Владимир Хотиненко: «Хочу достичь благости света» | Статьи

Кинорежиссер и сценарист Владимир Хотиненко отметил 65-летие. Обозреватель «Известий» встретилась с юбиляром в Киноакадемии Никиты Михалкова, где мэтр руководит мастерской.

— Владимир Иванович, когда вы разговариваете со студентами, у вас глаза горят. Видно, что вам с ними очень интересно.

— Я занимаюсь с ними именно по этой причине: понял, что это интересно и полезно мне самому. Мы с ними «сообщающиеся сосуды» — взаимно подпитываем друг друга идеями и энергетикой. Плюс ко всему, они — молодые люди, а мне хочется знать, что сейчас происходит с очередным поколением.

— Поделитесь наблюдениями?

— Совершенно очевидно, что у молодежи более низкий уровень образования. Происходит определенная деградация в плане начитанности и знаний. Это самое тревожное, с чем я сталкиваюсь. Да, бывает, попадаются экземпляры очень эрудированные и в кино, и даже в литературе. Но общая картина оставляет желать лучшего. По телевизору говорят, что дети перегружены. Но я не могу понять, чем, когда они выходят из школы с такими знаниями.

— А зачем учиться, когда можно делать селфи и зарабатывать на своем Instagram? Молодежь мечтает о легких деньгах без труда...

— …и ищет способы, чтобы вот так щелкнуть и оказаться на вершине пирамиды. К сожалению, это очень печальная тенденция.

— Как с этим бороться?

— У меня есть два ответа на ваш драматический вопрос. Первый — я не знаю. Довольно трудно найти выход, когда они уже во всем этом живут, а запретами, как известно, ничего не решить.

Второе мое предположение — гипотетическое, но более оптимистичное: можно сделать выводы и начать учить детей правильному отношению к жизни прямо сейчас. Объяснить, что инстаграмная и компьютерная жизнь — ненастоящая, возможно. Во всяком случае, нужно упрямо пытаться. Получится не с каждым, но если выйдет хотя бы с третью обучаемых — уже будет хорошо.

В детстве я прочитал книжку про индейцев, и потом на улице мы с пацанами играли в краснокожих, делали индейские головные уборы — пропускали их мир через себя. А когда меня оставляли у бабушки, я находил то старый бочонок от лото, то карту, то пуговицу и начинал с этим играть, моделировал свой мир. Когда ребенок может придумать мир из пуговицы — он на правильном пути.

— Речь не только о детях. Сегодня даже профессорам приходится учиться «продавать» себя на социальных платформах, пока все ресурсы окончательно не захватили дилетанты.

— Любопытная гипотеза. Но серьезным людям довольно сложно тратить на это свою жизнь. Я не противник этих процессов и отношусь к ним как к данности. Радует, что я не единственный, кто об этом думает, — во всяком случае об этом думаете еще и вы, и, надеюсь, другие люди тоже. Потому что, если ничего не делать, мы пойдем прямой дорогой в ад, без всяких надежд.

Но я еще верю в жесткие законы природы, которая всегда берет свое, если цивилизация доходит до крайности. Либо происходит всемирный потоп, как бы говоря человечеству: «В этот раз не получилось», либо начинаются какие-то протестные стихийные процессы.

Найдется какая-то активная группа инициативных молодых людей (а так и случится, уж поверьте), которые скажут: «Ребята, куда мы идем, зачем занимаемся этой фигней?» И организуют сопротивление всему происходящему. Но эта волна чего-то настоящего должна идти от молодежи, а не от взрослых дяденек.

— К слову, о революции. Как продвигаются съемки вашего нового фильма о большевиках?

— Сейчас идет подготовительный период. Даст Бог, в начале февраля начну съемки.

— В центре вашей картины — Ленин и известный теоретик марксизма Парвус. Как вы относитесь к мифологизации исторических личностей?

— Смотря что под этим подразумевать. Всякое художественное произведение вымышленное, а не документальное. Никто не знает, что такое правда жизни, а что — буквальная правда. История нашего государства началась с летописи, которая дошла до нас. Но степень ее достоверности относительна. Сейчас идет процесс перепутывания и перемешивания, смещения ориентиров добра и зла. Мифологизация, которая превращает злодея в героя, — тревожный симптом.

Мифы имеют гораздо большее значение, чем некая историческая правда, они просто перешибают ее. Александр Македонский в мифологии — златокудрый юноша-герой. А согласно историческим данным, он оставил за собой десятки разрушенных городов, тысячи убиенных. Это касается всех крупных исторических личностей, включая Ленина.

