Дайте только срок: нужны ли досудебные соглашения в России
В Челябинске на текущей неделе стали известны подробности досудебного соглашения бывшего мэра Евгения Тефтелева со следствием. В сеть попало ходатайство защиты экс-градоначальника на имя прокурора, в котором он сообщает о готовности свидетельствовать против руководства региона и городской администрации. Ранее в сети разразился скандал вокруг досудебного соглашения следствия с Тефтелевым, обвиненным в коррупционных преступлениях. Тефтелев согласился помогать в других расследованиях ранее, но следователи не могли воспользоваться его показаниями и попросили прокуратуру расторгнуть соглашение. Однако надзорное ведомство следствию отказало. В криминальной истории и проблемах применения досудебного соглашения в России разбирались «Известия».
Силовики не договорились
В Челябинске продолжается очередной виток антикоррупционного скандала вокруг дела бывшего мэра Тефтелева. В сеть попали копии документов за подписью фигуранта расследования и его адвокатов, в которых он говорит о готовности рассказать об обстоятельствах незаконных, с его слов, действий руководства региона и городской администрации. В документе, распространенном СМИ и соцсетями, фигурируют замгубернатора Руслан Гаттаров, врио главы городской администрации Наталья Котова и ряд ее подчиненных, а также предприниматель Наталья Салеева. Автор письма обещает рассказать на допросах об их якобы противоправной коррупционной деятельности, связанной с заключением ряда контрактов, пишет РИА «Новый День».
В местных соцсетях со ссылкой на источники в силовых структурах пишут о возбуждении дела после показаний Тефтелева. Однако официально эта информация не подтверждена. Издание 74.ru со ссылкой на два источника в правоохранительных органах сообщило, что уголовное дело было возбуждено лишь по факту разглашения текста досудебного соглашения.
Бывший мэр Челябинска Евгений Тефтелев во время заседания центрального районного суда
Ранее следователь СК, в производстве которого находятся материалы по Тефтелеву, просил прокуратуру отменить ранее заключенное с обвиняемым соглашение. Он мотивировал это тем, что в деле самого бывшего мэра могут появиться новые обстоятельства. Но в прокуратуре доводы посчитали неубедительными и ходатайство не поддержали, сообщил источник ura.ru. Соглашение Тефтелев подписал 3 апреля — в обмен на половину срока, положенного за инкриминируемые ему деяния, он обещал рассказать о преступлениях других лиц. По словам собеседника издания, Тефтелев дал показания на бывших и действующих чиновников, но уголовные дела возбуждены так и не были. В пресс-службе челябинского управления СКР сообщили, что не располагают какой-либо информацией на этот счет.
Евгений Тефтелев был задержан в декабре 2019 года по обвинению в получении от депутата городской думы Сергея Селещука взятки в особо крупном размере за приемку здания школы. Вместе с ним под следствием оказался бывший начальник городского управления капитального строительства Евгений Пашков.
Дурно пахнет, но без него никак
Вести с преступником какой-либо торг долгое время считалось идеей аморальной. В советском праве и речи быть не могло о том, чтобы сесть за стол переговоров с бандитом. Разве что предусмотренное ст. 43 УК РСФСР 1960 года «активное способствование раскрытию преступления» со стороны обвиняемого, позволявшее смягчить приговор, можно с натяжкой назвать предтечей современного досудебного соглашения.
«Сделки с правосудием» пришли в континентальное, в том числе российское право из практики англосаксонских государств, в первую очередь США. Там подобные соглашения позволили успешно провести ряд громких процессов по обвинению участников мафиозных групп, в том числе занимавшихся торговлей наркотиками и другими тяжкими правонарушениями. В России, где механизм работает чуть больше 10 лет, также уже были знаковые приговоры по делам о коррупции и оргпреступности.
Но есть и оборотная сторона медали. Одни критики считают главными пороками досудебных соглашений несправедливое распределение наказания между соучастниками, создание мотива для оговора, другие полагают, что этот правовой механизм дает слишком мало гарантий лицу, изъявившему желание сотрудничать со следствием. Еще один минус — зачастую некачественная работа следствия по сбору доказательств в эпизодах, касающихся участника сделки.
— Основная проблема досудебного соглашения заключается в его рискованности для обвиняемого. Факт соблюдения или несоблюдения им условий сделки оценивается следователем либо прокурором. Таким образом, оценка эта является весьма субъективной. В законе не указаны причины, по которым следователь или прокурор могут вынести постановление об отказе в заключении досудебного соглашения, нет пояснений по поводу того, кому должно быть отдано предпочтение в заключении сделки, если его хотят заключить несколько подозреваемых или обвиняемых. Также без ответа остается вопрос о том, может ли содержащаяся в ходатайстве информация использоваться следователями, оперативными сотрудниками в случае отказа в его удовлетворении, — рассказала «Известиям» адвокат Виктория Данильченко. По ее мнению, применение этого института предполагает полное признание вины и, как следствие, лишение возможности защищать подзащитного в суде.
