«Не сразу всё устроилось»: к чему привело одно княжеское застолье
Возраст российской столицы принято отсчитывать от 1147 года, когда топоним Москва впервые был упомянут в письменном источнике. Менее известно, что в том же документе есть и точная дата этого события — 4 апреля, что было доказано выдающимся русским историком Иваном Забелиным и современными специалистами не оспаривается. Логично было бы именно в этот день отмечать 875-летний юбилей Москвы, но так уж повелось, что празднуют день города обычно в сентябре. «Известия» разбирались в запутанной истории основания столицы.
Жизнь до рождения
Установленный историками факт основания города вовсе не означает, что до этого момента на этой территории не жили люди. Как только отступил ледник, а это произошло минимум 20 тыс. лет назад, междуречье Оки и Волги стало заселяться. Есть немногочисленные стоянки, относящиеся к эпохе палеолита, и более частые памятники неолитической льяловской культуры. Во множестве известны могильники кочевников фатьяновской культуры (например, в Зарядье) бронзового века и мысовые городища дьяковской культуры, которая получила название по эталонному памятнику в селе Дьяково, рядом с Коломенским.
До недавнего времени считалось, что именно носители дьяковской культуры, говорившие на утраченном варианте финно-угорского языка, населяли Волго-Окское междуречье до появления там славян. Однако к последней четверти ХХ века утвердившаяся картинка совсем перестала удовлетворять ученых. Во-первых, лингвисты доказали, что значительная (а местами преобладающая) часть топонимов и гидронимов имеет не финно-угорское, а балтское происхождение. Здесь нельзя не упомянуть работы выдающегося ученого, академика Владимира Николаевича Топорова.
Во-вторых, археологи смогли выделить как минимум две стадии развития дьяковской культуры, которые принципиально отличаются друг от друга по форме жилищ, керамике, орудиям труда, даже набору ювелирных украшений. Раньше их трудно было «развести», поскольку они близки по датировкам, но инновационные методы исследований позволили это сделать. Некоторые специалисты уже сейчас готовы ставить вопрос о делении дьяковской культуры на две самостоятельные археологические культуры, между существованием которых был некоторый промежуток. Видимо, речь может идти о том, что носителей угро-финских языков на рубеже новой эры постепенно вытеснили балты, а уже им на смену пришли славяне.
Поскольку смена населения происходила мирно (массовые следы разрушений на поселениях отсутствуют, хотя причины и ход этого процесса до сих пор являются предметом научных дискуссий), пришельцы перенимали от предшественников географические названия, в первую очередь гидронимы. Поэтому до сих пор рядом с балтскими по названию речками Рузой, Яузой, Нарой, Истрой, Дубной текут реки с угро-финскими корнями — Воря, Яхрома, Икша, Молокча. До сих пор ученые спорят о происхождении названий Ловать, Пола, Цна, Пейпус, Вейна и даже, страшно подумать, Москва и Волга.
Но к концу I тысячелетия н. э. славяне уже были единственным народом, населявшим наши земли. Долгое время непокорные племена язычников вятичей держались независимо от киевских князей, и лишь на рубеже XI столетии Владимиру Мономаху удалось сломить их сопротивление. Его шестой сын Юрий по прозвищу Долгорукий и войдет в историю как основатель Москвы.
Княжеская трапеза
В Ипатьевской летописи под 6655 годом «от сотворения мира», что соответствует 1147 году от Рождества Христова, говорится о встрече Ростово-Суздальского князя Юрия Владимировича с Новгород-Северским князем Святославом Ольговичем:
«И шед Святослав и взя люди голядь верх Поротве. И тако ополонишася дружина Святославля, и прислав Гюргии (Юрий) рече: приди ко мне брате в Москов»
Из этого текста ясно, что встреча состоялась в месте, именуемом «Москов», но нет никаких указаний, что это — городок, село или определенное место (поляна, холм) на одноименной реке. Далее следует краткое описание, что в дар князю был принесен «пардус» (барс), что «был обед силен» и, собственно, всё. О существовании или основании города в летописи нет ни слова. В равной степени можно предположить, что город уже к этому времени стоял, его не было вовсе или этот факт просто не вызвал интереса у летописца.
Последнее логично, если вспомнить, что в бытность Юрия ростово-суздальским князем он заложил немало городков — Кснятин, Переславль-Залесский, Кострому, Городец, Стародуб, Звенигород, Перемышль, Дубну, Дмитров. Они очертили границы его владений, стали опорными укрепленными пунктами в борьбе с северными соседями — тверичами и новгородцами. Основание небольшой крепости на высоком холме при впадении небольшой Неглинки в более крупную реку Москву вполне вписывается в общую картину.
Кстати, в Тверской летописи за 1156 год есть упоминание того, что князь Юрий Долгорукий заложил «град Москов ...на усть ниже Неглинны, выше реки Аузы». Казалось бы, вполне конкретное указание, однако и здесь не всё так очевидно. Во-первых, довольно поздняя Тверская летопись не всеми специалистами воспринимается как достоверный источник. Во-вторых, сомнения вызывает датировка события. Дело в том, что в марте 1155 года князь Юрий после долгих стараний захватил Киев и до самой своей смерти правил в «матери городов Русских». Трудно предположить, что уже разменявшему седьмой десяток великому князю вздумалось возвращаться в глухие земли вятичей, чтобы основывать там небольшой укрепленный городок. Вариантов здесь два: или ошибка в дате, то есть описаны события, произошедшие несколькими годами ранее, или возведением крепости руководил не Юрий, а правивший в Суздале его сын Андрей, прозванный Боголюбским. Важно, что Андрей занял княжеский «стол» наперекор воле отца, поэтому трудно предположить, что он мог быть исполнителем воли Юрия.
