«Человеческий капитал поможет нам решить все проблемы»

Выступая с традиционным посланием Федеральному собранию, президент Владимир Путин сообщил, что подписан указ, утверждающий «Стратегию научно-технологического развития России до 2035 года». Что даст этот документ науке в частности и стране в целом, почему сейчас делается ставка на человеческий капитал и для чего необходимо слияние гуманитарного и естественно-научного знания, обозревателю «Известий» Елене Лория рассказал доктор физико-математических наук, профессор, член-корреспондент РАН, президент НИЦ «Курчатовский институт» Михаил Ковальчук.

— Михаил Валентинович, в чем суть «Стратегии научно-технологического развития Российской Федерации» и как именно она повлияет на развитие науки?

— Мы должны понимать, что этот документ появился очень своевременно. Человечество переживает глобальный цивилизационный кризис, его устойчивое развитие сегодня под вопросом. Ведь оно требует огромного количества ресурсов, причем не только энергетических. Речь идет о питьевой воде, еде, биоресурсах, включая, безусловно, энергоносители.

Система расширенного воспроизводства и потребления, построенная после Второй мировой войны, была создана для обеспечения «золотого миллиарда». Но глобальное вовлечение в систему сегодняшнего промышленного производства всё большего количества стран поставило человечество перед проблемой ресурсного коллапса.

Посмотрите, на наших глазах Индия и Китай пересели с велосипедов на автомобили и включились в эту технологическую систему истребления ресурсов. Благодаря глобализации машина по истреблению ресурсов обслуживает сегодня уже не «золотой миллиард», а весь мир. Отсюда ясно, что конец виден. Вопрос, через пять лет или 50, имеет второстепенное значение.

Это — глобальный цивилизационный кризис. Можно говорить, что нефть кончится, можно, что не кончится. Но факты налицо: весь «военный пояс» сегодня в странах Ближнего Востока — именно там, где нефть и газ. Поэтому если мы будем продолжать двигаться таким путем, то рано и поздно человечество придет к ресурсному коллапсу. Но придет к нему через череду кровавых войн, которые уже начались.

— Войны за ресурсы?

— Конечно. При этом появился очень важный новый момент. Раньше колонизация была военной. Сегодня военную колонизацию заменило технологическое порабощение, которое происходит при поддержке военной силы, а объектами этого технологического порабощения стали и развитые страны.

— Но любой, даже самый тяжелый, кризис можно преодолеть.

— Цивилизационный кризис возможно преодолеть, создав принципиально новый природоподобный технологический уклад, новую техносферу. Наш президент, выступая в прошлом году в ООН, сказал, что полное решение проблем, стоящих перед человечеством, заключается в создании уклада, который включит технологии в естественный ресурсооборот природы и восстановит нарушенный человечеством природный «обмен веществ».

Чтобы двигаться в этом направлении и преодолевать кризис, надо выбрать приоритеты, которые можно разделить на два типа. Первый тип — это тактические приоритеты, ближнесрочные, которые обеспечивают сегодняшнюю жизнь. Они, как правило, всегда нацелены на конкретные продукты и рынки и носят отраслевой характер. Если вы не будете производить лекарства, продукты, автомобили, бензин, вы не доживете до завтрашнего дня.

Другой тип приоритетов можно назвать стратегическими. Они основаны на использовании результатов фундаментальной научной деятельности и создают принципиально новые технологии. Стратегические приоритеты носят средне- и долгосрочный характер, они не создают поначалу конкретные продукты и рынки, но обеспечивают глобально создание принципиально новых прорывных технологий, приводят к смене технологического уклада и строят будущее.

Тактические и стратегические приоритеты связаны между собой. Без тактических вы не решите насущных проблем, но когда пренебрегают стратегическими приоритетами и делают ставку лишь на тактические, ставятся под угрозу безопасность и независимость страны, ее будущее.

— Можете привести пример?

– Конечно. 9 мая 1945 года Советский Союз выиграл великую войну. Мы имели самую большую, самую боеспособную и технологически оснащенную армию в мире.

Но через несколько месяцев атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки в августе 1945 года поставили под сомнение само существование нашей страны. СССР выиграл войну, реализуя приоритеты первого типа, а новый атомный вызов задал новый стратегический приоритет. И если бы руководство страны и научное сообщество не нашли в себе силы принять правильное решение — в тяжелейшие годы войны начать реализовывать принципиально новый стратегический приоритет, создавать ядерное оружие, — страна была бы уничтожена. Наши тактические приоритеты, реализовав которые, мы выиграли войну, были бы просто бессмысленны. Но мы создали атомную бомбу и средства ее доставки, установив на долгие десятилетия ракетно-ядерный паритет в мире.

