Потому что они были готовы, запаслись вооружением. Я как-то выступал в Донецке в парке на День шахтера. Было много народу на концерте. И после говорю военным: «Ну, по-моему, всё прошло без эксцессов». А мне отвечают: «Ну, да. Ты ж не слышал, "грады"-то долбили». А они защищали нас всех.
Я надеюсь, что всё будет нормально, жизнь восстановится. Люди ощутят себя по-другому. Я разговаривал с ребятами с передовой, они рассказывали, как их люди встречают, когда российская армия входит в населенные пункты. Выходят из подвалов, и несут солдатам еду. Хотя сами месяцы провели в нечеловеческих условиях. Но они ждали освободителей и дождались. Ведь украинские военные стреляли в спины выходящим по гуманитарным коридорам. И если теперь их выбивают из городов, они, уходя, обстреливают жилые дома, школы, больницы.
Александр Маршал выступает на праздничном шоу в честь пятилетия всекрымского референдума и воссоединения полуострова с Россией, 2019 год
— Когда это все закончится?
— Я не политик и не военный, но ребята в госпиталях, к которым я ездил, говорили мне, что все они вернутся в Донбасс. Иначе будет стыдно перед погибшими ребятами. И самое главное, чтобы мы не «включили заднюю». Говорят, они не смогут пережить, если им скажут — всё, стоп.
— Про вас писали, что вы в Турции на отдыхе сломали ногу, катаясь на гидроцикле.
— Это всё вранье. С тех пор, как турецкий истребитель в небе над Сирией сбил российский Су-24, и бандиты, подконтрольные Анкаре, расстреляли катапультировавшегося летчика Олега Пешкова, я в эту страну ни ногой! Ни отдыхать, ни просто так, ни по делу — никак. За наших летчиков, за Байрактары, которые Турция поставляет Украине.
Я общаюсь со штурманом Су-24, который, слава Богу, остался жив, и он мне рассказал, как это все было. Ужасно. Подло, в спину. В память о подполковнике Пешкове я написал песню.
— Вы бывали в горячих точках: Сирия, Югославия, Донбасс. А что вас туда тянет?
— Те песни, которые я пишу сейчас я отсылаю туда — «на передок», как бойцы говорят. И им они там помогают. Я хотя бы так могу помочь ребятам. Песни, пишу в свободное от работы время — в поезде, самолет, делать же нечего.
— Ваши коллеги, выступившие в Лужниках 18 марта, подвергаются хейту противников операции в Донбассе. Газманов, Расторгуев, Гагарина. Как вы к этому относитесь?
— Я просто не был в Москве, а так бы тоже принял участие в этом концерте. Потому что я живу в этой стране, это моя Родина. Здесь похоронены мои предки, которые прошли всю войну, мой батя, прах которого я перевез сюда из Киева. Награды деда лежат у меня дома: два Ордена Красной Звезды, Медаль «За отвагу», «За взятие Будапешта», «За Победу над фашистской Германией». И у одного из орденов отбит луч. Дед пиджак с наградами надевал единственный раз в году — на День Победы. И однажды я спросил у него, почему луча у звезды нет. «Не знаю, внучек. Так, по касательной что-то ударило, пуля или осколок. Если бы не орден, я бы с тобой не сидел бы».
Как я могу к этому относится? Наши деды такую войну выстояли, миллионы человек погибло. Я по-другому мыслить даже не могу. Я со своей страной и своей армией.
