«Дуэль дожила до окончательного падения мира старой аристократии»
В Музеях Московского Кремля готовится выставка «Дуэль. От Божьего суда до благородного преступления». Куратор выставки, хранитель коллекции холодного оружия Оружейной палаты, кандидат исторических наук Василий Рудольфович Новоселов рассказал «Известиям» о самых интересных экспонатах и об истории дуэлей в Западной Европе.
«Для современного человека любой поединок — дуэль»
— Почему вообще вдруг возникла тема дуэлей? Кажется, в Московском Кремле ничего такого не случалось...
— Если вспомнить выставочные проекты, которые уже не первый год проходят в Музеях Московского Кремля, то нетрудно заметить, что несколько из них были посвящены знакомству с придворной культурой, мировыми королевскими сокровищницами и собраниями. Мы рассказывали и об английском королевском дворе от эпохи короля Генриха VIII до Карла I, Кунсткамере Габсбургов, коллекциях рода Медичи. Но понять аристократическую культуру, этику, эстетику XVI–XVII веков невозможно без таких понятий, как честь и благородство. И наиболее ярко у европейского дворянства это проявилось в дуэли. Поэтому тема дуэли в нашем музее — это именно то, что позволяет взглянуть под неожиданным углом и на придворную культуру того периода, и на жизнь европейского дворянства и затронуть те страницы истории, которые малоизвестны нашему посетителю.
Хотя, конечно, каждый что-то слышал о дуэлях благодаря массовой культуре — все, наверно, читали Дюма, кто-то даже Проспера Мериме и Стивенсона, но даже профессиональные историки, кто не пересекается специально с этой темой, обычно не представляют всех дуэльных тонкостей. Так что выставкой мы затрагиваем целый ряд сюжетов, которые известны по кинематографу и романам, но раскрываем те пласты, которые, не зная реалий эпохи, просто трудно заметить и понять. Например, известная сцена в «Трех мушкетерах», когда героев после дуэли принимает Людовик XIII. Командир мушкетеров де Тревиль рассказывает, как проходил поединок, и старается всё подать под выгодным углом. И король восклицает: «Но это же была не дуэль! Это была просто стычка!»
Василий Новоселов
Для современного человека любой поединок — дуэль. В реалиях той эпохи это было совсем не так. «Стычка», rencontre, — это когда тебя принудили к бою. Противник обнажил шпагу и сказал: «Защищайтесь!» По нормам того времени это уже не дуэль, и правосудие к такому бою относилось совершенно иначе — дуэли, напомню, были уже запрещены, по крайней мере при дворе это соблюдалось.
Хотелось показать именно такие нюансы. Думаю, это будет интересно каждому, кто хоть раз в жизни перелистывал Дюма или хотя бы смотрел фильм по его книге.
— С чего начинается экспозиция?
— Мы рассказываем — достаточно бегло, пунктиром — о судебных поединках. Потому что без них невозможно понять историю позднейших дуэлей, поединков чести. Судебный поединок в Средние века — это достаточно официальная правовая процедура. Недавний фильм Ридли Скотта «Последняя дуэль» привлек внимание широкой публики к этому феномену. Но на самом деле та история, по которой снят фильм, это и не «последняя», и не «дуэль». Речь идет о последнем судебном поединке, проведенном по разрешению парламента Парижа — в те времена высшей судебной инстанции Франции. После этого верховная судебная палата Франции поединков не назначала, но они еще долго проходили по всей Европе.
Даже в самой Франции последний судебный поединок произошел в 1547 году, когда дрались сеньоры де Жарнак и де Ла Шатеньере — мы рассказываем о нем. В некоторых местных кутюмах Франции, кстати, судебные поединки сохранились до самой революции 1789 года. А в Англии вспомнили, что судебный поединок не отменен, только в 1827 году. Тогда один человек, обвиненный в преступлении, решил воспользоваться прецедентом и потребовал судебного поединка, только после этого казуса эта правовая норма была отменена.
«В Западной Европе была иная правовая культура»
— В России ведь тоже была традиция судебного поединка, именовавшегося «поле». О нем упоминается еще в Судебнике Ивана IV, то есть до того же XVI столетия. Но если в Европе судебные дуэли почти сразу сменились дуэлями частными, то в России этого не произошло. Практику дуэлей «импортировали» после петровских реформ, вместе с париками и ассамблеями. Как вы думаете почему?
