«Скоро человечество получит реально действующее лекарство от COVID-19»
Все противовирусные препараты, разработанные ранее, не показали своей эффективности против SARS-CoV-2. Основная надежда для тех, кто уже инфицирован, на лекарство, действие которого основано на использовании рекомбинантных антител, рассказал «Известиям» руководитель лаборатории геномной инженерии МФТИ Павел Волчков. Вирусолог считает, что ослабить карантинные меры можно будет после того, как в стране переболеют 30% населения. Узнать это будет можно после проведения массового тестирования на антитела.
— Первая строчка в протоколах лечения разных стран гласит: на данный момент специфических препаратов от COVID-19 не существует. Значит ли это, что никакие ранее созданные лекарства против других вирусов не доказали свою эффективность?
— На момент нашего интервью нет ни одного фармацевтического препарата, который мог бы эффективно подавлять коронавирус. Те лекарства, что ранее были разработаны против других вирусов, в применении против SARS-CoV-2 показывают неудовлетворительные результаты. Они вызывают скорее больше побочных эффектов, чем лечат.
— Значит ли это, что на данный момент не существует ни одного противовирусного препарата?
— Противовирусные препараты есть, но все они созданы против «хронических вирусов» (герпес, ВИЧ, гепатит С), а не от «вирусов острой фазы» (грипп, другие коронавирусы). В отношении последних мы находимся в том же положении, что и человек в каменном веке.
— А как же, например, препарат «Тамифлю» против гриппа?
— Это как раз пример того, как вирус гриппа легко справился с эффективным некогда лекарством. На него была потрачена куча денег, но сейчас «Тамифлю» уже не работает. Это произошло потому, что вирус гриппа быстро мутировал. Для фармкомпаний разрабатывать такие препараты невыгодно. Другое дело — лекарства от «хронических вирусов», люди вынуждены применять их всю жизнь. Кроме того, эти вирусы медленнее мутируют. Например, «Ацикловир» точно работает против герпеса. Также есть эффективные лекарства, подавляющие ВИЧ-1 и гепатит С.
— Есть и еще один момент: мы не всегда точно знаем, что у нас грипп, чтобы покупать от него лекарство…
— И это очень важно! Проблема тестирования выходит здесь на первый план. Уже сейчас можно за несколько часов провести такой анализ — например, на наличие в мокроте SARS-CoV-2. А в будущем на это уйдут секунды. Значит, вы сразу сможете определить, с чем нужно бороться. Следовательно, «большой фарме» будет выгодно разрабатывать препараты от этих инфекций, так как они смогут их продавать. То есть для того, чтобы у нас появились лекарства от «вирусов острой фазы», нужен рынок быстрых тестов, который сейчас создается. В настоящий момент происходит революция в тестировании. COVID-19, несмотря на то что уносит жизни и вызывает массу экономических проблем, дал нам возможность совершить этот рывок. Когда уйдет COVID, эти же компании будут делать быстрые тесты для определения других вирусов. И я предвижу, что в будущем это позволит сильно рвануть и в плане борьбы с острыми респираторными вирусными инфекциями.
— Есть ли сейчас подходы для создания действительно эффективного препарата от COVID-19?
— Есть один. Этот подход заключается в том, чтобы помочь нашему иммунитету бороться с заболеванием путем искусственного добавления антител. Таким образом мы сокращаем время на разворачивание иммунного ответа. Такой препарат разрабатывают ученые Regeneron Pharmaceuticals. В последнем релизе они обещали начать клинические испытания лекарства в июне, а препарат выпустить уже в начале осени. Думаю, скоро человечество получит реально действующее лекарство от COVID-19.
— Антитела ведь сейчас пытаются добавлять тяжелым больным с помощью вливания плазмы пациентов, переболевших COVID-19. Это тот же подход?
