«Невозможно, чтобы каждый раз из-за эпидемии останавливался весь мир»
Глава отделения скорой помощи больницы Антуан Беклер в парижском предместье Кламар Марк Андроников не носит маску, потому что ездит на работу на мотоцикле. Считает, что в обществе нагнетается страх, вируса бояться не надо и выход из самоизоляции во Франции можно было осуществить быстрее. Об этом врач-реаниматолог и священнослужитель рассказал «Известиям».
— Франция начала выходить из карантина. Некоторые эксперты считают его отмену преждевременной. Ваше мнение?
— Я не считаю этот план ни преждевременным, ни опасным: людям ничего не грозит, если они будут носить маски в общественном транспорте. Выход из самоизоляции можно было бы осуществить быстрее — особенно в районах, где мало случаев заболеваний, в частности на западе страны. Но это моя точка зрения, а все мы очень ошибались в том, что касается пандемии.
— Какова общая эпидемиологическая картина во Франции? Виден свет в конце туннеля?
— Статистика говорит, что худшее позади. Правда, все боятся второй волны. Однако некоторые ученые считают, что она нам не грозит, и я с ними согласен. В Китае, Японии, Южной Корее ее не было. Надеюсь, не будет и у нас. Впрочем, поживем — увидим.
— В вашей больнице много было пациентов с коронавирусом? Есть ли среди них жертвы?
— Таких пациентов много во всех больницах. У нас в общей сложности — около 500, из которых только через мои руки прошли примерно 400. Умерли на сегодняшний день 50 — в основном, люди пожилые, с избыточным весом и с тяжелыми хроническими болезнями, диабетом, например. Хотя среди жертв оказались и люди нестарые: самому молодому было 38 лет.
Глава отделения скорой помощи больницы Антуан Беклер в парижском предместье Кламар Марк Андроников
— Ваша больница располагает всем необходимым?
— Да. Мы хорошо подготовились и смогли принять многих. Например, количество аппаратов ИВЛ у нас увеличилось в три раза. Нам помогали врачи, которые ушли на пенсию, медсестры и медбратья из провинции, а также студенты. Врачи и весь медперсонал переживают эпидемию достаточно спокойно, хотя, разумеется, все очень устали. Тяжелее всех реаниматологам.
— СМИ возмущались тем, что в некоторых больницах из-за нехватки мест в реанимации врачам порой приходится выбирать, кого в первую очередь спасать. Старикам места не хватало?
— Это отчасти лицемерный подход. Так было всегда. В реанимацию поступают те, кто, по мнению врачей, сможет из нее выйти. Если в реанимации умирает почти половина молодых пациентов, то у пожилых гораздо меньше шансов на спасение. Скажем, больных старше 90 с тяжелыми сердечными недугами обычно в реанимацию не принимают. Врач всегда выбирает тех, кого, по его мнению, можно спасти.
— Эпидемия — это трагическая случайность, предупреждение свыше или наказание?
— Никто не знает. По этому поводу споры не прекращаются во всем мире. Во Франции к эпидемии не готовились. Думали, что COVID-19 в Китае так и останется. Когда лет 15 назад произошел первый взрыв подобного коронавируса, он ведь не вышел за границы Китая и Японии. Поэтому спохватились поздно, когда вирус был уже в Италии.
— В каких странах добились наибольших успехов в лечении болезни?
— Лечат только кислородом, и кроме кислорода, никто не знает, что надо делать. Непонятен и сам вирус. Не очень ясно, почему в Германии справились с эпидемией гораздо лучше, чем во Франции, хотя там были приняты менее жесткие меры. Важен, видимо, и генетический фактор. Что же касается Америки, то у них очень плохая и дорогая медицинская система. Ни в Японии, ни в Южной Корее вирус не достиг больших масштабов. Это они объясняют тем, что сразу приняли строгие меры — начали искать инфицированных, отправлять их на карантин. Во Франции мы первые недели реагировали довольно пассивно. Можно сказать, что пандемия нас застигла врасплох.
— Вначале французский министр здравоохранения вообще утверждал, что маски не нужны, а потом говорил противоположное. Разве это не выглядело странным?
— Это настоящий скандал. Во Франции масок не было, поэтому и говорили, что они не нужны. Разумеется, они нужны, как самый простой и проверенный способ защиты. Принялись спешно их разыскивать, покупать, например в Китае.
— Вы носите маску за пределами больничных стен?
— Нет. Носил бы, если бы добирался до работы на метро, а я езжу на мотоцикле. Не ношу, потому что, во-первых, вируса уже почти нет. Сегодня в парижских больницах из общего числа пациентов только 2% с коронавирусом. Тогда как месяц назад их было 50%, а в реанимации вообще 100%... Во-вторых, считаю, что для меня и моих близких, даже если мы заразимся, это не страшно. У нас нет хронических болезней. Словом, вируса я не боюсь.
— Разве у некоторых людей нет иммунитета?
— Это неизвестно. Ясно, что перед COVID-19 мы не равны. Одни болеют очень тяжело, другие, и их не так уж мало, даже не подозревают, что заражены. Конечно, есть какой-то генетический, и не только генетический иммунитет.