— На самом деле до париков. Но дело не во внешних проявлениях. В Западной Европе была несколько иная правовая культура. Огромное внимание уделялось именно процедуре. Судебный поединок был унаследован из законов и обычаев варварских королевств, и после рецепции римского права его пытались ввести в какие-то рамки. Огромную роль в этом сыграл ордонанс короля Филиппа Красивого 1306 года, регулировавший казусы, по которым мог быть назначен судебный поединок. Это должно было быть только тяжкое преступление, по которому в качестве наказания применялась смертная казнь — государственная измена, убийство, изнасилование. При этом есть основания кого-то подозревать, но нет прямых улик — ни свидетелей, ни доказательств. Вот тогда можно было прибегнуть к «Божьему суду». Бог — последний свидетель и последний судия, который даст победу правому, как он дал ее Давиду в бою с Голиафом. Этот библейский «прецедент» имел огромное значение и для судебных поединков, и потом для дуэлей.
Но на Руси всё было несколько иначе. «Поле» проводилось, наоборот, по имущественным преступлениям, по спорам о собственности. И если на Западе только от лица тех, кто не мог сражаться сам (женщин, детей, калек) выходил «чемпион», обычно кто-то из родственников, то у нас можно было нанимать бойцов для «поля». То есть совершенно другое направление и юридической, и этической мысли. В XV–XVI веках возникают поединки рыцарской чести, когда затрагиваются не вопросы виновности в преступлении, а вопросы рыцарской этики. Но на Руси не было как таковой рыцарской культуры, не было военного сословия в том виде, как оно существовало на Западе, у нас совершенно иная традиция. И не мы одни такие.
Например, во время упомянутого поединка Жарнака и Ла Шатеньере в Париже находились турецкие послы, которые за всем этим безобразием — с их точки зрения — с ужасом наблюдали и не понимали, как французский король может допускать подобное. В их культуре дворяне должны были защищать свою страну, своего государя, а не погибать в таких поединках. Наша воинская культура была в этом отношении куда ближе к турецкой, нежели к французской. Для русской аристократии честь была основана не просто на древней родословной, но на родословной на службе государю. На этом была построена вся система местничества. Бояре были готовы на всё, вплоть до опалы и смерти, но только не потерять свою честь — поскольку это влекло умаление чести рода. То есть если на Западе в какой-то момент стал важнее индивидуальный аспект чести, то у нашей знати это была честь родовая и основанная на службе.
— А как на это отсутствие дуэлей реагировали посещавшие Московию иностранцы?
— С удивлением. Был такой французский наемник Жак Маржерет, капитан телохранителей Лжедмитрия I, служивший ранее Борису Годунову. Он написал книгу «Состояние Российской державы и Великого княжества Московского», в которой с удивлением отметил, что у московитов совершенно отсутствует обычай дуэли. Мало того, их дворяне в мирное время вообще не имеют обычая носить оружие — разве что нож на поясе. Хорошо это или плохо с нашей точки зрения? Можно вспомнить, что только в правление Генриха IV во Франции на поединках погибло от 12 до 16 тыс. дворян при общей численности благородного сословия в королевстве порядка 300–400 тыс. человек. И ведь погибали в основном молодые.
Самому юному дуэлянту, которого мне удалось найти в источниках, было всего 12 лет! А иногда случались поединки с участием дворян в возрасте 14–15 лет: считалось, что как только дворянин опоясал себя шпагой, он должен уметь ею пользоваться и может быть вызван на поединок. Я читал описание одного такого поединка между двумя пажами, оба участника были смертельно ранены. Врач был у них один на двоих, и чтобы доставить последнее удовольствие одному юноше, он сказал, что его противник чувствует себя гораздо хуже. Но тот, напротив, ужасно огорчился: «Такой благородный, достойный и храбрый дворянин, будет жаль, если он умрет». Погибли оба, два юных дворянина, скрестивших шпаги из-за какого-то, скорее всего, пустяка. А ведь такие поединки молодых и вспыльчивых в силу возраста дворян по ничтожным поводам были очень частыми, именно такие случаи вызывали у общества реакцию в виде требования запретить дуэли и сурово наказывать их участников
«Дворяне сами решали, кому принадлежит честь»
— Именно поэтому королевская власть и боролась с дуэлями?
