Великий смешной: как Олег Попов расширил рамки искусства цирка
90 лет назад, 31 июля 1930 года родился «солнечный клоун» Олег Попов. «Известия» вспоминают, как эквилибрист из гастролирующего шапито стал главным коверным Советского Союза и какую роль в его творчестве сыграло знакомство со слесарным делом.
Место в жизни
Среди доступных советскому человеку развлечений цирк занимал промежуточное место между кинематографом и театром. Первый был повсеместно распространен (хотя бы в виде кинопередвижки), в кино могли и «зайти». Театр был событием, требовавшим трат, дресс-кода, а то и поездки в другой город. Кроме того, в театре могло быть скучно — даже взрослым, не говоря уж о детях. В цирке не было скучно никогда. Туда тоже принаряжались, но это был семейный, простой выход в свет — с газировкой (а не коньяком) в буфете, понятными впечатлениями и понятными эмоциями. За эмоциями в первую очередь в цирк и ходили — не важно, был ли это Старый цирк на Цветном бульваре в Москве или летнее шапито в областном центре.
Главный же по эмоциям в цирке — понятно кто. Огромные ботинки и круглый поролоновый нос, неуклюжие падения и стрельба из водяного пистолета. Детям всегда кажется, что у клоуна в программе до обидного мало времени.
Из всех цирковых ремесел клоунада — самое неочевидное, наименее точно описываемое в скупых строчках профессиональных стандартов. «Выводит на манеж десять львов», «прыгает без страховки из-под купола пять раз за вечер», «ездит с завязанными глазами на одноколесном велосипеде задом наперед, жонглируя восемью кирпичами», «распиливает двух ассистенток вдоль и поперек одновременно» — это всё понятно. Но как описать успех клоуна? Сегодня было 12 децибел смеха? На 6% больше мальчиков и девочек ушли из зала со слезами счастья на глазах? Что это такое вообще — «великий клоун»?
Олег Попов вырос в столице, в районе Петровского парка. В военное и первое послевоенное время это была уже не совсем окраина Москвы, но и далеко не центр. Здесь всё было «свое». Своя индустрия (в типографии «Правды» 13-летний Олег работал учеником слесаря), своя спортивная инфраструктура (в спрятавшемся во дворах Ленинградского проспекта небольшом дворце спорта «Крылья Советов» он занимался акробатикой), свое учебное заведение — уникальное даже по мировым масштабам.
Цирковое училище и сейчас находится там же, где в 1944 году, — на Ямском Поле. Пластичный, гибкий от природы юноша окончил цирковое училище в 1950 году. Нет, в его дипломе не было слова «клоун» (хотя на клоунов здесь учили всегда). Попов по первой своей специальности — эксцентрик на проволоке. Впрочем, до клоунады отсюда — даже не полшага.
Человек в кепке
«Кепку я надел в 1953 году» — так Олег Попов описывал свое превращение в клоуна. Символизм здесь при некотором желании усмотреть можно — но, разумеется, клоуны в советском цирке были и в самые мрачные сталинские времена. Правда, об их среднем уровне сам Попов отзывался с мягким, но безусловным укором: «Раньше многие пили. Обратная сторона популярности. Было принято, что если кто-нибудь из зрителей лично знал клоуна, то обязательно тащил в цирк бутылку водки».
Во время исполнения циркового номера, 1968 год
Конечно, был Карандаш. Первый великий клоун нашего цирка, действительно крупный артист, изменивший само представление о роли и месте коверного на манеже. Карандаш взял Попова в свой Молодежный цирк, гастролировавший по городам Советского Союза, и тем решил его судьбу. В Саратов цирк приехал без ушедшего в отпуск Карандаша — и директор попросил Попова поработать коверным.
И всё же роль эпохи, в которую Попов дебютировал на манеже, в жизни артиста недооценивать никак нельзя. Да, клоуны были и при Сталине — но за границу, да еще в капиталистические страны, при Сталине цирки не ездили. В 1956 году советский цирк впервые отправился в большое турне по Западной Европе — Великобритания, Франция, Бельгия. Из этой поездки Олег Попов вернулся звездой — и если еще за год до этого он получал награды и как клоун, и как эквилибрист, то отныне с этим раздвоением было покончено.
...Под скерцо для флейты по манежу ползет солнечный луч. Он находит розу и останавливается. Через секунду розу и луч находит смешной человечек в огромной кепке с соломенными волосами. Садится на пятно солнца и начинает пить молоко, жмурясь от света и от удовольствия. Но лучу скучно и он норовит уйти, оставив человечка в темноте. Человечек сперва просто преследует пятно, а потом понимает: это живое существо, с ним нужно общаться, его нужно любить. И когда человечку нужно уйти, он кладет пятно света в свою авоську и два новых друга уходят с манежа вместе.
Во время премьеры программы «Пусть всегда будет солнце» в Большом Санкт-Петербургском Государственном цирке на Фонтанке, 2016 год
Три минуты — стандартная пауза между номерами в цирке, которую и призван заполнить коверный. Но кому какое дело до того, что за номер был перед этим и кто выйдет следующим, если за три минуты Олег Попов заставляет зал плакать от восторга и счастья. «Луч» (его иногда называют «Солнечный зайчик») — самая известная сцена Попова, его фирменный номер, благодаря которому он и получил свое прозвище «Солнечный клоун».
Культурный цирк
Из трех великих советских клоунов — Никулина, Енгибарова и Попова — откровенно рассмешить стремился только первый. Советский цирк второй половины прошлого века — цирк интеллектуальный, рассчитанный на людей минимально культурных. Стрельбой из водяного пистолета такого зрителя не возьмешь.
Вообще, отношения Попова с реквизитом были очень трогательные. Большую его часть он изготавливал сам (вот где пригодились навыки слесаря) и настаивал, что это единственный путь: мол, только так по настоящему сживаешься с ним. Тросточка, зонтик, стул — на манеж Попов выходил с 1–2 предметами, но этого было довольно: его номера — это еще и мастерская постановка, где нет ни одной секунды на паузу, где все гримасы и жесты жестко увязаны между собой, незаменимы и не переставимы местами.
Он прожил удивительно ровную и спокойную профессиональную жизнь. Не стремился расширить диапазон за счет кинематографа, как Никулин: почти все его киноработы — это камео. Не стремился к административным постам. Награды и звания принимал со спокойной уверенностью в том, что заслужил (и тут ни у кого нет сомнений) — в неполные 40 получил редчайшее в цирке звание народного артиста СССР, к 50-летию — орден Ленина. Ни с кем не ссорился публично, о коллегах отзывался предельно благожелательно (хотя и отличался непростым характером). Не стремился идти против течения, но и помыкать собой не позволял ни людям, ни обстоятельствам: когда для цирка, как и для всей культуры наступили тяжелые времена, просто уехал из страны. Работать.
При этом связи с Россией никогда не терял, приезжал при любой возможности. Он и умер в России, на гастролях. 30 октября 2016 в ростовском цирке он в миллионный, наверное, раз сыграл «Луч» — теперь уже Попов выходил не под трогательное скерцо для флейты Юрия Чичкова, а под щемящую My Way. Два дня спустя его не стало.
