«Французы считают, что им любовь как явление принадлежит»
Один из самых дорогих французских фильмов — «Эйфель» — снят с голливудским размахом. Особенно впечатляет основание Эйфелевой башни в натуральную величину, построенное специально для картины. Сюжет рассказывает историю любви создателя башни Гюстава Эйфеля и некой Адриенн, без которой и башни не было бы и Париж был бы другим. Накануне выхода картины в российский прокат «Известия» поговорили с исполнителями главных ролей — секс-символом французского кино Роменом Дюрисом и звездой нетфликсовского шоу «Сексуальное просвещение» Эммой Маккей.
— Похоже, в фильме «Эйфель» монументально всё, включая саму башню, любовь персонажей и особенно монументальную химию между вами. Как вам удалось? Повезло?
Эмма Маккей: Повезло, наверное. Над химией, конечно, можно работать, есть большой инструментарий, но в данном случае нам просто безумно повезло. Всё началось с огромного взаимного уважения, и с самой ранней стадии работы у нас уже был какой-то невероятный контакт и с Роменом, и с режиссером Мартином Бурбулоном. Мы проделали большой путь задолго до начала съемок. У нас было несколько читок, мы трудились над проработкой наших персонажей, обсуждали все детали, вплоть до мельчайших. Это была не просто коммуникация: мы стали настоящими друзьями, а не коллегами или партнерами по фильму. Когда такое происходит, это удача, везение. Потому что оно либо случается, либо нет.
Ромен Дюрис: Я думаю, причина еще и в том, что мы были очень мотивированы. Этот проект не то что большой, он безумно большой! И очень сложный. Настоящий вызов. Когда попадаешь в такой проект, тебе очень хочется вложить в него всё, и у других рядом с тобой такое же желание. И вот все выкладываются, и возникает нечто чудесное. Мы очень многое отдали этому фильму. Надеюсь, он никого не разочарует. С другой стороны, мы вот сейчас говорим с Эммой всё это, но ведь нас выбрал режиссер, это он делал кастинг и свел нас вместе. Так что, может, все вопросы по химии надо переадресовать Мартину, это его заслуга.
— Вы возобновили съемки после локдауна, но пандемия никуда не делась, риск был выше, чем когда-либо в вашей жизни. Не было страшно?
Э.М.: Мне точно не было.
Р.Д.: Наш фильм был первым проектом во Франции, съемки которого возобновились после локдауна. Вообще первым, мы были первопроходцами! Нам разрешили работать наконец-то! Мы чувствовали, что на нас все смотрят, что от нас всё зависит. И это только распаляло нас. Не только актеров, но всех, каждого человека на площадке. Это была радость, это было счастье. Мы каждый новый день съемок ждали и не могли дождаться. Такого у нас ни у кого ни разу не было, пожалуй. Наверное, это как если бы каждый день была церемония открытия Эйфелевой башни. Конечно, мы ежедневно сдавали тесты, носили маски, у нас были самые строгие правила безопасности из всех возможных. Но мы как-то совсем не обращали на это внимания. Как только начали работать, мы мгновенно окунулись в другую эпоху и остались в ней до последнего дня съемок. Но даже когда они закончились, я лично старался делать всё возможное, чтобы этот радужный пузырь, в котором я оказался во время работы, как можно дольше не лопался. Я знаю, что не только у меня одного было это ощущение. Наверное, мы все пытались удержать эти счастье и радость вернуться к работе.
— Кстати, а до конца локдауна чем вы занимались?
Р.Д.: Да, в общем, тем же, чем и все остальные. Постоянно проверялся, не заболел ли. Следил за новостями. Репетировал постоянно, каждый день и помногу. Ждал, когда можно будет вернуться к нормальной жизни, к работе.
— Что для вас сейчас значит Эйфелева башня?
Э.М.: Я не из Парижа, для меня башня — не часть повседневной жизни. Я никогда на нее не поднималась, между прочим, хотя мы с друзьями в школе ездили в Париж, любовались ею. Могу сказать, что моя точка зрения очень сильно поменялась за время работы. Когда вижу башню, не могу удержаться от счастливой улыбки и наплыва самых разных чувств.
Р.Д.: Я впервые поднялся на Эйфелеву башню, когда был совсем маленький. По-моему, я сидел на шее у отца всё это время. Ничего толком не запомнил, мне тогда мой отец сам казался огромным, как башня. Но было чувство высоты, оно у меня где-то в подсознании осталось до сих пор.
— Фильм «Эйфель» многие сравнивают с «Титаником». Вы обсуждали референсы к вашей картине?
