Рынок нефти: в ожидании семи тучных лет
Ушедший 2016 год был для мировой нефтегазовой отрасли худшим если и не за всю историю, то со времен нефтяного кризиса 1973 года. Людей увольняли десятками тысяч, крупнейшие компании теряли миллиарды долларов, а небольшие предприятия разорялись. Лихорадило смежные отрасли и экономики целых стран. Однако сегодня цены на нефть вновь пошли вверх, и ситуация начала исправляться. Российский нефтегаз пережил наиболее суровые времена достойно. Некоторые компании даже смогли вырасти на падающем рынке и продемонстрировать увеличение прибыли. Но впереди новый трудный год. Ждать возвращения семи тучных лет пока рано.
Первый вопрос, разумеется, цена на нефть. На момент написания этих строк она превысила $57. Еще два года назад эта цена казалась катастрофически низкой, а теперь вселяет оптимизм, хотя ей и далеко до комфортных $80–85 за баррель. На этом фронте наибольшую опасность представляют два фактора: возможный срыв договоренностей о сокращении производства черного золота и резкий рост добычи в США. Притом сразу оговоримся, что опасность эти факторы представляют только в условиях нынешней системы ценообразования, которая, по нашему глубочайшему убеждению, требует радикального пересмотра. Она гиперчувствительна к неясным ожиданиям, смутным тревогам и горячим новостям.
Срыв договоренностей о сокращении добычи нефти вряд ли произойдет. При сохранении нынешней динамики на рынке — то есть если цена продолжит восстанавливаться и ни один из игроков, не участвующих в сделке, не продемонстрирует резкого роста добычи. Наибольшего внимания из таких игроков заслуживают США. Принято считать, что американский нефтегазовый комплекс способен динамично реагировать на изменения и оперативно наращивать добычу. А рост цен на нефть приведет к пересмотру стоимости активов и откроет новые возможности по кредитованию. Впрочем, если посмотреть на финансовое положение большинства нефтегазовых компаний в Штатах, то обнаружатся и дикие объемы задолженностей, и неясные перспективы по выходу на окупаемость существующих проектов даже при дальнейшем росте цен на энергоносители. Поэтому рискнем предположить, что добыча нефти в США остановится на нынешних уровнях, а возможные изменения будут происходить в коридоре 100–200 тыс. баррелей в сутки. В противном случае цены снова начнут снижаться, что опять же ударит в первую очередь по наименее приспособленным игрокам.
Мировой спрос на нефть будет расти. Это обстоятельство, кстати, делает достигнутые договоренности по сокращению добычи приятным, но необязательным условием восстановления рынка. Просто без совместного планирования и четкого следования соглашениям рынок рисковал прийти к дефициту энергоносителей. А дефицит, пусть и краткосрочный, не нужен ни продавцам, ни покупателям.
Существует также животрепещущий вопрос газовых поставок. Как известно, на Западе бытует мнение, что «российские поставки скоро будут никому не нужны», так как в Штатах и Австралии вводятся в строй «мощные заводы по производству сжиженного природного газа (СПГ)». Согласно этой точке зрения, фактически уже в 2016 году «ультрадешевый американский СПГ» должен был начать вытеснять газпромовские поставки с европейского рынка. А австралийский газ сделает ненужными восточные газотранспортные проекты России!
Правда, реальность такова, что в 2016 году у американского СПГ экспансия не задалась. Да и австралийцы столкнулись с непомерной дороговизной производства СПГ при недостаточной ресурсной базе. Иными словами, заводы стоят не просто дорого, а чрезвычайно дорого, при этом собственная австралийская добыча голубого топлива не способна обеспечить непомерные амбиции экспортеров. Вопреки ожиданиям некоторой — и, кстати, довольно значительной — части экспертного сообщества американцы и австралийцы в 2016 году смогли вывести на рынок незначительные объемы СПГ. Притом им пришлось продавать газ ниже себестоимости. Ожидавшейся ценовой войны не произошло. Впрочем, как такие производители могут развязать ценовую войну против компаний, которые в нынешних условиях торгуют с прибылью, и победить в ней — остается большим вопросом. Полагаем, и грядущий 2017 год не даст на него ответа. Скорее мы увидим попытки пересмотреть заключенные с американскими производителями контракты, а также перенос и отмену ряда проектов.
Зона неопределенности для российского газа в 2017 году лежит не в области конкурентной борьбы с заокеанскими поставщиками, а в области судебных тяжб. Взаимные претензии «Газпрома» и «Нафтогаза» начнут разбираться совсем скоро. Позиция «Газпрома» опирается на действующий контракт, а позиция «Нафтогаза» — на нежелание платить по счетам. Которые, кстати, ему не выставляли до тех пор, пока «Нафтогаз» не обратился в суд, желая получить «немного денег» с «Газпрома». «Немного денег» в данном случае — это сумма, примерно равная расходной части бюджета Украины на 2017 год. Встречные претензии «Газпрома» на несколько миллиардов больше.
Ситуация такова, что даже частичное удовлетворение российского иска будет неподъемным для украинской экономики, которая «стремительно расцветает» последние три года в условиях «побежденной коррупции» и «притока иностранных инвестиций». А частичное признание было бы наиболее вероятным исходом, если бы разбирательства были полностью очищены от политики. Но в существующих условиях суд скорее всего пойдет на затягивание разбирательств. Благо возможности для этого есть.
В известном споре оптимист побеждает пессимиста, говорящего, что хуже уже не будет. Оптимист считает, что хуже обязательно будет. Поэтому напоследок упомянем возможность разрастания конфликта на Ближнем Востоке. Война может перекинуться на ныне благополучные нефтедобывающие страны Аравийского полуострова. Тогда рынок черного золота ждет не просто рост, а стремительный, хотя и очень грустный взлет. В нынешних условиях этот вариант развития событий нельзя назвать совсем уж невероятным.
С новым вас 2017 годом!
Автор — заместитель генерального директора Института национальной энергетики
