Входи в комнату: в Петербурге открылся музей Иосифа Бродского
Бывшая коммуналка в старом фонде, преобразившаяся в светлое пространство, прекрасная петербургская «першпектива» из окон, старинная лепнина, эркер. В легендарном доме Мурузи наконец открылся музей Иосифа Бродского — после непростой истории, длившейся годы. «Гений здешних мест» жил тут с родителями с 1955 года до своей вынужденной эмиграции из СССР в 1972 году. Это пространство увековечено во всемирно известном эссе «Полторы комнаты». «Известия» прогулялись по музею, сохранившему дух тех лет.
Как попасть в квартиру
На лестнице, ведущей с улицы в музей, встретилась дама с собачкой, жительница этого дома: «А вы куда? Это жилая парадная. Здесь нет музея. Бродский в этой парадной не жил». Поэт действительно не пользовался этой лестницей: в квартиру 28 он попадал с улицы Пестеля, а не Короленко, как сейчас.
Фонд создания музея Иосифа Бродского, основанный друзьями поэта Михаилом Мильчиком и Яковом Гординым, еще в начале 2000-х выкупил у жильцов квартиры 28 те самые «полторы комнаты» и прилегающую к ним комнату с эркером, где жили соседи Бродских. Но несколько лет назад петербургский предприниматель, девелопер Максим Левченко, ныне директор музея, узнал: открытие «Полутора комнат» осложняется из-за того, что часть квартиры остается жилой. Нина Федорова, почти ровесница поэта, бывшая его соседкой, наотрез отказалась переезжать и до сих пор живет здесь. Тогда Левченко выкупил квартиру в соседней парадной и соединил ее с той частью, что принадлежит фонду. Таким образом, пространство частного учреждения культуры «Полторы комнаты» Музей Иосифа Бродского» принадлежит разным собственникам.
— С Ниной Васильевной достигнут паритет, с ее согласия мы отгородили ее помещение от музея, у нее свой отдельный вход в квартиру, — рассказал «Известиям» Максим Левченко. — Все эмоции ушли в прошлое, никакого негатива нет, в день открытия музея она заходила к нам, интересовалась тем, что происходит. Войти в музей сейчас можно не с Пестеля, как к себе заходил Бродский, а с Короленко.
Судя по всему, жильцы парадной на Короленко обеспокоены этим. Видимо, их волнует, что в одной из квартир открылось учреждение культуры со своими планами мероприятий. Но сейчас музей производит впечатление тихого мирного пространства, рассчитанного на экскурсии с небольшим количеством посетителей. Это не театр и не концертный зал. И уж тем более не хостел или ресторан. По словам Максима Левченко, главной проблемой музея на данном этапе остается создание отдельного входа. Сейчас он этим занимается, возможность решения данной проблемы есть.
Принцип честности
А теперь, собственно, об экспозиции. Она делится на две части: мемориальную — это часть квартиры 28 — и предваряющую ее. Раздевшись при входе, попадаешь в «комнату с мебелью». Здесь кресла полукругом стоят у старого телевизора, по которому показывают любимые фильмы Бродского, нашей группе выпал «Газовый свет» с Ингрид Бергман.
Архитектурное решение музея принадлежит Александру Бродскому, однофамильцу поэта. Это решение определяется принципом честности: пространство не стали заставлять вещами, купленными в комиссионках, а сделали акцент на оставшихся подлинных предметах. Стены расчищены до кирпича и даже дранки, на потолке — отреставрированная старинная лепнина, очень выразительны старые печи и камин. Выдержан баланс между подлинностью, стремлением пробраться к классической основе петербургского интерьера, с одной стороны, и ультрасовременным видом — с другой. В первой половине музея — стойка со стильной музейной продукцией, барный стол квар, крошечный модернизированный амфитеатр из фанеры (в путеводителе он назван лекторием).
— «Современная» половина подготавливает посетителей к переходу в мемориальную часть, — пояснила «Известиям» арт-директор музея Анна Наринская. — Я ненавижу слово «иммерсивный», но маршрут по этим комнатам задуман не просто как экскурсия, а как путешествие-погружение из настоящего в прошлое.
«Собачьи вальсы» из прошлого
После смерти родителей Бродского вещи из «полутора комнат» достались Музею Анны Ахматовой в Фонтанном доме (часть вещей взяли родственники, наследники). Поскольку музей Бродского частный, ему не могут быть переданы те подлинные вещи в собственность, только на временное хранение, и сейчас музеи ведут об этом диалог. В одном из помещений выставлен знаменитый «рыжебородый» автопортрет Бродского, на этих же временных условиях переданный Яковом Гординым. В комнате с эркером стоит старинное пианино, на котором играла девочка-соседка, о нем поэт вспоминал в эссе: «Поскольку у моих соседей с той стороны двери стояло пианино, от «собачьих вальсов» их дочки я укрепил свою книжным стеллажом — он стоял у меня на столе и вписывался в нишу идеально».
Само пространство «Полутора комнат» пустое, но здесь перехватывает дыхание — от печальной и торжественной красоты интерьера с его арками, великолепным гипсовым декором цвета позеленевшей бронзы, вертикально устремленными окнами. На стены проецируются полномасштабные фотографии того интерьера с мебелью, книгами, бытовыми вещами, и создается ощущение призрачности комнаты. На ту самую нишу, упомянутую в эссе, наслаивается изображение стеллажа и стола, и кажется, что они на самом деле вернулись в родное пространство. На одном фрагменте стены оставили старый газетный слой — кстати, это «Известия» 1980-х.
Символично, что музей открылся в Рождество, хотя и католическое: рождественская тема — одна из ключевых для Бродского. И хочется верить в то, что у новорожденного музея будет счастливая судьба. Пока же ему предстоит проработать всего несколько дней (билеты уже раскуплены) и закрыться с 30 декабря из-за пандемии вместе с остальными музеями Северной столицы.