— Сейчас много споров вокруг князя Владимира...

— Да, произошло определенное оживление. К вопросу о правде... Известная святая Мария Египетская долгое время была блудницей, вела непотребную жизнь, пока ее не осенило. Она ушла в пустыню и стала праведницей. Если мы будем снимать про нее фильм, что мы покажем? Как она блудила? А ведь это надо, без этого никто не поверит в проделанный ею путь. Но при этом столько найдется тех, кто скажет: «Да вы что? Вы так хотите показать святую?» То же сейчас происходит и с князем Владимиром, ведь и с ним всё сложно было.

Не нужна нам буквальная правда. Представляете, маленькому ребенку во дворе сказать: «Ты хочешь узнать всю правду про своих родителей?» Да вы разрушите жизнь этому малышу. Кому от этой правды толк? Только грех совершите. Во всем мера нужна.

— Вы однажды сказали, что жизнь для вас зиждется на трех китах — любовь, смерть и смысл. Почему смерть опережает смысл?

— Я хорошо помню момент, когда я, еще совсем маленький, подошел к маме и спросил: «Мама, неужели я умру?» Она меня тогда прижала к себе, по голове погладила, нашла какие-то простые слова, и я про это забыл. Но вопрос смерти является ключевым для человека. Это вопрос и религиозный. Я, например, не знаю, как быть неверующим человеком, потому что тогда смерть, к которой ты всё равно придешь, подразумевает «гильотину» — тебе отрубили голову и всё.

Для верующего земная жизнь маленькая, коротенькая, а там — жизнь бесконечная. И в той бесконечной жизни ты будешь отвечать за поступки, которые совершаешь здесь. А для человека, который считает, что после смерти наступает конец — всё равно, как жить и какие поступки совершать. Это две разные системы координат, поэтому смерть здесь — ключевой вопрос.

У меня есть любимое выражение. Когда монаха спросили, боится ли он смерти, он ответил: «Не боюсь — робею». В этом «робею» есть замечательное чувство. Я вот тоже робею, и это — мерило, ориентир моей жизни. Что касается любви, то всем нужно прочитать «Послание к коринфянам» апостола Павла. Столь многогранно про любовь не писал никто.

— Говорят, вы никогда не даете интервью просто так. Наверное, хотите что-то рассказать?

— Нет. Я согласился на это интервью по одной простой причине: надеюсь быть услышанным и принести кому-то пользу. Сейчас вышла моя книга «Зеркало для России». Когда я взялся за нее, у меня не было желания написать исповедь. Я хотел, чтобы примеры из моей жизни кому-то пригодились.

— Вам исполнилось 65 лет. Что для вас значат такого рода рубежи?

— Юбилей не юбилей — это всё условности. Но мне уже есть о чем подумать, я бы так сказал, потому что много чего сделано, да и ошибок совершено много. Есть вещи, которые меня тревожат и даже печалят. В определенном смысле я вижу, что моя жизнь состоялась.

Маленький мальчик, который сидел под забором в городе Славгороде Алтайского края и у которого в голове крутилось: «В Москву, в Москву...», даже вообразить себе не мог, что он превратится в меня. Я добился, чего хотел. И даже больше. Никогда не стремился стать знаменитостью, хотя амбициозным был всегда. Далее — Екклесиаст: «Многие знания — многие печали». Начинаешь думать: а что ты потерял на этом пути, чем пришлось пожертвовать, чем поступиться?

Недавно был день памяти Серафима Саровского. Это замечательный святой, который считал главным грехом уныние. Для творческого человека меланхолия вроде бы нормальное состояние, даже почти необходимое для того, чтобы пришло то уникальное чувство. И вот я, с одной стороны, в творчестве, а с другой — хочу жить абсолютно по Серафиму Саровскому, который встречал всех людей со словами: «Радость моя, Христос воскресе!»

Я мечтаю достичь такой же степени просветленности, чтобы встречать людей и говорить: «Радость моя, Христос воскресе!» Искренне, а не выдумано, хочу достичь благости света...

Справка «Известий»

Владимир Хотиненко в 1976 году окончил Свердловский архитектурный институт, в 1981-м — Высшие курсы сценаристов и режиссеров (мастерская Никиты Михалкова). Заведует кафедрой режиссуры игрового фильма во ВГИКе. Автор более 20 фильмов, среди которых «Патриотическая комедия», «Макаров», «Мусульманин», «72 метра», «Поп», «Достоевский», «Бесы» и др.