Борис Клюев: «Подростки знают меня по «египетской силе»

Борис Владимирович Клюев — мэтр Малого театра. В нем он служит полвека и изменять ему не собирается. Но те, кто Мельпоменой не увлечен, знают его по ролям в кино: герцог де Гиз в «Королеве Марго», Майкрофт из «Приключений Шерлока Холмса и доктора Ватсона», Дубов из «ТАСС уполномочен заявить…»... Новый всплеск популярности актера был связан с ролью Николая Петровича в сериале «Воронины».

Корреспондент «Известий» встретилась с артистом и выведала секреты творческого долголетия. 

— Ваша последняя премьера в Малом театре — роль Арбенина в «Маскараде» Лермонтова — датируется 2014 годом. Вам больше ничего не предлагают?

— В этом сезоне я дал согласие Юрию Мефодьевичу Соломину сыграть Яичницу в «Женитьбе» Гоголя. Как будет создаваться образ — пока не скажу. Нужно понять, каким он у меня будет. У Гоголя он очень большой. И это сделать не так трудно. Надень сюртук побольше, и ты уже соответствуешь образу.

— Костюм для вас как актера важен? 

— Я очень требовательно отношусь к костюмам, случайно здесь ничего быть не должно. Недаром в нашем спектакле «Маскарад» костюмы заказывали Славе Зайцеву, которого я очень люблю и ценю. Несколько лет назад пригласил посотрудничать с нашим театром, и он сделал костюмы к «Пиковой даме». Потом были совместные «Маскарад» и «Молодость Людовика XIV».

— Вы очень деятельный, переживаете за постановки, в которых играете.

— Так получается. Вот для «Маскарада» пригласил делать декорации Сергея Бархина.

— Сергей Михайлович, кажется, собрал все возможные театральные премии как художник-постановщик.

— Он — гигант. Я лично звонил ему, уговаривал. Он человек капризный, и поэтому я просил руководство театра понимать, что он — последний из могикан. В итоге Бархин сделал для «Маскарада» блестящие декорации.

— Кто будет вашими партнерами в «Женитьбе»?

— Первые артисты театра — Ирина Муравьева, Людмила Полякова, Алексей Кудинович, Александр Ермаков. И наша талантливая молодежь.

— За постановку «Женитьбы» взялся худрук Малого театра Юрий Соломин, которого некоторые за глаза называют диктатором.

— Нет, какой же он диктатор. Он бывает разным — и строгим, и добрым. Как любой артист, он человек настроения. При этом Юрий Мефодьевич очень лояльный. Он ценит хороший вкус и сам им обладает. А на первом месте у него — Малый театр и трепетное отношение к его традициям.

— Соломин очень переживает за то, как живут старики Малого. В театре даже был создан фонд, который должен оказывать им помощь, но, как сказал Юрий Мефодьевич на сборе труппы, денег в нем не оказалось. Пропали.

— Нечестные люди попадаются и в руководстве фонда. Сейчас им занимается Владимир Михайлович Бейлис, который более 20 лет является председателем профкома Малого театра. Он человек честный. Надеемся, всё вскоре наладится.

— Министерство культуры держит руку на пульсе ситуации вокруг Малого театра?

— Ну конечно, это же бывший Императорский театр. 261-й год ему пошел. Малый театр — это же история, культура. Русское-то слово именно здесь. В Малом театре не ругаются матом и не показывают задницу.

— Вы служите в нем уже полвека и пришли в театр тоже в юбилейный год. Помните, как это было?

— Тогда было все иначе и отмечали мы другой юбилей. Я пришел в год 150-летия театра.

— Как так? Сейчас же идет 261-й сезон.

— Зданию Малого театра на Театральной площади тогда исполнилось 150 лет. А приказ о создании Императорских театров — Александринки в Петербурге и Малого театра в Москве — императрица Елизавета Петровна подписала в 1756 году.

— Когда шел ремонт исторической сцены, Юрий Мефодьевич переживал, что отсюда может уйти дух Малого театра.

— Это всем известно в нашем доме, нельзя открывать купол театра ни при каких условиях, и даже при ремонте. Есть поверье, что там находятся души актеров, которые служили в театре. Юрий Мефодьевич настоял, чтобы при реконструкции ни в коем случае не вскрывали крышу. Вот МХАТ сломали, и театр раскололся.