— Пока дуэли были мало распространены, с ними особенно не боролись. Первоначально это было занятие военных и редко выходило за пределы военных лагерей. А вот когда это стало массовым явлением, когда поединком стали решать любое сведение счетов, когда бретёры стали на пустом месте заводить ссоры, просто чтобы отточить удар, тогда, конечно, это вызвало и реакцию властей, и реакцию общества. Но несмотря на все запреты, дуэль продолжала существовать. Однако поединок вошел в определенные рамки. Исчезли многие злоупотребления, и общество продолжило закрывать глаза на дуэли.
— Как короли Франции старались ограничить право своих дворян на поединки?
— Здесь несколько слоев, связанных с идеологией. Чем была опасна дуэль для королевской власти? Да, это преступление, это нарушение общественного порядка. Но прежде всего это узурпация правосудия, поскольку дуэлянты сами определяют, кто прав, кто виноват, как наказывать. Кроме того, дуэль требовала формального вызова и согласия второй стороны, а это значит, что оба участника поединка признавали в противнике человека, обладающего честью, — нельзя вызвать на поединок того, у кого чести нет, например, лицо простонародного происхождения. Это важный аспект: дворяне сами решают, кому принадлежит честь.
Дуэли появились в эпоху, когда аристократия стала меняться. Это зафиксировал в своем романе Сервантес, уход эпохи рыцарства со своей этикой, со своей культурой. И с конца XV века всё громче заявляет о себе новая элита. Это юристы, получившие государственные должности, дававшие наследственное дворянство. Это люди, купившие дворянство — появилась и такая возможность. Богатые торговцы покупали землю у разорившихся дворян — а вместе с ней получали и титул. Они несли с собой совершенно новую культуру, не только правовую, но и бытовую.
Прежняя элита вынуждена была как-то на это реагировать, ей надо было найти себя. Это относилось и к крупным феодалам, и к мелким провинциальным дворянчикам вроде д’Артаньяна, у которого, кроме отцовского берета и лошаденки, и не было ничего материального. Но была честь. И она стала идеологией, даже, как пишут некоторые авторы, «религией дворянства». Честь стала расцениваться как сочетание родовой чести с личной: благородная честь рода должна была быть подтверждена персональными, личными достоинствами дворянина, его доблестью, справедливостью, благородными делами и словами. Перед поединком Жарнак обратился к королю Генриху II со словами, которые с тех пор стали своего рода девизом всего дворянства: «Наши жизни и имущества принадлежат королю, душа принадлежит Богу, честь — только нам, так как над моей честью король не властен».
И вот это уже угрожало королевской власти. По сути, дворянство стало претендовать на то, чтобы самостоятельно регулировать свои границы — кого считать дворянином, а кого нет. А из этого вытекает претензия на то, чтобы решать, кого король может назначать на какие-то должности, а кого не может. Кому он может даровать пенсии, ренты, а кому нет. Неслучайно пик дуэлей во Франции пришелся на период максимальной политической нестабильности: сначала религиозные войны, затем Фронда.
— То есть дуэль была исключительно негативным явлением?
— Можно вспомнить возникший в XVIII веке во французской армии институт «татёрства». Tâteur по-французски «провокатор», «проверяющий». Новоприбывшего в часть офицера провоцировали на поединок, чтобы посмотреть, каков он в бою. И в этом была своя логика — ведь, возможно, на следующий же день всем этим военным придется вместе идти в атаку. А так можно было понять, чего человек стоит, можно ли ему доверять. Этот обычай продержался почти до Первой мировой войны.
Кстати, дуэли между военными, вызванные действительными оскорблениями, часто были грандиозны по масштабу. В период консулата Наполеона в Булонском лесу случился поединок между двумя кавалерийскими полками — 12-м гусарским и 15-м конноегерским из-за ссоры во время военного смотра накануне. Выходили группами: сперва шесть на шесть, затем 12 на 12, пока не останется один победитель, и только вмешательство полиции не дало довести это сражение до конца.
Вообще же, у дуэли две стороны. Есть примеры поединков, в которых чудом добро торжествовало над злом. На выставке будут великолепные рисованные портреты некоторых известных дуэлянтов XVI века из Французской Национальной библиотеки. Среди них портрет уже упоминавшегося Жарнака, портреты миньонов короля Генриха III и портрет маркиза Ива д’Алегра. Это был 20-летний юноша без опыта дуэлей, но ему удалось победить бретёра, которого прозвали «бриллиантом Франции», барона де Витто. Страшного человека, счет убийств которого — а в его случае поединок часто мало отличался от обычного убийства — был огромен. Де Витто не боялся ничего и никого, к примеру, убил командующего королевской гвардией сеньора дю Га всего лишь в 50 шагах от Лувра. Он прекрасно владел шпагой, а от закона его защищал брат, президент парижского парламента.