— Ничто не гарантирует защиту от инфекции? Можно сидеть целыми днями дома, никуда не выходить и заболеть?
— В принципе такое невозможно. Если вы строго соблюдаете карантин, никого не пускаете в дом, вирус вам не грозит. Не заразитесь вы и в том случае, если на улице соблюдаете дистанцию в 1,5–2 м.
— Каждый день появляются новые «чудодейственные» средства. Но ни одно не доказало своей эффективности. Вы верите, что рано или поздно спасительное лекарство найдется?
— Разумеется. Во Франции ведутся активные поиски. Но до сих пор ничего определенного найти не удалось. Если этот вирус исчезнет, искать будет поздно. Вполне возможно, что он исчезнет, как исчез тот, что приходил 15 лет назад. Тут я не пророк.
— У католического собора в Лиможе с начала пандемии оборудован «драйв-ин» наподобие тех, что есть в магазинах. Теперь верующие, не выходя из автомобиля, могут исповедоваться. Смелая инициатива?
— Почему бы и нет, если она позволяет избежать опасности заражения?
— Каждый вечер в 20.00 признательные французы открывают окна и аплодируют врачам. «Это слишком простой способ выражать признательность», — сказала не без горечи одна медсестра.
— Я тоже так считаю. В этом есть лицемерие. Знаете, сколько было доносов на врачей, которые нарушали карантин? Жители одного дома в Кламаре потребовали, чтобы врач не принимал пациентов в своем кабинете на первом этаже — боялись заразиться. Это так глупо и ужасно!
— Коронавирус, напоминают медики, не самая страшная болезнь. Но она отодвинула на задний план другие опасные недуги — рак, сердечно-сосудистые заболевания, диабет и прочие. Так ли это?
— В течение двух последних месяцев к нам почти не поступали пациенты с инфарктами и инсультами. Люди или не болели или болели и оставались дома. Это пока неизвестно. Может, не болели, потому что боялись, — и такое бывает. Либо не хотели идти к врачу, чтобы не заразиться. Обычно к докторам обращаются слишком часто и по малейшему поводу. Не надо бежать к ним или в больницы по пустякам.
— Некоторые социологи и философы считают, что после победы над вирусом все в мире изменится в лучшую сторону. Напротив, писатель Мишель Уэльбек, убежден: завтра будет так же, как вчера, только немного хуже.
— Я постоянно об этом думаю и боюсь, что каждый человек останется сам по себе, а в другом будет видеть врага.
— Что день грядущий нам готовит с точки зрения специалиста?
— Эпидемии были, есть и всегда будут. К сожалению, СМИ усердно нагнетают страх. Надо меньше бояться. Невозможно, чтобы каждый раз из-за эпидемии останавливался весь мир. Самый важный, на мой взгляд, урок в том, что нельзя постоянно бежать вперед и вперед. Те, кто нами правит, должны понять: надо притормозить, никуда не торопиться и не гнаться бесконечно за новыми результатами. Хорошо бы провести и переоценку ценностей.
— Каковы цели ассоциации «Русские больницы во Франции», которую вы возглавляете?
— Она была создана около 30 лет назад для помощи русским больницам. Теперь у ассоциации другие задачи — принимаем во Франции русских врачей на стажировку.
Французский врач и священнослужитель Марк Андроников
— Помимо медицинских трудов, вы опубликовали исторический роман «Царица Тамар» о правительнице Грузии в последней трети XII — начале XIII века.
— Написал книгу на французском. Ее перевели и издали в России, и только потом во Франции, где главного персонажа совсем не знают. Русские же очень любят царицу Тамару, а у меня грузинские корни.
— Это огромный плюс — быть человеком трех культур?
— В моем случае скорее двух — русской и французской. Я не говорю на грузинском. На память о прошлом осталась моя фамилия — Андроникашвили. Разные культуры позволяют шире смотреть на мир.
— Вы себя чувствуете в большей степени французом, чем русским?
— Я французский врач, который родился и учился во Франции. Все остальное у меня русское — православие, мировоззрение. Душа русская.
— Но князь вы грузинский. Что значит для вас этот титул сегодня?
— Быть примером — в жизни, в работе, в поведении. Примером быть тяжело, но это хороший стимул.
— Вы диакон в Трехсвятительском храме в Париже Московской патриархии. «Нельзя врачевать тело, не врачуя души», — учил Сократ. Что лечить труднее?
— Конечно, душу. Для меня это сложный вопрос. Может быть, хороший священник сказал бы вам, что труднее лечить тело.
— Потому что душа бессмертна?
— Если вы плохо врачуете душу, это чревато тяжелыми последствиями. Возможно, у нас лучше организовано всё, чтобы лечить тело. Сам я больше учился на медицинском факультете, чем на духовном. Так или иначе, трудно быть одновременно врачом и священником...
Марк Константинович Андроников родился в 1960 году в Париже в аристократической семье. Окончил медицинский факультет Парижского университета. Врач-реаниматолог, автор многих научных трудов по медицине — «Трансплантация органов и христианская этика», «Врач скорой помощи» и других. Один из основателей «Движения за поместное православие русской традиции в Западной Европе».