В ходе реализации этого стратегического приоритета развился целый ряд тактических, которые и сегодня определяют самую высокотехнологичную составляющую экономики страны и нашу конкурентоспособность на мировых рынках. Это атомная энергетика, атомный подводный и ледокольный флоты, ядерная медицина, новое материаловедение, суперкомпьютеры, космические технологии и исследовательские мегаустановки.

Сегодня ситуация похожая. Дальнейшее развитие нашей страны, всего человечества требует решения насущных тактических приоритетных задач, а также новых стратегических прорывов, которые помогут преодолеть кризис и выведут цивилизацию на качественно новый уровень.

Именно поэтому и появилась «Стратегия»: обостряются вызовы, которые требуют со стороны государства новых решений. «Стратегия» не решает и не может решать конкретных вопросов, в ней не сказано, что надо заниматься, например, сверхпроводимостью или плазменными технологиями. Она описывает в целом направление деятельности государства.

В общих положениях четко сказано, что «Стратегия» должна обеспечить научно-технологическое развитие, превращая его в ключевой фактор развития страны.

— В послании президента и в тексте «Стратегии» подчеркивается принципиальная важность борьбы за человеческий капитал. Какие меры здесь наиболее эффективны?

— Главное, чем мы можем сегодня ответить на глобальные вызовы, — это человеческий, интеллектуальный капитал, национальная наука, образование, культура. Нам надо создать условия, четкую систему для правильного отбора, пестования и закрепления этого интеллектуального ресурса внутри страны.

Сегодня для этого многое делается. Я вам приведу несколько примеров. Вот образовательный центр для одаренных детей «Сириус». Он был создан в 2015 году образовательным фондом «Талант и успех» по инициативе Владимира Владимировича Путина на базе олимпийской инфраструктуры города Сочи. Курчатовский институт стал одним из первых участников и партнеров этого центра.

На смену, а это 24 дня, из самых разных регионов России приезжает около 600 детей в возрасте от 10 до 17 лет, проявивших себя в науке, искусстве или спорте. Обучение проводят бесплатно ведущие педагоги физико-математических, химико-биологических, спортивных школ, выдающиеся деятели российского искусства: художники, танцоры, музыканты и т.д. В этом году НИЦ «Курчатовский институт» курировал одно из направлений проектной смены для «наукоемких» детей. Отобрали 400 учащихся 9–10 классов, победителей всевозможных олимпиад, конкурсов, соревнований самых разных масштабов, от региональных до всемирных. Скажу честно, уровень их подготовки просто выше всяких похвал!

Следующий шаг — создание системы сопровождения этих талантливых детей из школы до вуза, затем — до рабочего места. Эта система начинает создаваться в масштабах страны.

У нас в Курчатовском институте есть свой проект непрерывного междисциплинарного образования, запущенный пять лет назад совместно с департаментом образования правительства Москвы. Сегодня в этом проекте участвует уже 37 московских школ. Эти школы используют наш подход по междисциплинарному образованию, который будет основой для создания новых природоподобных технологий. В сфере высшего образования у нас создано 27 базовых кафедр в МГУ, СПбГУ, МИФИ, МГТУ им. Н.Э. Баумана, МИРЭА, уникальный факультет конвергентных НБИК-технологий в МФТИ. В лабораториях Курчатовского института одновременно проводят исследования около 500 студентов и порядка 300 аспирантов. Это наш мощный кадровый резерв.

— А что имеется в виду под междисциплинарным образованием?

— Мы начали развивать систему междисциплинарного образования на физическом факультете МГУ, где в 2005 году была создана кафедра физики наносистем. С 2009 года в Московском физико-техническом институте (МФТИ) на созданном там факультете нанобиоинформационных и когнитивных технологий (ФНБИК) мы сформировали абсолютно новую программу. Априори, обучаясь в сильном физико-техническом институте, наши студенты получают хорошие знания физики и математики, но также они слушают курсы химии, общей биологии, биохимии, биофизики, молекулярной биологии, генетики и даже гуманитарных дисциплин. Мы не предполагаем дать студенту знания, скажем, в биологии, как на биологическом факультете, где он шесть лет изучает ее углубленно, а обучим его основным понятиям, глоссарию, и когда он придет работать в междисциплинарный коллектив, то легко углубит в случае необходимости свои базовые знания. Могу ответственно сказать, что это единственный факультет в мире подобного рода. Мы имеем ежегодный набор 40–50 человек. И результаты уже видны: было несколько выпусков по нашей междисциплинарной программе, значительная часть идет в аспирантуру и на работу в Курчатовский НБИКС-центр.