И вот этот 20-летний маркиз отомстил за смерть отца и дяди, убитых де Витто. Д’Алегр специально ездил в Италию учиться у тамошних мастеров, трудно и сказать, сколько времени он провел в фехтовальном зале... Но он одержал победу.
«Правила дуэли сформировались из симбиоза трех видов рыцарских поединков»
— Портреты знаменитых дуэлянтов понятны, но что делает на выставке собака в доспехах?
— Манекен собаки в специальных доспехах, изготовленных для королевских охотничьих собак, с которыми охотились на крупного опасного зверя — медведя и кабана, — это символ, говорящий о собаке, ставшей участницей средневековой судебной дуэли. Эта история основана на легенде времен Карла Великого, она была широко известна по всей Европе, от XII века сохранилась шансон де жест (песнь о деяниях), повествующая об этом уникальном случае, несколько вариантов рыцарского романа об этом. Затем некоторыми авторами события легенды были перенесены в более позднее время правления короля Карла V, в 1371 год. Возможно, в основе легенды лежал реальный случай — уж больно во всех источниках совпадают основные детали события и имена участников.
Так вот, по легенде, охотничья собака отомстила за смерть своего хозяина, вступив в судебный поединок с его убийцей. Она была единственным свидетелем убийства своего господина и пыталась всячески привлечь внимание людей к месту, где был спрятан труп. Наконец ей удалось отвести туда самого короля, останки были найдены, а собака вела себя агрессивно в отношении только одного из дворян. И король назначил судебный поединок. Для собаки на поле боя поставили бочку с выбитым днищем, где она могла прятаться от ударов. Дворянину же было назначено оружием дубинка и щит. И собаке удалось победить — она вцепилась противнику в горло и повалила его на землю. Убийца сознался в преступлении и был повешен.
На эту историю также ссылались дуэлянты, как на доказательство того, что Бог дарует победу правому — даже если это просто собака. В замке Монтаржи сохранилась роспись, повествующая об этом поединке, есть и гравюры, а перед замком даже стоит памятник конца XIX века, увековечивший подвиг пса, до конца оставшегося преданным своему хозяину. Может быть, когда-нибудь и будут найдены документы, подтверждающие или опровергающие эту историю. Но история, согласитесь, красивая.
— Что еще вы бы отметили из привозных экспонатов выставки?
— «Всё такое вкусное» (смеется). Очень трудно выделить что-то, но попытаюсь. Музей Прадо дал нам прекрасный портрет императора Карла V, а рядом стоит доспех из Королевской оружейной палаты в Мадриде, в котором он изображен на картине. Музей армии в Париже предоставил доспехи Генриха II, его шлем-бургиньот работы одного из величайших оружейников XVI века Джованни Паоло Негроли, редкие образцы украшенного холодного оружия. Из венского Музея истории искусств будут великолепные образцы турнирных шлемов.
Из Венской библиотеки привозим подлинное сокровище, манускрипты Пауля Генриха Майра — двухтомный «Венский кодекс» об атлетическом и гладиаторском искусстве. Это казначей города Аугсбурга, который в буквальном смысле отдал жизнь за свою страсть к фехтованию. Он коллекционировал сочинения по теме, собирал оружие и сам писал трактат о фехтовании, для чего нанял двух мастеров и художника — зарисовывать движения. В какой-то момент ему стало не хватать денег, и он стал залезать в городскую казну. Длилось это больше 20 лет, пока он не был пойман и повешен. Но только благодаря ему до нас дошли некоторые фехтовальные трактаты XV века, которые он копировал.
Рапира, около 1640 года
Также будет много дорогого и интересного оружия, «модных аксессуаров» дворянства того времени. С конца XV века у европейского дворянства возникает обычай постоянно носить шпагу как знак своего статуса — чтобы подчеркнуть свое возникновение от военного занятия. Но будут и совершенно обычные клинки, которыми пользовались рядовые дуэлянты. Разные виды рапир, шпаг, кинжалов, специальных перчаток (чтобы попытаться схватить клинок противника). Целый раздел выставки, названный «Геометрия смерти», рассказывает о том, как использовались при фехтовании научные знания. Ведь траектории удара стали вычисляться математически. Именно с этим был связан переход от колющего к рубящему удару.
