Андрей Меркурьев: «Тело может говорить выразительнее, чем мимика»

«Признание» — так называется проект, который известный танцовщик и хореограф Андрей Меркурьев представит на сцене театра «Новая опера». В программе вечера — хореографические композиции на музыку Филипа Гласса и Арнольда Шенберга. В перерыве между репетициями заслуженный артист России ответил на вопросы корреспондента «Известий».

— С удивлением узнала, что вы уволились из Большого театра. Лет вам не так много, репертуар обширный. Почему?

— Если уточнить, то я не уволился, а перешел на договор с театром. Мне кажется, пришло время, когда надо идти дальше. Это было нелегко, но ощутив себя более свободным, я понял, что есть время делать то, о чем так долго мечтал, — ставить, гастролировать в свободном от театра графике, преподавать. Это, наверное, и есть свобода. Хотя проработав в театре 20 лет, трудно вот так — в один день — уйти, потеряв свои роли. Сейчас это для меня как испытание, и я должен его пройти, чтобы двигаться дальше.

— Надо обладать известной смелостью, чтобы так всё поменять. У вас надежные тылы?

— Есть единомышленники, которые меня поддерживают. Это мои коллеги из Большого театра, друзья из разных сфер искусства — драмы, музыки, оперы. Да и просто хорошие люди.

— И агент, я так понимаю, появился — для больших проектов?

— На сегодняшний день у меня есть продюсер — Наташа Иванова. Она взяла проект «Признание» под свое крыло. В этом году это два одноактных балета в моей постановке. Надеюсь, мы только в начале нашего пути.

— Вы покинули Большой в статусе ведущего солиста. Как думаете, почему не стали премьером? Дело в характере? Плохо ладили с руководством?

— Здесь именно тот вариант — «каждому свое». Мне, видимо, было не суждено стать на бумаге премьером (улыбается). А так, если посмотреть мой репертуар, будет видно, какое количество ролей мне посчастливилось исполнить. Я уже не говорю о том, в каких театрах довелось поработать и с какими балеринами танцевать. Вот это настоящее премьерство и статус.

— То есть вы человек полностью независимый?

— Мне нравится быть независимым, хотя я от этого страдаю и понимаю, что порой нельзя быть таким.

— Вы были на первых ролях и в Мариинском, и в Большом. Чем для вас отличаются эти театры?

— Настроением, ощущением. Питер для меня — всегда домашний, спокойный. А Москва вся кипит, бурлит, несется куда-то, и я вместе с ней ношусь как угорелый.

— Обычно вы надолго планируете свою жизнь?

— Я бы сказал, что мечтаю планировать. А так, порой даже не знаю, что будет завтра. Многое трудно предусмотреть — жизнь артиста изменчива. Конечно, всё планируется от случая к случаю.

— То есть каждый день живете как последний?

— Я думал об этом — что надо именно так проживать каждый день: с радостью и восхищением, встречаться с друзьями, создавать, творить как в последний раз. Но я не могу так. Или просто не приучен? Смотрю на некоторых звезд и поражаюсь их выдержке и стремлению. Потом, всё взвесив, понимаю: у нас просто разные жизни.

— Но у вас тоже достаточно дел. Есть, например, информация, что школу организуете в Праге. Чувствуете в себе педагога?

— Школа пока в задумках, нужно время. Нельзя же так: щелкнул и сделал. Мне очень интересно работать с учениками, будь то учащиеся балетной школы или артисты в театре. И, отвечая на ваш вопрос, — да, чувствую себя педагогом. Но сегодня мне интересно еще и быть в роли хореографа.

— Такие вечера, как в «Новой опере», будут нормой? Выстраиваете творчество в соответствующем режиме?

— Я бы хотел делать такие проекты чаще. Не только связанные с балетом. Приглашать и драматических, и оперных артистов, и музыкантов. Делать творческие вечера. И чтобы формат их был домашним, уютным, не пафосным.

— Вам, кажется, всегда было тесно в балете. Вы и раньше заходили на драматическую территорию. «Бедную Лизу» с Чулпан Хаматовой делали в Театре Наций, в театре SounDrama играли «О.С.»...

— Сотрудничая с драматическим театром, я сблизился со зрителем — благодаря отсутствию оркестровой ямы. В работе над «О.С.» наблюдал за хореографом-постановщиком Сергеем Землянским и режиссером Владимиром Панковым. Учился у них построению спектакля, там же впервые ощутил себя немного драматическим актером — не только выражал эмоцию в движении, мне доверили еще и слово.

В Театре Наций Алла Сигалова (постановщик спектакля «Бедная Лиза». — «Известия») помогла мне по-иному ощутить пространство — жить, существовать в нем без лишних гримас, я бы так сказал. В этом спектакле у меня было ощущение, что я играю в фильме, и на меня смотрит множество людей, близко сидящих у экранов телевизоров. Поэтому я должен быть как можно более настоящим, не наигранным. Тут я нашел гармонию с телом, понял — оно может говорить куда выразительнее и полнее, чем мимика.

— Судя по разнообразию ролей, исполненных вами в спектаклях Алексея Ратманского, вы были одним из любимых его танцовщиков.

— Вот на этот вопрос, я думаю, точнее ответил бы сам Алексей (улыбается). Скажу честно, мне очень нравилось танцевать в его постановках. Меня всегда увлекали его музыкальность и хореографический язык. Мне кажется, сегодня я смогу распознать его из многих других.

— А как вам работалось с Джоном Ноймайером? В «Даме с камелиями» у вас очень сильная роль. На мой взгляд, вы лучший Жорж Дюваль, и не только в России.

— Мне было интересно погрузиться в этот образ. Найти свои краски. Я специально работал над походкой. Пластикой хотел передать его состояние, чувства, переживания, эмоции. Ноймайер разрешил мне не делать сложного возрастного грима. Наверное, в этой партии я ему тоже понравился, как и вам, и поэтому он пригласил меня принять участие в спектакле «Смерть в Венеции». Но мне в это же время предложили поставить балет для одной труппы. И я не смог поехать в Гамбург.

— Жаль. Не станцевали в любимом балете Ноймайера.

— Дурак был... Потом пытался исправить ситуацию, но художники — обидчивые натуры, не каждый может простить отказ.

— Значит, судьба вам что-то другое предложит.

— А мне она уже предложила (улыбается). 22 февраля на сцене «Новой оперы» — два одноактных балета в моей постановке при участии премьеров, солистов и артистов Большого театра России. Разве это не прекрасно? Мне кажется, главное — не сдаваться, идти вперед. Верить в себя. А ошибаясь, учиться и делать выводы. Не сидеть и ждать предложения от судьбы, а быть ее хозяином.

Справка «Известий»

После окончания Уфимского хореографического училища Андрей Меркурьев работал в Театре оперы и балета Республики Коми. В 1997–2001 годах был солистом петербургского МАЛЕГОТа, затем перешел на первые роли в труппу Мариинского театра. В 2006–2016 годах — ведущий солист Большого театра, с равным успехом исполнявший партии как классического, так и современного репертуара. Лауреат международных конкурсов и премии «Золотая маска».