— Проблема слабого взаимодействия сектора исследований и разработок с реальным сектором экономики отражена и в послании президента, и в «Стратегии научно-технологического развития Российской Федерации». Как можно решить этот вопрос?

— В любой стране мира существует проблема внедрения результатов науки в промышленность. И понятно, почему это происходит: промышленность консервативна по своей сути. Приведу пример: компания выпускает телевизоры с обычной вакуумной трубкой. Значит она производит вакуумные трубки, люминофоры, высоковольтные блоки, электронные пушки и так далее, и вдруг появляется принципиально иной по принципу действия жидкокристаллический телевизор, изготовление которого требует принципиально нового производства. Вряд ли в этом заинтересована любая успешная компания, и так получающая хорошую прибыль. Поэтому промышленность почти всегда против любого новшества.

Она готова улучшить существующую технологию: сделать трубку получше, высоковольтный блок современнее, что-то поменять косметически. Но всё это внутри существующей технологии, которая лежит в основе действующего производства. А чтобы внедрить что-то новое, придется остановить производство, вложить огромные деньги. И промышленности это невыгодно.

Поэтому внедрение инноваций — это принципиальная проблема технологического развития. Она состоит в антагонизме, заключающемся в консервативности промышленного производства и инновационном характере результатов научной деятельности. Поэтому цепочку «наука — производство» может и должно на начальном этапе внедрения развивать государство.

— Каким образом? Через госзаказ? И готовы ли частные компании финансировать фундаментальную науку?

— Государство должно в соответствии с выбранными приоритетами само формировать рынки инновационной продукции и через госзаказ, и через привлечение туда частных инвесторов. Давая госзаказ на новую инновационную продукцию, оно тем самым запускает цепочку «наука — производство», и это становится привлекательным для бизнеса.

Только государство может быть «длинным» инвестором. И только оно может создать долговременный запрос на инновационную продукцию.

— В «Стратегии» поставлена задача поддержки создания и развития установок класса мегасайенс. Россия уже участвует в ряде крупнейших международных проектов такого рода. Планируются ли новые мегасайенс-проекты в России, сотрудничество с зарубежными организациями по созданию новых установок?

— Сегодня Россия как никогда интегрирована в мировой научный ландшафт именно через мегаустановки, поскольку мы и американцы были первыми, кто начал их создавать в рамках атомного проекта. Яркими страницами истории отечественной науки являются достижения в создании и использовании крупных исследовательских установок (атомные реакторы, ускорительно-накопительные комплексы, источники синхротронного излучения и нейтронов, токамаки и т.д.).

Не будет преувеличением утверждение, что большинство успешно реализованных глобальных международных исследовательских проектов мегасайенс, определяющих нынешний облик и направления развития фундаментальной науки в мире, связаны с идеями, открытиями наших соотечественников, представителей советской-российской научной школы.

— Какие именно?

— Сегодня российские ученые имеют возможность активно участвовать в создании и использовании уникальных международных исследовательских установок, таких как Европейский рентгеновский лазер на свободных электронах XFEL, Большой адронный коллайдер LHC Европейской организации ядерных исследований CERN, Европейский центр по исследованию ионов и антипротонов FAIR, Европейский источник синхротронного излучения ESRF, Немецкий электронный синхротрон DESY, Международный экспериментальный термоядерный реактор ITER и др.

ITER — это проект международного ядерного реактора, прообраз энергетической установки будущего, который строится на юге Франции в Кадараше. В нем участвуют сегодня восемь стран. ITER создается на базе токамака (тороидальная камера с магнитными катушками), который был придуман и сделан впервые в мире еще в 1950-х годах в Курчатовском институте. Российские специалисты изготавливают 25 уникальных систем будущей установки, в том числе сверхпроводящий кабель для магнитных катушек. В этих работах задействовано более 30 ведущих научных учреждений, предприятий и комплексов во многих городах страны.

Кроме того, мы традиционно очень мощно присутствуем в CERN, а также в двух международных проектах в Германии. Один в Гамбурге — рентгеновский лазер на свободных электронах (X- Ray Free-Electron Laser). Другой в Дармштадте — установка тяжелых ионов и протонов в институте GSI.

Только в эти два проекта мы вкладываем около €500 млн. Лазер на свободных электронах — это российская научная идея, и мы крупнейшие финансовые инвесторы после Германии. Суммарно в проекты на территории Европы в последние годы наша страна внесла около €2 млрд.

— Развитие механизма научной дипломатии приводится в «Стратегии» как одно из условий развития в стране современной исследовательской среды. Какими средствами нам нужно развивать «научную дипломатию»? Можно ли считать удовлетворительным сегодняшний научный имидж России в глазах мирового сообщества ученых?

