Пришедший с холода: как школьный учитель из Ньюкасла стал рок-звездой
Панк в полосатом свитере и безукоризненный джентльмен, цитирующий Шекспира интеллектуал и автор не сходящих с радиоволн хитов, адепт тантрического секса и примерный семьянин, борец за права человека и прагматичный бизнесмен — он кажется сотканным из противоречий. Но на самом деле Гордон Мэттью Самнер, более известный миру как Стинг, — личность на удивление цельная. Просто он умеет — нет, не совмещать несовместимое, а, говоря в близких ему музыкальных терминах, поверять единой гармонией самые разные мотивы. Сегодня, 2 октября, композитору, певцу, бас-гитаристу и активисту исполняется 70 лет — «Известия» присоединяются к поздравлениям.
Джентльмен с гитарой
Все, когда-либо работавшие со Стингом, — от музыкантов-классиков тура Symphonicity до грузчиков-роуди и, что уж совсем удивительно, журналистов — признают: Стинг — не просто настоящий джентльмен, он искренне уважает других людей. А в случае с рок-звездой калибра Стинга «другие люди» — это едва ли не всё остальное человечество, с обожанием (или ненавистью) взирающее на нежащегося в лучах славы кумира. Впрочем, к Стингу это относится в наименьшей мере — хотя и в его жизни были периоды, когда он становился невыносим для окружающих (Элвис Костелло публично называл его «отвратительным», а некий читатель The Guardian сравнивал с Гитлером).
Гордон Мэттью Самнер родился в портовом городке Уоллсенд в Нортумберленде, на севере Англии. Семья Самнеров, будучи вполне рабочей, нарушала все известные предписания идеологов пролетарского движения. Отец, проработав долгие годы монтажником на верфи («где строили самые большие суда на планете» — с гордостью, хотя и с некоторым преувеличением говорил Стинг годы спустя), купил на сбережения молочную лавку — и Гордон, как старший из четырех детей, еще школьником помогал развозить клиентам бутылки с молоком. Мать была парикмахером, но в детстве получила приличное музыкальное образование; в доме было фортепиано (для Британии 1950-х — почти роскошь), на котором она и учила играть своих детей.
В 10 лет Гордон получил в подарок первую гитару, которую начал осваивать с почти религиозным рвением, каждую свободную минуту посвящая разучиванию аккордов. Впрочем, будет ли музыка его карьерой во взрослой жизни, он тогда уверен не был. Озарение в части профориентации пришло с неожиданной стороны. На церемонию спуска на воду кораблей на верфи, где работал старший Самнер, часто приезжали члены королевской семьи. «Люди когда-то верили, что их прикосновение излечивает от недугов, — рассказывал уже ставший звездой Стинг. — Но меня они заразили идеей. Когда королева-мать помахала из окна своего «Роллс-Ройса», я понял: я не хочу стоять на этой улице, пахать на этой верфи, жить в этом доме. Я хочу сидеть в этой чертовой машине».
Терпение и труд
Мечта Стинга осуществилась сполна — правда, для этого пришлось изрядно попахать, да и на сам культ знаменитостей он смотрит теперь с некоторым сомнением. «Сегодня люди не говорят: «Я хочу быть актером» или «Я хочу быть музыкантом». Они говорят: «Я хочу быть знаменитым». А со своими желаниями нужно быть поосторожнее», — заметил певец однажды в интервью. По пути к собственному лимузину, особнякам в нескольких странах мира, миллионным гонорарам, 17 «Грэмми», «Золотому глобусу» и четырем номинациям на «Оскар» он перепробовал много профессий — от строителя до школьного преподавателя литературы. Что немаловажно, и сам он учился весьма прилежно — и в школе, и в университете. Благодаря этому его песни и наполнены аллюзиями, не всегда понятными неподготовленному слушателю, — например, в Demolition Man есть отсылка к системе голосования в британском парламенте («я не просто так получил пятерку по обществоведению», — шутил Стинг в интервью), а Don’t Stand So Close to Me не просто так поминает «ту книгу Набокова».
Где бы он ни работал в молодости, Гордон продолжал играть музыку — прежде всего, свой любимый джаз. Он мастерски освоил бас-гитару и часто выступал в составе местной группы Phoenix Jazzmen одетым в полосатый желто-черный свитер. Лидер коллектива Гордон Соломон прозвал молодого музыканта Sting — «жало» — как у осы или пчелы. Прозвище прилипло намертво. «Моя мама зовет меня Стинг, мои дети зовут меня Стинг — о каком Гордоне вы говорите?» — спросил он в 1985 году у журналиста, назвавшего его по «паспортному» имени.
Откройте, полиция
В январе 1977 года Стинг оставил работу учителем в Ньюкасле и переехал в Лондон, где вместе с американским барабанщиком Стюартом Коуплендом и французским гитаристом Анри Падовани (его, впрочем, спустя несколько месяцев заменил англичанин Энди Саммерс) основал группу The Police. Трио суждено было стать одной из самых успешных британских рок-групп в истории, но первоначально успех ускользал из рук.
