Василий Церетели: «Культура учит думать за рамками шаблонов» | Статьи

Московский музей современного искусства (ММОМА) представил сразу несколько крупных выставок: «Наив... но», проект Алексея Морозова PONTIFEX_MAXIMVS/LE STANZE, персональные экспозиции Эдуарда Штейнберга и Валерия Айзенберга. О том, что еще ожидает посетителей ММОМА в будущем, «Известия» расспросили исполнительного директора музея Василия Церетели.

— Как для музея начался 2017 год? Ощущаете ли кризис?

— Безусловно, как и все, мы чувствуем кризис, поэтому особенно активно работаем над тем, чтобы привлекать партнеров, меценатов — тех, кто сможет нас поддержать. К сожалению, компании, в том числе и международные, сокращают бюджеты на культурные инициативы. Кроме того, у нас музеи до сих пор не освобождены от уплаты налогов на спонсорские пожертвования.

Этот механизм еще не настолько отработан, чтобы стимулировать людей давать музею средства. Но мы, учитывая сложности на рынке, предприняли очень многое в прошлом году: провели несколько благотворительных ужинов, аукционов и встреч с заинтересованными в развитии музеев людьми...

— На какие цели вы собираете деньги?

— Сейчас мы хотим отремонтировать одно из наших зданий на Гоголевском бульваре, чтобы перевести туда школу «Свободные мастерские». Ремонт в нашем случае начинался с заказа грамотного проекта. Сейчас он уже в разработке, и через шесть месяцев мы сможем начать работы.

Четвертый корпус дома № 10 на Гоголевском бульваре — это памятник архитектуры, который необходимо реконструировать согласно требованиям современного музея. Кроме того, в наших планах расширение научного и экскурсионного отделов. В идеале мы хотим создать условия для хранения экспонатов, чтобы разместить там большую часть нашей коллекции.

— Получается, что вместе с имеющимися помещениями у вас будет уже шесть музейных зданий. Размах впечатляет.

— Когда музей имеет несколько зданий, со стороны кажется: «О, как круто, у них столько зданий!» Но на самом деле в этом есть и минус. Если в одном помещении открывается небольшая выставка, а в другом — крупный и долгожданный проект, то люди идут на него, а более скромная научная экспозиция, как правило, остается без внимания. Когда же всё происходит в одном пространстве, появляется возможность показать людям, пришедшим на популярную выставку, всё, что еще есть в музее. Поэтому наша мечта на будущее — единое здание, в котором смогут разместиться и залы экспозиции, и вся музейная инфраструктура.

— Новое здание будет вместо вашего основного помещения на Петровке, 25?

— Здание на Петровке навсегда останется у музея. Это особое место. В 1995 году Зураб Церетели, основатель музея, на собственные средства приобрел этот особняк у частного лица и передал городу в безвозмездное пользование навечно, пока существует музей. Но, увы, оно не может вместить то количество людей, которое нам хотелось бы. ММОМА уже 17 лет, и с каждым годом необходимость увеличения площади растет с развитием деятельности музея. Поэтому, на мой взгляд, сегодня самое правильное — построить новое пространство, ориентированное на решение музейных задач. Город от этого только выиграет.

— У вас масштабные выставочные планы. Что бы вы выделили в первую очередь?

— Выставка Антонио Гауди, запланированная на май этого года, — один из важнейших для нас проектов. Это крупнейшая фигура не только в архитектуре, но и в дизайне. Влияние, которое Гауди оказал на художников, в том числе российских, — огромно.

— Вы имеете в виду русский модерн?

— Да, и русский модерн, и советских художников, и наших современников. И это не говоря уже об испанцах, таких как Хуан Миро, который в диалоге с Гауди создавал свои работы, «питался» его творчеством.

— Основная часть экспозиции — это эскизы зданий?

— Выставка в ММОМА станет серьезным проектом, который, по сути, впервые представит творчество Гауди в контексте его влияния на культуру в целом. Мы покажем макеты, эскизы, мебель, архивные фотографии, различные вещи, которые либо рисовал, либо создавал Гауди. Многие видели его здания, но не знают, что стоит за их созданием — это аспекты, которые остаются «за кадром». Нам важно их показать.