Археологические данные уточнить подробности основания Москвы тоже пока не могут, хотя за последние десятилетия были проведены масштабные раскопки, которые пролили свет на многие проблемы ранней истории столицы. Сейчас не вызывает сомнения, что на огромной территории современного города задолго до основания крепостицы на Боровицком холме существовало как минимум несколько крупных поселений, но нужно учитывать, что по средневековым меркам они находились на весьма почтительном расстоянии друг от друга. Известно немало селищ X–XI веков, есть и более ранние находки, в том числе клады с восточными дирхемами, связанные с торговыми путями через славянские земли. Но главное: на сегодня в пределах центра Москвы (Бульварного кольца) не известно основанных ранее середины XII века городищ — то есть поселений, защищенных стенами. А значит, все имеющиеся более ранние находки не вступают в противоречие с летописными источниками: люди жили, но города-крепости не было.
Впрочем, по версии главного археолога заповедника «Московский Кремль» Татьяны Дмитриевны Пановой, древнейшее ядро Москвы находилось не на стрелке Боровицкого мыса, а на высоком отроге коренной террасы реки Неглинной, от Троицких ворот до северной части Соборной площади. Это предположение основано на материалах недавних раскопок, хотя подтверждается не всеми современными исследователями.
Как весна превратилась в осень
В уже упоминавшейся Ипатьевской летописи есть четкое указание, что судьбоносная княжеская пирушка состоялась в день похвалы святой Богородицы, которая традиционно отмечается в субботу пятой седмицы Великого поста. Карамзин в своем капитальном труде по истории государства Российского указал, что этот праздник приходился на 28 марта 1147 года, однако подсчеты первого императорского историографа были опровергнуты скромным молодым историком из Оружейной палаты Иваном Егоровичем Забелиным, который пересчитал все пятницы XII века и доказал, что эпохальное событие состоялось 4 апреля. Эта дата современными историками не оспаривается.
Стоит отметить, что со стороны Забелина это был весьма смелый поступок. Недавний выпускник Преображенского сиротского училища не имел возможность получить высшее образование и лишь радением попечителя заведения Дмитрия Михайловича Львова был принят в Оружейную палату на скромную должность писца. Работая в кремлевских и других архивах, молодой историк постепенно сделает себе имя в научной среде, станет признанным авторитетом, напишет множество бессмертных трудов и будет стоять у истоков Исторического музея, но это будет много позже, а в тот момент открытый вызов от 25-летнего молодого человека великому Карамзину казался отчаянной дерзостью.
Впервые идея отметить «день рождения» города родилась незадолго перед 700-летним юбилеем, а продвигали ее генерал-губернатор Москвы Алексей Щербатов, митрополит московский Филарет и идеолог славянофильства писатель Константин Аксаков. Был подготовлен план торжественных мероприятий с соответствующей сметой. Но полет фантазии лучших людей Первопрестольной вызвал нешуточную ревность у столичного истеблишмента, который был поддержан императором Николаем Павловичем, старую столицу недолюбливавшим. Прошение москвичей легло на письменный стол монарха 31 декабря 1846 года, и обладавший специфическим чувством юмора государь повелел праздновать юбилей Москвы... в первый же день наступающего 1847 года. Естественно, грандиозного праздника не получилось — пришлось ограничиться торжественными молебнами и частными приемами.
В следующий раз о памятной дате вспомнили ровно через сто лет и, естественно, тоже по политическим мотивам. Страна приходила в себя после страшной войны, людям нужны были новые традиции и праздники. И тут подвернулся 800-летний юбилей столицы. Родилась неожиданная идея перезахоронить князя Юрия в Москве, поэтому в Киев отправилась экспедиция во главе с археологом и антропологом Максимом Михайловичем Герасимовым. Правда, могила оказалась пустой, и решили ограничиться созданием памятника.
6 сентября 1947 года напротив Моссовета была заложена конная статуя князя-основателя, а заодно объявлено о начале строительства девяти знаменитых высоток. Это был подарок городу от правительства страны, поэтому за возведение каждого небоскреба отвечало какое-то конкретное союзное ведовство: МВД, МИД, МПС и т. д. Идея празднования родилась уже в юбилейном году, и организовать все грандиозные мероприятия успели только к осени. Напоминать о том, что первое упоминание о городе состоялось в апреле, никто не решился.
Кстати, существует легенда о том, как Сталин утверждал макет памятника. Говорят, когда модель уже была отлита, ее показали вождю народов, которого возмутила одна деталь: «Почему Долгорукий сидит на кобыле? Жеребец подчеркнет мужественность основателя Москвы». Некоторые детали памятника пришлось срочно доработать...
Потом о днях рождения города опять надолго забыли, пока в 1987 году первый секретарь московского горкома КПСС Борис Ельцин не предложил отмечать день города регулярно. Но это была лишь декларация — на деле в начале 1990-х москвичам было не до праздников. И лишь через десять лет состоялось грандиозное торжество в честь 850-летия Москвы — опять в сентябре. Так сентябрьский день города постепенно превратился в городскую традицию со своей собственной, уже четвертьвековой историей.
