Арт-безумие Парижа: пионерки, одалиски и Мата Хари
50 авангардисток со всего мира представлены на масштабной выставке «Пионерки. Художницы в Париже в безумные годы» (Pionnières. Artistes dans le Paris des Années folles), которая открылась 2 марта в Люксембургском музее. В экспозиции — картины, скульптуры, графика, фотографии, книги, видео, ткани, бижутерия и даже театральные куклы-марионетки. Француженки, русские, американки, китаянки, индианки, немки жили и работали в Париже в эпоху между Первой и Второй мировыми войнами, которая вошла в историю как «безумная».
Праздник, который был
Никогда раньше вклад прекрасного пола в изобразительное искусство не был столь значителен. Художниц называли «монпарнасскими амазонками», «одалисками», «новыми Евами», «богемными музами». В первых рядах пионерского интернационала шагали выходцы из России, большинство перебрались во Францию еще до Октябрьской революции, — Наталья Гончарова, Мария Васильева, Мария Воробьева-Стебельская, Соня Терк-Делоне, Хана Орлова, Тамара де Лемпицка и другие.
— В 1920-е годы Париж превратился в столицу мирового искусства, — рассказывает «Известиям» куратор экспозиции, итальянский искусствовед Лючия Песапане. — Город был главным арт-ньюсмейкером. Он притягивал не только художников и скульпторов, но и писателей, поэтов, композиторов, музыкантов, кинематографистов, хореографов, дизайнеров и кутюрье. Молодые женщины с пионерским задором заявили о себе во всех новаторских течениях: ар-деко, абстракционизме, кубизме, фовизме, футуризме, сюрреализме, дадаизме. Вместе с мужчинами они выставлялись в салонах и галереях, задавали тон в богемной жизни. Впервые в истории искусства заговорили о гендерном равенстве.
«Безумные годы», которые также называли «лихими», наступили после двух страшных потрясений — войны и эпидемии испанского гриппа. На смену катастрофам пришло ощущение полной вседозволенности. Тогда Эрнест Хемингуэй написал знаменитую книгу «Праздник, который всегда с тобой», посвященную Парижу 1920-х годов. «Мы были бедны и очень счастливы», — вспоминал писатель.
Париж притягивал потому, что здесь было легче заявить о себе, сделать имя, окунуться в атмосферу праздника. Ничто не мешало самовыражению. Никаких табу не существовало. Царили свободные нравы. Кафе-шантаны, мюзик-холлы, бордели не пустовали. Одним из символов тех лет оказалась лихая певица и танцовщица Жозефин Бейкер, которая блистала в кабаре «Фоли-Бержер» (недавно ее прах перенесли в парижский Пантеон — усыпальницу великих людей Франции).
Большевистская Мата Хари
Выставка в Люксембургском музее начинается с картины Маревны (Мария Ивановна Воробьева-Стебельская) «Смерть и женщина», написанной в 1917 году в стиле кубизма. Дочь русской актрисы и польского дворянина, родившаяся в Чебоксарах, она обосновалась в Париже в общежитии художников «Улей». Брала уроки в Русской академии своей соотечественницы Марии Васильевой. Ее спутником стал знаменитый мексиканский художник-коммунист Диего Ривера, которому она родила дочь Марику.
«С раннего утра мы располагались в кафе La Rotonde. Умывались прямо в туалете, грелись горячим кофе, читали в газетах новости с фронта, говорили о России, о выставках, об искусстве, — писала в своих мемуарах Маревна. — Мы были молодыми, беспредельно преданными искусству, уверенными в наших талантах. Нас сплачивало стремление искоренить всё прозаическое и буржуазное в искусстве».
В знаменитом триптихе «Посвящение моим монпарнасским друзьям» Мария Воробьева-Стебельская запечатлела Модильяни, Гончарову и Ларионова, Дягилева, Горького, с легкой руки которого она стала Маревной, Стравинского, Пикассо, Эренбурга.
