«Для России на первом месте — люди»
В признанных Россией Донецкой и Луганской народных республиках праздник. Люди вывешивают флаги, принимают поздравления от российских родственников и называют 22 февраля самым лучшим днем с начала войны. Как они ждали его с 2014 года, что для них значат указы президента Владимира Путина, как встретили вести из Москвы — в монологах, которые собрали «Известия».
Юлия Ищенко, Донецк:
— До войны мы жили очень хорошо. Я бы даже сказала — зажиточно. Думаю, украинцы нам сильно завидовали, поэтому стали бомбить.
Когда началась тотальная украинизация, я была в шоке. Дома мы говорим по-русски, а в школе навязывали украинский. Дети писали вместо «и» букву «i», вместо «э» — «е». Я не знала, что делать. Ломали нас через колено.
Моя семья в 2014 году бежала на Украину, потому что наш район сильно обстреливался. Правда, нас там никто не ждал. Относились как к прокаженным и нелюдям, обзывали сепарами и террористами. Кто террористка? Я? Или двое моих детей? В России до 2016 года я никогда не бывала, а когда съездила, почувствовала разницу. Россияне, когда узнавали, откуда мы, спрашивали: «Как вы, как обстановка, нужна помощь?» Тогда я для себя сделала вывод, кто нам друг, а кто — враг.
Ночь [после признания] была на редкость тихой, но Донецк не мог уснуть. Переполняла радость. Окна у всех горели до глубокой ночи. Не хватает слов... Самый лучший день за последние восемь лет! Наравне с тем, когда я получила паспорт Российской Федерации.
Все тут смотрели Совбез и выступление Путина. Очень хочется запомнить этот вечер. Путин, мне кажется, произнес великую историческую речь. Мы до последнего не верили. Уже в самом конце, когда он все-таки [это] сказал, открыли шампанское.
Представьте, что ваш родной брат вынужден был называть вас самопровоглашенными и непризнанными. Это поменялось. Жизнь наладится. Мы верим.
Ольга Ермолаева, Донецк:
— 2013 и 2014 годы были самыми сложными. Родственники из Днепропетровской области предлагали переехать к ним. Мы отказались. Тут наш дом, родители похоронены. Как нам уезжать?
Сейчас связи с Украиной мы почти оборвали, потому что некоторые там стали невменяемыми. Перешли на украинскую мову некоторые, хотя я же знаю и понимаю, что она им неродная, половина русских слов проскакивает. Клоунада всё это, как и их президент. Ходить с факелами на день рождения [пособника нацистов] Бандеры — их выбор. Пенсии им еле хватает, чтобы за коммунальные заплатить. Ну пусть дальше молятся на своего Зеленского, Порошенко или кого там. Хотя я не думаю, что молятся. Просто им сложно и стыдно признать свою неправоту.
Сколько человек нас поздравили! Больше, чем с днем рождения. Позвонили все родственники из России и даже знакомые. Прошлым летом на море в Анапе познакомились с москвичами. Так представьте, они по видеосвязи набрали, показали свой стол, который в честь нас накрыли, сказали тост: «Пусть наконец-то был мир».
Михаил, Донецк, ополченец:
— Боевой дух признание сильно повысило. Надеюсь, что войны не будет, но мы всегда готовы. В атаку наша армия никогда не шла. Мы обороняем наших граждан и дома. Россия это знает, поэтому нас и признала. Украинская власть нас никогда не поймет. С ними нам говорить не о чем. Под угрозой расстрела никогда не буду стоять под украинским флагом. Пусть забудут о нас.
Моя семья эвакуировалась в Россию. Вернутся? Конечно, это на время. Мне спокойнее, что они там в тепле и добре, накормленные. Тяжело для нас с женой, что пока [технически] не можем обменяться фотками и видео, не смогли быть вместе во время признания. Самое важное — нас ждут. Признание — лучший нам подарок на 23 Февраля.
Ольга Терехова, Донецк:
— Я испытала эмоции самые счастливые. Это не для красного словца. Я — обычный обыватель, ничего не понимающий в политике. Мы так радовались, как никогда.
Понимаю, что это еще не конец. Наши мужчины мобилизуются. По-другому мы не можем. Мой отец в свое время защищал Родину от нацистов, дошел до Берлина. Помню, как со слезами на глазах он рассказывал, как они стреляли там в воздух, когда узнали о Великой Победе. Мой сын, его внук, это помнит. Отстояли Донбасс в 1943-м, выстоим и сейчас.
Конечно, мы мечтаем о том, что со временем будем в составе России. Но не надо торопиться. Всему свое время. Можете приехать в Донецк и спросить у любого на улице — мы тут все за. Но, конечно, я понимаю, что не только наша воля нужна, но и жителей России.
Александр Мартынов, Луганск:
— С 2014 года не было ни одного дня, когда было просто. Я был недалеко он нашей обладминистрации, когда по ней нанесли авиаудар. Сколько человек тогда погибло...
Экономить воду — это для нас уже как «Отче наш», потому что ее часто нет. Пережили продуктовую блокаду. Самые настоящие военные условия, как в фильмах про войну показывают.
Я бы уехал, если бы потерял веру. Не скрою, думал об этом, но не простил бы себе.
Давайте представим невероятную ситуацию: собирается [Государственная] Дума и заявляет, что запрещает россиянам говорить на языках их народов, отменяет все традиции. А потом в сторону домов тех, кто против, направили бы артиллерию.
Как бы вы на это отреагировали? Кем бы вы считали эту власть? В вашей голове такое даже не укладывается. У нас же это было. Ответ на вопрос, почему у нас своя республика, свое государство.
Вячеслав Кущёв, Донецк:
— Украинцы в соцсетях заходятся в истерике. Меня это не удивляет. Для Украины главное — наши плодородные земли и территории с заводами, углем и металлом. Для России на первом месте — люди. Своими действиями и те и другие это показывают. Украинская армия нас накрывает «Градами», а российские власти направляют гуманитарные конвои и помогают эвакуироваться.
Некоторые недоброжелатели упрекают нас в том, что мы хотим российские выплаты. Кто так говорит, очень плохо нас знает. В Донецке нет лентяев. Мы живем на свое честно заработанное. Ни у Украины раньше, ни у России сейчас мы денег не просим.
Россию мы только просим защитить нас. [В ночь признания] залпы были от салюта [а не от тяжелых орудий]. Хочется, чтобы такие салюты были чаще.