Будет и экзотика — оружие с секретом. Например, шпага, которая в ножнах выглядит совершенно обычной, но стоит ее вынуть — и это две шпаги, для двух рук. Кстати, очень сложная техника фехтования... Также оружие с ловушками, когда нажимается кнопка на клинке и кинжал или шпага превращается в трезубец. Это, конечно, считалось бесчестным, но всё равно использовалось.
— Вы упомянули доспехи, но разве можно было выходить на дуэль в «броне»?
— Доспехи, которые мы показываем на выставке, имеют отношение к истории дуэли. У дуэли, как у марксизма, было три «источника и составных части» — судебный поединок, турнирный поединок и военный поединок. Правила дуэли сформировались из симбиоза трех этих видов рыцарских поединков. И еще эти доспехи связаны со знаменитой историей несостоявшейся дуэли двух монархов — Карла V и Франциска I, которой мы уделяем на выставке особое внимание. Причина — знаменитая фраза короля Франциска, что ни один дворянин не может стерпеть безнаказанно обвинение во лжи. Именно на эти слова впоследствии будут ссылаться дуэлянты, находя в них свое оправдание. Ведь, как правило, формальным поводом к дуэли становилось именно обвинение во лжи. По крайней мере так всегда старались повернуть дело.
Вкратце напомню, что случилось между Карлом и Франциском. Проиграв в 1525 году битву при Павии, король Франции оказался в плену у Габсбурга. Кстати, именно в плену он написал другую свою знаменитую фразу: «Всё потеряно, кроме чести». Карл заставил его подписать мир на очень тяжелых условиях. Франциск вернулся во Францию, где собрал парламент, который и постановил, что король не имел права подписывать такое соглашение. И, следовательно, не обязан его выполнять. И Франциск последовал решению парламента — притом что в плену оставались его дети. Естественно, это вызвало некоторое недовольство со стороны испанского монарха, обвинившего Франциска в клятвопреступлении. Франциск не замедлил ответить обвинением Карла во лжи.
И тут же дипломатический вопрос превратился в вопрос рыцарской этики. Дальше несколько лет оба монарха обменивались письмами, уточняя условия дуэли. Естественно, поединок так и не состоялся. Правда, и в следующие века многие дворяне мечтали, чтобы короли решали свои дела именно так — личной дуэлью, а не заставляли других погибать за себя на поле боя.
— А были позднее подобные прецеденты?
— Наш император Павел Петрович разослал вызовы на дуэль всем европейским монархам, а король Швеции вызвал на поединок Наполеона. Правда, Бонапарт ответил, что он готов прислать вместо себя профессионального учителя фехтования.
— Но сами дворяне всё равно продолжали драться за честь?
— В первой половине XIX века, после падения Наполеона, дуэль пережила настоящий ренессанс — и не только во Франции. Дворянство, которому приходилось искать новое «место под солнцем» в изменившемся мире, охотно вспомнило о старинных рыцарских доблестях. Но теперь их смогли примерить на себя и люди другого сословия, те, кто именовал себя «аристократией духа». Журналисты, адвокаты, ученые с большим удовольствием стали «играться» в дуэли — хотя нередко эти игры заканчивались смертельным исходом. Кстати, некоторые редакции газет и журналов специально арендовали фехтовальные залы, нанимали учителей для своих журналистов — поскольку нередко за выходом статьи следовал вызов на дуэль. Это касалось и юристов, в первую очередь адвокатов, и политиков, в первую очередь парламентариев.
В этом виде дуэль и дожила до окончательного падения мира старой аристократии после Первой мировой. Дальше всё это пришло в упадок. Остались, пожалуй, немецкие университеты. Среди «буршей» поединок, так называемое мензурное — «до первой крови» — фехтование, стало формой инициации, приема новичков в члены студенческой корпорации. Дрались они в специальной форме: очки с наносником, кожаный фартук, закрывающий верхнюю часть ног, живот и грудь, и кожаные нарукавники. Кончики шпаг перед поединком дезинфицировали, чтобы не занести заразу. Открыто только лицо, по которому обычно и попадали рубящим ударом (колющие запрещены). Лица многих студентов были изуродованы шрамами, но это считалось знаком доблести, украшением.
А последние дуэли во Франции состоялись в 1957 и 1984 годах. Реальные противоборства со шпагами в руках. Есть даже кинохроника, снятая на одном из последних поединков. Так что тема эта совершенно необъятная по своему временному масштабу. Поэтому наша экспозиция сосредотачивается именно на Европе конца XVI — начала XVII веков, эпохе, которую иногда называют «временем дуэльной лихорадки».