Прежде всего, молодежная аудитория подозревала в игравшей причудливую смесь регги и панка троице некоторое надувательство: Стингу и Коупленду было 26 и 25 соответственно, а Саммерс и вовсе подбирался к 40-летию. Британские подростки со скепсисом смотрели на «дяденек», а более солидная и взрослая аудитория (со временем ставшая основной клиентурой Стинга соло) не понимала, как реагировать на эти виртуозно исполненные, почти джазовые песни, наполненные при этом совершенно панковской энергией. Понадобились титанические усилия менеджера группы Майлса Коупленда (брата Стюарта), изнуряющие турне — без лимузинов, музыканты и оборудование были плотно упакованы в старенький микроавтобус — и работа на износ в студии, чтобы достучаться до аудитории.
Сингл Roxanne, жестокая история любви к проститутке, стал первым хитом The Police — несмотря на негласный запрет Би-би-си, не ставившей песню в свои радиопрограммы. Дебютный альбом группы, Outlandos d’Amour, добрался до шестого места в британских чартах, а второй диск, Reggatta de Blanc, сразу же взлетел на вершину — как и последовавшие три лонгплея.
Четыре из пяти студийных дисков The Police вошли в список «500 лучших альбомов всех времен» журнала Rolling Stone — редкий, если не единственный случай такого «творческого КПД». Но, несмотря на успех (или из-за него), между участниками группы росло напряжение. Стинг всё чаще проявлял диктаторские замашки, Коупленда всё больше интересовало сочинение музыки для кино, а Саммерс склонялся в сторону гитарного нью-эйджа и латинского джаза. В 1984 году The Police фактически прекратили существование (официально о распаде не объявлялось, и в 2007 году группа даже устроила реюнион-тур со старым материалом). Все участники занялись сольной работой — но лишь Стингу суждено было сохранить «стадионный» звездный статус.
Первый его сольник, The Dream of the Blue Turtles, представлял разительный контраст с работами в составе группы: камерный джаз, цитаты из Прокофьева — разве что весьма политизированные тексты да характерная вокальная манера позволяли узнать там Стинга. Тем не менее альбом стал хитом по обе стороны Атлантики: только в Штатах было продано почти 4 млн экземпляров. В 1987 году вышел второй, названный цитатой из 130-го сонета Шекспира ...Nothing Like the Sun и оказавшийся еще более неожиданным. Безукоризненно спродюсированная взрослая поп-музыка с участием лучших гитаристов мира — Марка Нопфлера, Эрика Клэптона и помирившегося с коллегой Энди Саммерса, — еще не великого, но уже знаменитого джазового саксофониста Брэнфорда Марсалиса и легендарного пианиста Гила Эванса и его оркестра, других виртуозных музыкантов.
Долгий путь к лабиринту
Стинг продолжил успешно выступать и записываться в 90-е — песни по-прежнему попадали в хиты, но, видимо, музыкант устал. Если ранние его работы слушаются на одном дыхании с первой до последней ноты, то практически все диски того периода — одна-две запоминающиеся песни плюс 40–50 минут «высококачественного шлака», как выразился один отечественный критик. Британская пресса всё чаще сравнивала Стинга с «живым музыкальным автоматом», а единственным проблеском жизни неожиданно стал записанный на видео концерт в тосканском поместье певца. Так случилось, что съемка была назначена на 11 сентября 2001 года и All This Time остался потрясающим музыкальным документом эпохи. Стинг, разумеется, отыграл концерт на все сто, но, видимо, щелкнула какая-то шестеренка в душе почти замерзшего на своем Олимпе музыканта — и публике был явлен прежний, живой, сострадающий человек.
Возможно, именно поэтому Стинг вскоре внезапно вновь радикально изменил музыкальное направление. В 2006 году он неожиданно для всех выпускает альбом Songs from the Labyrinth с боснийским лютнистом Эдином Карамазовым — коллекцию английских мадригалов XVI века. Пластинка стала первой работой Стинга за почти три десятка лет, не вошедшей в топ-20 ни на родине, ни в США. Впрочем, в отношении Стинга «хиты» всегда были довольно условным понятием. По иронии судьбы две, пожалуй, самые узнаваемые песни Стинга — Englishman in New York и Fields of Gold — в США хитами официально не были.
Как бы то ни было, именно «Песни из лабиринта» стали для музыканта своего рода вехой, точкой возврата к прежнему себе. Следующие его проекты включали и симфонические версии песен The Police, и рок-альбом с новыми композициями, и коллаборацию с ямайским регги-певцом Шэгги — и даже если они не достигали былых объемов продаж, Стингу (да и его поклонникам) это, пожалуй, было уже не столь важно. «Размороженный» певец обрел не просто второе дыхание — пожалуй, он нашел наконец то самое спокойное достоинство, к которому стремился всю жизнь. С того самого момента, как королева-мать помахала ему рукой из своего лимузина.