— Да. Только природные антитела, полученные от переболевших, могут быть совершенно разными по эффективности. В Regeneron Pharmaceuticals отобрали лучшее антитело, а потом клонировали его. Об успешном обнаружении подобных антител уже заявили еще две лаборатории: израильские ученые Института биологических исследований в городе Нес-Циона и группа европейских исследователей медицинского центра Университета Эразмус и Университета Утрехта. Но выйти на масштабирование производства им будет гораздо сложнее, нежели фармкомпании.
— Если она уже через две недели выходит на клинические испытания, значит, эти антитела уже производятся в промышленных масштабах?
— Да. Они имеют опытную партию синтезированных очищенных антител.
— Получается, что есть только две возможности контролировать коронавирус: вакцина и рекомбинантные антитела?
— И этого-то пока нет. Кроме того, коронавирус тоже не стоит на месте. Надо понимать, что антитела будут эффективными ограниченное время, пока патоген не мутирует. Для каждого вируса — это индивидуальный промежуток времени. Кроме того, это вероятностное событие.
— Сейчас в России разные компании предлагают коммерческие тесты на наличие антител. Однако в наличии у них пока только иностранные тесты. Почему так?
— Проблема в том, что у нас есть хорошие лаборатории, но они еще не могут масштабировать свое производство. Это как вас заставить дома сделать кроссовки Nike. Ну, может, один кожевенный мастер дома такие кроссовки и сделает, а если нужен миллион пар одинаково качественных кроссовок?
— Действительно ли тесты на антитела такие неточные? Нужно ли делать такой тест, если хочешь понять — переболел ты COVID-19 или нет? Ведь ложноположительный результат может сподвигнуть человека неразумно повести себя в условиях эпидемии. И в результате он действительно заразится.
— Стопроцентно точных тестов не бывает. Любой имеет погрешность. И ее можно уменьшить с помощью дополнительных исследований. Нужно внимательно прочитать, какие именно антитела тестируются с помощью предлагаемого анализа. Есть антитела IGM, которые появляются через несколько дней после начала болезни. Потом вырабатываются антитела IGG и IGA. Хорошо бы, чтобы проведенные тесты ответили на вопрос о присутствии в вашем организме всех этих видов антител. Кроме того, существует анализ под названием «Элиспот» (ELISPOT, Enzyme-Linked ImmunoSpot — лабораторный метод исследования иммунного ответа в организме человека и животных. — «Известия»). Он дает ответ на вопрос о задействовании Т-клеточного ответа иммунитета. «Элиспот» массово не делают — только в лаборатории. Все эти анализы с большой вероятностью дадут вам ответ на вопрос, переболели ли вы COVID-19.
— Справляется ли наше здравоохранение с эпидемией COVID-19 в России?
— Я считаю, что да. У нас контролируемая ситуация — лучше, чем во многих странах. Мы на данный момент действительно хорошо справляемся с инфекцией.
— Число зараженных всё равно растет, мы уже вышли на второе место в мире по количеству инфицированных. Есть ли смысл ужесточить карантин?
— Сейчас уровень инфицирования в стране такой, что нам нет смысла использовать китайскую стратегию. Остается вариант естественной вакцинации населения, то есть путь, по которому проходят США и европейские страны. Таким образом, нужно поддерживать карантинные меры на таком уровне, чтобы клиники, госпитали, больницы справлялись с потоком заболевших.
— Германия готовится открыть школы и магазины. Это правильно?
— Мы видим на их графике падение цифр прироста зараженных. Однако падение до тысячи, а не до нуля. Если они сейчас снимут все карантинные меры, я уверен, что количество заражений в день взлетит обратно. И даже быстрее, чем было до этого.
— Когда же можно будет ослабить меры?
— Нужно дождаться момента, когда доля переболевших COVID-19 людей будет на уровне 25–30% населения. Для этого требуется протестировать одномоментно на антитела, допустим, 10 тыс. человек. Несмотря на погрешность, по этим цифрам можно будет сделать вывод о том, близки ли мы к выходу из карантина.
