Довольно убиваться: смертельная икебана Юкио Мисимы
Один из самых знаменитых, скандальных и противоречивых японских писателей ХХ века, Юкио Мисима покорил сердца российской читающей публики с того самого момента, как на излете перестройки у нас был издан знаменитый «Золотой храм». Сам классик к тому времени был уже почти два десятка лет как мертв — но и сама история его гибели будоражила воображение не меньше, чем изысканная, декадентская проза. За свою недолгую жизнь Мисима написал достаточно много — и к последним его творениям переводчики подбираются только сейчас. Критик Лидия Маслова представляет книгу недели — специально для «Известий».
Юкио Мисима
Жизнь на продажу
М.: Иностранка, Азбука-Аттикус, 2021. — пер. с японского С. Логачева. — 288 с.
Один из последних романов японского классика Юкио Мисимы, написанный в 1968 году, а на русский переведенный впервые, исследует интересный и далеко не редкий психологический феномен — ощущение бессмысленности жизни. Чувствуется, сам писатель хорошо изучил это изнурительное состояние, в котором начинают назойливо стучать в голове мысли о самоубийстве. Именно к нему решает прибегнуть герой книги, 27-летний копирайтер Ханио, для которого триггером суицидальной решимости становится галлюцинация, спровоцированная тараканом, заползшим на его газету в закусочной. После этого впечатлительный герой начинает ощущать, что «мир для него — лишь газетный лист, испещренный иероглифами-тараканами».
Сначала копирайтер пробует покончить с собой по-простому, без изощренных драматургических затей (вроде той, которую через два года осуществит сам Мисима, сделавший неудачный монархический переворот эффектной декорацией для своего харакири). Когда банальный план с треском проваливается, Ханио дает волю своей изобретательности и размещает в газете объявление: «Продам жизнь. Можете использовать меня по своему усмотрению», гарантируя конфиденциальность и обещая не доставить никаких хлопот.
В реалистическом произведении автору подобного объявления долго пришлось бы дожидаться доверчивых или чокнутых клиентов, однако Мисима никогда не страдал излишней «мелочной рассудочностью», как это называется в «Жизни на продажу». Действие его книг разворачивается не столько в мире объективного детерминизма, сколько в субъективном восприятии героев, нередко затуманенном и зыбком ввиду чересчур тонкой и подвижной душевной организации.
Череда покупателей, которые откликаются на объявление о продаже жизни, представляет собой любопытный паноптикум с оттенком фантасмагории. Тут и старичок, желающий коварной многоходовочкой подстроить убийство сбежавшей от него 23-летней жены, и библиотекарша, захотевшая красивой жизни и укравшая старинный энтомологический атлас, чтобы продать таинственным иностранцам, и аристократичная вампирша (пьющая кровь в самом буквальном смысле), и сотрудник посольства, который хранит ключ от шифра в свежих морковках, и тридцатилетняя девственница, уверенная, что неминуемо сойдет с ума от врожденного сифилиса, и члены тайной организации контрабандистов и убийц Asia Confidential Service.
Все эти причудливые, фриковатые персонажи поначалу выглядят почти не связанными друг с другом ничем, кроме объявления героя, чьи действия тоже кажутся хаотичными, случайными и лишенными драматургической логики:
«Попытки продать свою жизнь представлялись ему как разрозненные шаги. Как будто бросаешь в воду цветы, по отдельности, один за другим. Их может унести вода, они могут утонуть или уплыть в море. Ханио не приходило в голову, что где-то эти цветы собирают и ставят в вазу как украшение»
«Жизнь на продажу» тоже складывается как своего рода роман-икебана, где отдельные эпизоды в итоге красиво связываются в гармоничную философскую композицию. Декоративной галькой для этой икебаны служат многочисленные элементы pulp fiction, бульварного романа в духе Тарантино или Достоевского (с которым сравнивает «Жизнь на продажу» The Christian Science Monitor в вынесенной на суперобложку восторженной цитате).
С современных, рационалистических и утилитарных позиций, сводящих все экзистенциальные кризисы к органическим, медицинским причинам, сюжет «Жизни на продажу» можно трактовать в духе вульгарного психологизма. В этом изводе у героя просто-напросто затяжная депрессия, но вместо того, чтобы бежать к доктору, а потом в аптеку, он интуитивно обращается к тому, что сегодня называется «межличностной терапией». Своим объявлением Ханио организует себе встречи и разговоры с интересными людьми, которые вроде бы приходят забрать его жизнь, хоть и за деньги, а на самом деле спасают беднягу, отвлекая его от мыслей о самоубийстве. Тем более что ни один заказ, представляющийся поначалу крайне рискованным, никак не может кончиться гибелью героя, поэтому денег у него прибавляется, но смысла в окружающей реальности — отнюдь.
Постепенно Ханио всё больше запутывается в собственных ощущениях и рассуждениях, начиная сомневаться в себе самом: а действительно ли ему надоело жить, или он просто выпендривается сам перед собой, ну и заодно перед доверчивыми заказчиками? С одной стороны, байронический герой терзается вопросом: «А любил ли я когда-нибудь жизнь по-настоящему?», а с другой — напряженно вслушивается в самого себя: не затаилось ли у него где-то глубоко внутри мелкобуржуазное желание еще пожить или того хуже — жажда жизни и страх смерти.
Дальнейшая трагическая судьба Юкио Мисимы подталкивает к тому, чтобы воспринимать искания лирического героя всерьез, однако трудно не заметить откровенную иронию авторской интонации (по крайней мере, в данном русском переводе). Совсем уже до смешного доходит, когда на продавца собственной жизни обижаются члены тайной организации ASC, сначала заподозрившие в нем полицейского шпика, а потом начинающие догадываться, что Ханио просто морочит людям голову и сам не знает, чего хочет: «Продаю жизнь! Продаю жизнь! А сам вон как за нее хватаешься. Любо-дорого посмотреть».
Любо-дорого посмотреть и на самого Мисиму, когда он вертит на все лады, поворачивая разными аспектами, досадный факт отсутствия в жизни смысла: «Сказать, что жизнь не имеет смысла, легко. Но сколько требуется энергии для бессмысленной жизни!»