— Отношение широкой аудитории к современному искусству претерпело какие-либо изменения в последние годы?

— Дело в том, что Россия имеет особую историю развития искусства. Если в Европе не было «перерывов» и публика имела возможность видеть все новые явления, то у нас широкая аудитория не была в курсе того, над чем работают современные авторы. Недавно у нас прошла выставка художников школы Элия Белютина. Этот проект стал открытием даже для многих специалистов: «Надо же, в Советском Союзе были такие работы, а мы не знали!» Именно поэтому наш музей активно работает над образовательной программой.

— Ключ к пониманию современного искусства — широкое просвещение?

— Во многом — да. И, конечно, важна популяризация современного искусства. По сути, первым и наиболее успешным шагом в этом направлении стала демонстрация нашего авангарда на открытии Олимпиады в Сочи. Важно помнить, что авангард пошел из России — первый музей современного искусства появился в Москве.

— Речь о Музее нового западного искусства?

— Именно. Потом уже появился нью-йоркский The Museum of Modern Art (MoMA). Американцы приехали сюда, увидели Музей нового западного искусства и решили сделать у себя нечто подобное. А наши художники? Малевич, Кандинский и другие представители русского авангарда создали то, что повлияло на развитие всей мировой культуры. И до сегодняшнего дня их работы вдохновляют людей. Скоро в Лондоне откроется выставка, связанная с 1917 годом и авангардом, у MoMA будет аналогичный проект... Вклад русских художников этого направления в мировую культуру ценится на Западе очень высоко.

— У нас авангардистов ценят меньше?

— У нас часто выступают те, кто не знает истории, культуры своей страны. Они говорят о современном искусстве или авангарде как о чем-то нероссийском или даже антироссийском. Это связано в первую очередь с недостатком образования и отсутствием желания познать то, что непонятно.

— Вспоминается скандал, связанный с выставкой Яна Фабра в Эрмитаже...

— Не только он. В последнее время мы видели много событий, которые, к сожалению, непродуктивны. Открывается выставка, и вместо того чтобы прийти посмотреть и понять, начинаются протесты.

— Это коснулось вашего музея?

— У нас тоже был прецедент. Во дворе музея висела прекрасная работа великого российского скульптора Юрия Орехова, работавшего в храме Христа Спасителя и множестве других церквей. Пришли люди, которые начали протестовать: «Зачем вы выставляете распятие? Это оскорбляет наши религиозные чувства!» Как можно призывать разбивать, рушить, закрывать что-то? Странная ситуация: некомпетентный человек пишет про Яна Фабра — и его слово почему-то оказывается важнее, чем мнение специалистов и всего музейного сообщества.

— Видимо, у некоторых людей взгляды на искусство не совпадают с мнением музейного сообщества.

— Люди должны знать свою культуру и ценить ее. Неважно, классика это или искусство ХХI века. Современное искусство важно как воздух. Оно дает возможность расширить кругозор, придумать и создать что-то новое. Чем более разносторонним будет человек, тем конкурентоспособнее окажется всё, что он создаст. Культура учит думать за рамками шаблонов. Но тут же стоит отметить, что всегда и во всех странах был период, когда прогресс опережал сознание многих людей, а они не хотели «догонять» его.

— Общество стало менее терпимым?

— Я хочу верить, что наоборот. Мы видим, какие очереди стоят в Третьяковскую галерею, в Пушкинский музей, к нам, в Мультимедиа Арт Музей... Со 2 по 8 января у нас был бесплатный вход. В итоге — очереди, тысячи посетителей в день из разных городов России. Для нас это праздник. На мой взгляд, людей, которые интересуются современным искусством, становится всё больше и больше. Главное — не поддаваться провокациям непрофессионалов и, конечно, не впадать в крайности.

Справка «Известий»

Василий Церетели окончил университет дизайна Parson School of Design и Высшую школу визуального искусства, получил степень EMBA в Московской школе управления «Сколково». В 2001 году был назначен заведующим отделом зарубежного искусства, с 2002-го — исполнительный директор Московского музея современного искусства. Вице-президент и руководитель отделения новейших художественных течений Российской академии художеств, комиссар Министерства культуры Российской Федерации на международных выставках в Венеции с 2016 по 2021 год.