Вдох глубокий: что доверяли дневнику шотландские врачи
Любителям дневниковой литературы с ее повышенной откровенностью не стоит слишком обольщаться надписью «Дневник доктора Финлея» на красочной обложке первого русского издания рассказов из жизни образцового провинциального врача, которых шотландский классик Арчибальд Кронин написал с 1935 по 1978 год довольно много. В 1960-х маститый автор романов «Замок Броуди», «Звезды смотрят вниз» и «Цитадель», успешно сотрудничавший с Голливудом, побаловался и сценариями к сериалу BBC Dr Finlay’s Casebook. К его русскому варианту названия — «Дневник доктора Финлея» — теперь как бы отсылают наши издатели, вероятно, считая это дополнительной рекламой для милых, непритязательных, местами забавных и, как правило, назидательных историй, не отягощенных особой глубиной и тонкостью психологизма, которую надеешься получить от дневника. Критик Лидия Маслова представляет книгу недели, специально для «Известий».
Арчибальд Кронин
«Дневник доктора Финлея»
М. : Иностранка, Азбука-Аттикус, 2022. — пер. с англ. И. Куберского. — 512 с.
Доктору из маленького шотландского селения Ливенфорд изливать душу в дневнике просто некогда: работы у него невпроворот, как и у его старшего коллеги доктора Камерона, к которому юный Финлей Хислоп приезжает работать ассистентом в один дождливый сентябрьский день. Едва успев сделать глоток чаю и откусить овсяной лепешки, Финлей тут же самоотверженно бросается на вызов, где неопытному доктору предстоит трясущимися руками сделать трахеотомию и спасти умирающего от дифтерии ребенка. Всё это происходит в первом рассказе из цикла «Сельский доктор» — «Крещение саквояжа», где автор впервые знакомит читателя с Финлеем, обрисовывая и внешность, и социальный бэкграунд, и характер героя:
«Хислоп был молодым мужчиной, ширококостным, чуть ли не дылдой, с копной черных волос, высокими скулами, прямым аккуратным носом и крепким упрямым подбородком. Его голубые глаза смотрели спокойно, довольно проницательно, однако при всей своей северной суровости в глубине они таили озорство».
Расписывая Финлея, Кронин совершает распространенную невинную ошибку рассеянных беллетристов, которые, наделив героя одним цветом глаз, в дальнейшем как ни в чем не бывало переключаются на другой. Но будем считать, что к четвертому рассказу, «Снова цветет герань», глаза героя наливаются серой сталью от гнева при виде зловредного конкурента, напрасно уверенного в своем профессиональном превосходстве: «невысокого напыщенного старика, с песочного цвета волосами, пухлыми губами и раздраженно вскинутыми бровями». По контрасту со всякого рода чванливыми спесивцами, которым предстоит быть неминуемо посрамленными, автор одобрительно подчеркивает «неотесанность» Финлея, у которой есть самые уважительные, «почвенные» причины. «Его предки действительно были простыми людьми — простыми, как шотландская почва, однако простота этой почвы неотъемлема от ее силы», — так объясняет Кронин секрет несгибаемости своего героя, самостоятельно выбившегося в люди.
В этом сборнике «Сельский доктор» почему-то стоит последним, хотя, судя по всему, был написан раньше двух других («Приключения черного саквояжа», «Доктор Финлей из Таннохбрэ»). Наверное, наши издатели рассудили, что лучше сразу предъявить публике не «необстрелянного зеленого неофита», а уже состоявшегося мужчину во всем блеске его решительности. Поэтому книга открывается рассказом «Радикальное средство доктора Финлея», где доктор проявляет себя не только как врачеватель тела, но и как целитель нравственных язв, преподающий хороший урок зарвавшемуся мнимому больному. В результате Финлей наживает себе злопыхателя, всякий раз с проклятиями плюющего ему вслед, и это чуть ли не единственный персонаж во всем корпусе финлеевских текстов, который плохо относится к герою.
Иногда Кронин спохватывается, что его Финлей выходит уж больно положительным и оттого каким-то невзаправдашним, плосковатым. Пытаясь придать человечные черты парадному портрету, писатель иногда даже вспоминает об иронии (нечастой гостье на его страницах), например, упоминая древний шотландский эталон всего самого лучшего — Джеймса Крайтона (как поясняет сноска, дворянина XVI века, «который был известен многочисленными интеллектуальными и физическими достоинствами»).
«...Не думайте, что Финлей Хислоп был «замечательным Крайтоном» ливенфордского общества, безупречным молодым врачом, которому не случалось бывать недалеким, ограниченным или глупым. Время от времени Хислоп бывал во всех трех ипостасях», — предупреждает Кронин в начале рассказа «Недостойное поведение».
Это один из рассказов, проливающих свет на непростые отношения холостяка Финлея с женщинами, в основном расположенными к нему, но не всегда кристально честными. Вот и в «Недостойном поведении» временно поглупевший герой чуть не попадает в сети, расставленные ему пациенткой-сердечницей, и чуть не влюбляется в нее, пока его мудрый шеф, доктор Камерон, не открывает ему глаза: «Ей сорок два, если не больше. Сорок два! И она искала себе мужчину последние двадцать четыре года». Это, впрочем, еще не самая коварная из старушек в богатой практике Финлея, где есть и пациентка, сначала пытающаяся зажилить плату за операцию по вырезанию жировика на голове, а потом подсунуть доктору обычную тарелку вместо антикварной, которую он попросил вместо гонорара (не корысти ради, разумеется, а чтобы подарить другу-коллекционеру).
Хотя Финлей кругом молодец, в изображении остальных персонажей Кронин не склонен идеализировать шотландский национальный характер — его самым отъявленным представителем выступает доктор Камерон, старичок хоть по-своему и симпатичный, но крайне желчный и стервозный. Заразившись от пациента крупозным воспалением легких и уже лежа на смертном одре, Камерон утешается злорадной мыслью, что не отдал больного конкуренту: «Ухожу счастливым, с сознанием того, что я наложил под дверь Снодди». Тут простодушного обычно Финлея вдруг осеняет хитрая идея реанимировать умирающего сообщением, что проклятый Снодди все-таки украл у Камерона пациентов и хвастается успехами по своему городу. Учитывая, что название рассказа — «Лучше, чем медицина», дальнейшее развитие сюжета вполне предсказуемо, как и во многих рассказах про Финлея.
В них встречается пара-тройка трагических безысходных финалов, но подавляющее большинство историй заканчивается победой добра, и похвальные человеческие качества после недолгой обреченной борьбы все-таки одерживают верх над неприятными и предосудительными. Даже ампутация ноги, которую доктор вынужден провести в рассказе «Потери и находки», делает из пациента не беспомощного калеку, оплакивающего свою судьбу, а умиротворенного и счастливого философа, осознавшего истинный смысл бытия: «Прежде я никогда не думал ни о чем, кроме как о цене пинты или кто там выиграет. Но теперь я думаю о другом: отчего выпадает роса и почему цветы так сладко пахнут ночью. Об этом человеку стоит подумать, доктор».