— Всё это приводит к возникновению различных правовых коллизий, нарушению прав лиц, ходатайствующих о заключении соглашения, и, в целом, к снижению количества уголовных дел, в которых имеет место такое ходатайство. В результате эффективность данного института, призванного повысить раскрываемость тяжких и особо тяжких преступлений, особенно связанных с организованными формами преступности, снижается, — говорит собеседник «Известий». Главное отличие досудебного соглашения в России от стран Европы и США заключается в полной бесправности лица, желающего его заключить, говорит Данильченко.
— В законе прописаны права и обязанности прокуратуры и следствия, но о правах подозреваемого или обвиняемого не сказано. Это в значительной степени ущемляет права человека, — поясняет адвокат.
Неправильная математика
Источник «Известий» в правоохранительных органах косвенно подтвердил существование проблемы — зачастую добровольный «помощник» следователей получает столько же, сколько и изобличенные с его помощью соучастники.
— Закон гарантирует половину максимального срока для лица, согласившегося сотрудничать. Но на практике не учитывается, например, неоконченность преступления, покушение или приготовление сами по себе ограничивают суд в назначении максимального наказания. То есть злодей, которого осудили на показаниях «досудебщика», получает не больше 2/3 от максимального наказания, а тот, кто помог следствию — половину. Мне это видится крайне несправедливым. Ведь, по сути, свидетель обвинения «отягощает» общую участь, взять хотя бы преступления, совершенные в составе ОПГ или преступного сообщества. В таком случае защита, чтобы клиент получил минимум, может избрать и другую тактику, которая будет мешать расследованию. Отсюда же вытекает еще одна трудность — судья не может назначить участнику соглашения ниже низшего предела наказания. Если судья всё же делает это, подключается прокуратура и обжалует приговор за мягкостью. Все всё понимают, но обязаны ставить палки в колеса друг другу, — рассказывает следователь одного из подразделений по борьбе с оргпреступностью и наркотрафиком.
Главный недостаток существующей системы, по мнению офицера, в том, что следователь и оперативники едва ли могут повлиять на судьбу досудебного соглашения.
Что подкрутить
— Сделка в рамках уголовного процесса должна быть многосторонней, в ней должны участвовать не только прокурор, следователь, обвиняемый и его защита. Необходимо учитывать мнение оперативников, которые, собственно, и разрабатывали фигуранта. Мы изучали опыт зарубежных коллег, у них подобные сделки — результат многосторонних переговоров. Для нашей системы это особенно актуально, так как наблюдается конкуренция служб внутри правоохранительной системы, — поделился своим мнением следователь.
По мнению адвоката Виктории Данильченко, изначально к сделке необходимо привлекать еще и суд.
— Думаю, что как и случае с вынесением постановления об аресте, обыске, прослушке телефонов, возможность заключения досудебного соглашения должен контролировать суд. В таком случае можно будет избежать злоупотреблений со стороны следствия или прокуратуры, — говорит она.
Зарубежный опыт, по мнению представителей адвокатуры, говорит об эффективности расширения рамок уголовно-правового договора.
— В Штатах сделка со следствием имеет гораздо более широкие границы. Так, например, прокуратура может отказаться от предъявления ряда обвинений, хотя виновность лица, заключающего соглашение, очевидна. В России такое невозможно. Также в соглашении может быть прописан и размер наказания, и иные позитивные последствия, тогда как в России есть простой коэффициент, понижающий размер наказания от максимума. Но как показывает практика, наказание может быть суровым и часто бывает таковым. Неплохо было бы привлечь и суд к заключению сделок со следствием, чтобы он утверждал своим постановлением соглашение, — считает председатель коллегии адвокатов «Вашъ Юридический поверенный» Константин Трапаидзе.
Зарубежная, в первую очередь американская практика указывает на положительный эффект (в том числе и экономический) использования досудебных соглашений как в гражданско-правовой, так и в уголовно-правовой сфере.
— В США большая часть споров решается в досудебном порядке. Во-первых, люди не хотят проигрывать и поэтому зачастую выбирают компромисс. Во-вторых, это избавляет от длительных разбирательств в апелляционной инстанции — соглашение позволяет поставить точку в деле. В-третьих, это сокращает судебные расходы, которые обычно обходятся дорого как сторонам, так и судебной системе, — рассказал Федор Козлов, практикующий адвокат из Чикаго, управляющий партнер адвокатского бюро Fedor Kozlov & Associates. В США, как правило, все усилия сторон, по сути, нужны не для выигрыша в суде, а для того, чтобы обеспечить себе более выгодные условия сделки, пояснил собеседник «Известий».