— Одной из главных пионерок на берегах Сены была Наталья Гончарова, — считает Лючия Песапане. — Наделенная разнообразными талантами — живописец, скульптор, сценограф, иллюстратор, — она находилась в постоянном поиске: шла от импрессионизма к кубизму, неопримитивизму и футуризму. Была тесно связана с «Русскими сезонами» Сергея Дягилева — создавала декорации для балетов «Золотой петушок» Римского-Корсакова и «Свадебка» Стравинского.
Русская фея Монпарнаса
Получив стипендию вдовствующей императрицы, в начале прошлого столетия приехала в Париж уроженка Смоленска Мария Васильева. Она брала уроки у Анри Матисса, а затем создала на берегах Сены Русскую академию для иностранцев. В сущности, это была артель художников, в которой занимались самообразованием, брали друг у друга уроки и даже издавали журнал «Гелиос». С лекциями в академии выступали известные живописцы и историки искусства, в том числе Анатолий Луначарский. Будущий нарком просвещения, правда, нелестно отозвался о работах Васильевой, осудив ее примитивистскую манеру.
Это не мешало молодой художнице выставляться в салонах и на выставках от Петрограда (вместе с Малевичем) до Парижа и в дальнейшем претендовать на звание первой женщины-кубистки. Мария Ивановна работала в разных жанрах, сотрудничала со знаменитым модельером Полем Пуаре, украсила фресками модное и поныне парижское кафе La Coupole, в котором собиралась арт-богема. Для театров придумывала причудливые куклы-марионетки. Уже в наши дни к ней пришел долгожданный успех. Ее полотно «Обнаженная» на парижских торгах Christie’s продали за €680 тыс.
«Русская фея Монпарнаса», как звали Васильеву арт-критики, в военные годы пошла в медсестры во французский Красный Крест. Потом открыла в своей академии столовую для голодающих живописцев. Одну из трапез она запечатлела на своей картине. В столовой устраивали богемные суаре — вечеринки: Пикассо изображал тореадора, Модильяни пел итальянские песни, а сама Васильева в национальном костюме исполняла русские танцы.
Согласно легенде, в столовую захаживали Ленин и Троцкий. Поэтому полиция время от времени прикрывала подозрительную точку общепита, которую считала «рассадником революционной заразы», а в Марии Васильевой видела большевистского агента, красную Мату Хари. Однажды ее даже арестовали, но отпустили благодаря покровительству маршала Жоффра.
Пионерки в стиле ню
Пионерки писали обнаженную натуру, в том числе и автопортреты — экспрессивные, чувственные, томные, вызывающе откровенные, порой с лесбийскими мотивами. «В результате получился настоящий гарем», — иронизировала французская писательница Колетт.
Тамара де Лемпицка (Мария Борисовна Гурвич-Гурская) уже тогда прославилась своими эффектными ню, в том числе «Прекрасной Рафаэлой» и «Двумя подругами», которые экспонируются в Люксембургском музее. Прежде чем попасть в Париж, художница долгие годы жила в Москве, училась в Санкт-Петербургской академии. Сегодня она едва ли не самая дорогостоящая художница в мире. В 2020 году написанный ею портрет звезды парижского кабаре Марджори Ферри ушел на аукционе Christie’s за рекордный $21 млн.
— Бывшая одесситка Соня Терк-Делоне сыграла роль предтечи абстрактного искусства, — рассказала «Известиям» ее биограф, историк искусства Софи Шово. — Вместе с мужем, французским художником Робером Делоне она изобрела орфизм — одну из форм абстракции, основанную на цветовых контрастах и ритмах, которые придают изображению ощущение движения.
С супругами Делоне дружил Маяковский, бывал у них в гостях и на двери их парижской квартиры начертал знаменитые строки: «Светить всегда, светить везде, до дней последних донца…», которые художники проиллюстрировали. В результате на двери появилась поэма-картина.
Так или иначе, пионерок ждала разная судьба. Одни прославились. Другие остались непризнанными. Третьих сегодня извлекают из забвения…
Выставка «Пионерки. Художницы в Париже в безумные годы» открыта в Люксембургском музее до 10 июля 2022 года.