— Когда разошлись на «женский» и «мужской» МХАТ?

— Да, когда часть труппы осталась с Ефремовым, а другая ушла за Дорониной. Театр — как намоленная церковь. Еще Щепкин говорил, что театр — это храм; священнодействуй или убирайся вон.

— Есть ли такой театр, с которым вы могли бы изменить Малому?

— Нет. Малый театр — это мой дом, в котором тебя знают все: от художественного руководителя до прачечной. И все любят. Разве отсюда уходят? Я люблю Малый театр за то, что он соответствует моим эстетическим пристрастиям и хранит традиции. Здесь играли великие актеры, мастера, я их застал. И я обязан соответствовать тому уровню, который был у них.

—Вы снимались в серьезных картинах, а обладателем ТЭФИ стали за роль в молодежном ситкоме «Воронины». Каково оказаться вдруг кумиром подростков?

— Для меня это было очень неожиданно.

— Вы сомневались, что это хорошая работа?

— По тем реакциям телезрителей, которые я наблюдаю, она действительно хорошая. У меня ведь все-таки большая фильмография, 160 фильмов. И тем не менее новое поколение, подростки знают меня только по этой роли и «египетской силе». Вы не представляете, какой рев начинается в зале, куда я выхожу общаться со зрителями. Люди сносят всё на своем пути в желании быть поближе. Это те проявления, которые не купишь ни за какие деньги. Это — любовь публики.

— Некоторые из ваших коллег считают подобный сериальный материал недостойным профессии.

— Так думают только те артисты, которых не приглашают сниматься. Дело в том, что любая работа — это прежде всего работа. И если она есть, ее надо делать хорошо. Тогда и будут результаты. Артисту лучше, чтобы он был занят, нежели просто рассуждал, ничего не делая. Надо работать.

У моей подруги Риммы Марковой, царствие ей небесное, было такое выражение — «сниматься для поддержания штанов». Это она про подобные проекты говорила. И я ей отвечал тогда: «Римма, возьми и сыграй». Однажды и ее пригласили сняться в «Ворониных» в роли моей сестры. Сцену мы с ней сыграли так драматично, что она даже растерялась. И тогда я ей припомнил: «Вот видишь, как снимаются «для поддержания штанов»!»

— Чувствую, вам удалось переубедить Римму Васильевну.

— Да, получилось. И так она тоже попала в «Ворониных».

— Не кажется ли вам, что порой тексты сценариев оставляют желать лучшего?

— Перед съемками мы с коллегами собираемся и вычитываем текст. А потом еще и по ходу его выверяем. Потому что есть вещи, которые молодым авторам невдомек. Я им часто говорю: «Пожилой персонаж не может произносить такой текст. Это — сленг молодого поколения». Не то чтобы мы полностью всё меняем, нет. Но мы ищем такие варианты текста, чтобы нам было удобно разговаривать. Сценаристы, к счастью, прислушиваются.

— Ваш Николай Петрович Воронин — ворчун, грубиян в трениках и домашних тапках — стал кумиром молодежи. А его ругательство «египетская сила» ушло в народ. А к вам оно не прилипло?

— За шесть лет съемок что-то и поприлипало. А вообще я совершенно другой человек.

— Вы ждете еще каких-нибудь наград?

— А почему нет? Человек всегда чего-то ждет.

Справка «Известий»

Борис Клюев родился 13 июля 1944 года в Москве. После учебы в Высшем театральном училище имени Щепкина был зачислен в труппу Малого театра. Среди заметных ролей — Кудряш («Гроза»), Муров («Без вины виноватые»), Молчалин («Горе от ума»), герцог Бургундский («Король Лир»), Арбенин («Маскарад») и многие другие. За роль Людовика Великого в «Мольере» получил премию «Звезда Театрала». Известность в кино Борису Клюеву принесла роль графа де Рошфора в фильме Георгия Юнгвальда-Хилькевича «Д’Артаньян и три мушкетера». В 2012 году завоевал ТЭФИ за сериал «Воронины».