Э.М.: За всё это отвечал режиссер, Мартин. Он искал решения в классических фильмах, прежде всего в отношении эстетики. Его интересовало, каким должен быть свет в кадре, как должна двигаться камера. Но нам никто не давал домашних заданий посмотреть срочно вот этот и этот фильмы. Да я бы и не стала. У меня и так есть трактовка моей героини, зачем мне еще что-то где-то искать? Это всё было лишнее, мы и так вдохновляли друг друга. Сравнение с «Титаником» меня всегда смешит. Ну это же совсем другая история! Как минимум потому, что она рассказывает об известном событии, и мы сразу знаем, что «Титаник» утонет. А про Эйфелеву башню мы знаем, что ее построят. Это разного типа сюжеты. Оба фильма про любовь, конечно, но…
— Как вы лепили своих персонажей? Мало того что нужно было создать всю романтическую, интимную сторону Гюстава Эйфеля, так еще и создать Адриенн, о которой вообще ничего не известно толком.
Э.М.: Про свою героиню я знала только то, что она действительно существовала и что она была из семьи, принадлежащей к высшему сословию. В общем, и всё — никакого намека на то, каким человеком она была, с каким характером или целями. Я должна была создать, соткать этот образ самостоятельно. Ну, вернее, не совсем самостоятельно, мы трудились вместе с Роменом и Мартином, обсуждали, творили вместе. Но я была практически свободна в этом процессе. Интересно было то, что мы ведем героев через целую жизнь, нам надо было показать героиню в двух совершенно разных возрастах и состояниях. То есть у меня вообще ощущение, что я сыграла двух женщин, а не одну. Адриенн в возрасте — это замужняя женщина, с детьми, совершенно взрослый человек. А потом она становится еще и еще старше, ее связь с Гюставом крепнет. Я счастлива, что удалось сыграть такую героиню.
Р.Д.: Нас очень волновал романтический аспект этой истории. Но я доверял Мартину и Эмме и не боялся того, что у нас получится. Были вещи, которые вызывали у меня гораздо больше опасений. Например, техническая сторона вопроса. Мне ведь надо было сыграть инженера, который проектирует невиданное сооружение, планирует его как-то, объясняет, как оно должно быть построено и как будет выглядеть. Как части конструкции будут соединены друг с другом. Всё это должно смотреться реалистично, тут малейшая ошибка — и катастрофа. Большую часть работы над образом я посвятил тому, чтобы быть убедительным в этом отношении. При этом зрителю должно быть понятно, что, как говорит и делает мой герой. От обычного инженера этого не требуется, а мне это было необходимо.
— Эмма, поскольку ваша героиня отвечает в картине за любовь, то как вы сами относитесь к этому чувству?
Э.М.: Ух, вот не ожидала, что такой вопрос поступит (смеется). Слушайте, я не знаю, как можно вот так взять и в нескольких словах ответить. Но мне кажется, истинную красоту невозможно описать словами. Это в полной мере относится к любви. Ты не можешь сказать, что это такое, но можешь ткнуть пальцем и сказать: вот это — любовь. И вот это. И вот здесь тоже точно любовь. А здесь — нет. Любовь индивидуальна, она принадлежит каждому в отдельности, она включает в себя невероятное количество всего. Мне проще говорить о фильме. Скажем, любовь в этом фильме — это прежде всего честность по отношению к самому себе. Это быть самим собой. Это делать выбор, кого ты на самом деле любишь и кого не любишь. Наш фильм о том, что некоторые люди созданы друг для друга. Они нужны друг другу, чтобы взаимодополнять, совместно творить, вдохновлять, служить примером, помогать. Всё это относится к Гюставу и Адриенн.
Р.Д.: Если честно, меня всегда смущало, когда говорят, что кто-то создан друг для друга и что вы обязаны быть всегда вместе. Ты как будто должен прожить всю жизнь, доказывая, что это действительно так. Мне кажется, это как-то слишком похоже на нечто навязанное, неестественное, в этом что-то нездоровое есть. Но я верю в магию встречи, например. Она может случиться. Но потом, когда встреча произошла, может быть что угодно. Если ваши отношения легки и приятны, вы можете разделить друг с другом жизнь. Но это будет ваше решение.
— Вам не кажется, что «Франция» и «любовь» — это синонимы?
Р.Д.: Ха-ха-ха, приезжайте и убедитесь сами! Во Франции все постоянно говорят о любви, по поводу и без повода. Иногда может показаться, что французы считают, что им в принципе любовь как явление и принадлежит. Не знаю, может, мы в чем-то и правы (смеется).
Ромен Дюрис — французский актер, шестикратный номинант «Сезара». Родился в Париже в 1974 году. Фильмография насчитывает несколько десятков картин начиная с 1994 года. Наиболее известные роли исполнил в фильмах «Испанка», «Красотки» и «Китайская головоломка» Седрика Клапиша. Среди других работ: «Доберман», «Арсен Люпен», «Моё сердце биться перестало», «Мольер», «Пена дней», «Все деньги мира», «Дыши во мгле».
Эмма Маккей — франко-британская актриса. Родилась в 1996 году в Ле-Мане. Прославилась благодаря сериалу «Сексуальное просвещение». В 2022 году выйдет «Смерть на Ниле» Кеннета Браны с ее участием.