— Основа «научной дипломатии» — наше активное участие в крупнейших международных проектах, о которых мы говорили выше. Следующий важнейший элемент этой деятельности — запуск проектов мегасайенс на нашей территории. Мы уже провели модернизацию существующих отечественных экспериментальных установок мирового класса.

А в последние годы по инициативе президента было запущено четыре новых проекта мегасайенс на территории Российской Федерации. Один из них — ускоритель НИКА в Дубне в Объединенном институте ядерных исследований. На площадке НИЦ «Курчатовский институт» в Гатчине был запущен самый мощный в мире нейтронный исследовательский реактор ПИК. И на его базе уже формируется международный центр нейтронных исследований. На этой же площадке планируется создание принципиально нового синхротронного источника четвертого поколения.

В результате на северо-западе нашей страны на границе с Евросоюзом будет создан уникальный нейтронно-синхротронный исследовательский комплекс, который станет центром притяжения исследователей со всего мира.

— В послании президента и в тексте «Стратегии» говорится о необходимости поддержки отдельных территорий с высокой концентрацией исследований и разработок. Нужны ли здесь, на ваш взгляд, новые подходы?

— Это очень важный вопрос, потому что такие территории должны стать точками роста. В советские времена академия наук СССР объединяла академии всех союзных республик, в которых было сосредоточено большое количество исследовательских организаций, научно-производственных комплексов и исследователей высокой квалификации. Добавьте к этому мощную вузовскую науку.

Когда распался СССР, мы потеряли существенную часть нашего научного потенциала, которую необходимо было восполнить в короткие сроки.

Первым шагом стало создание сети федеральных университетов путем объединения ряда вузов вокруг лидеров и выделения больших бюджетных средств, в первую очередь на исследовательскую инфраструктуру.

Это было крайне важным, потому что сегодня по всей стране функционируют федеральные университеты, в которых есть уникальная исследовательская инфраструктура и молодежь.

Так, в Дальневосточном округе — и отделение РАН, и новый суперсовременный университет на острове Русский. В Южном федеральном округе — университеты в Ростове и Ставрополе. Сильные университеты в Нижнем Новгороде, Казани, Якутии, Новосибирске, Красноярске. В Томске несколько мощных вузов.

Одной из важнейших задач этих университетов и научных центров является развитие регионального образования и науки: подготовка специалистов, которые необходимы именно в этих регионах, решение научных задач по повышению качества жизни и росту экономики этих областей.

Приведу близкий мне пример Санкт-Петербурга и Северо-Западного региона, в котором есть уникальные наука и образование, культура и история.

Перед нами встают звенья драгоценного ожерелья: Стрельна, Петергоф — один за другим идут роскошные царские дворцы, которые сегодня восстанавливаются. Также в Петергофе находится университетский кампус одного из старейших университетов России — Санкт-Петербургского, и первая гимназия, основанная Петром I. Затем мы попадаем в Гатчину. Здесь кроме дворца Павла Первого находится крупнейший научный институт Северо-Запада. Из Гатчины переезжаем в Пушкин, Павловск и наконец — аэропорт Пулково. Получается кольцо длинной в 100 с лишним километров. Полным ходом достраивается автострада от Пулковского аэропорта до Гатчины, строятся внутренние дороги, которые соединяют Гатчину с Петергофом.

Кроме того, в этом регионе сосредоточены высокотехнологичные промышленные предприятия. Получается сочетание науки, образования, культуры, истории, а также развитой инфраструктуры.

Это бесценное наследие, созданное нашими предшественниками за три века российской истории, может и должно стать базой для формирования новой точки роста на границе России и Евросоюза. Возникла идея назвать проект такого центра роста «Императорское кольцо» — окно в Европу XXI века.

— Одна из основных задач научно-технологического развития РФ, обозначенная в «Стратегии», — «формирование эффективной современной системы управления в области науки, технологий и инноваций, обеспечивающей в том числе эффективность капитальных вложений в данную сферу». Насколько, на ваш взгляд, эффективна существующая система? Какие трансформации необходимы, чтобы система управления в области науки полнее отвечала требованиям сегодняшнего дня?

— В Советском Союзе одним из важнейших элементов управления научно-технологической сферой был институт научного руководителя и головных научных организаций по ключевым направлениям науки и техники.

Сегодня, к сожалению, этот институт утрачен, что отрицательно сказывается на научно- техническом уровне разработок.

Конструкторское бюро, каким бы выдающимся оно ни было, может провести только модернизацию существующей технологии. А новые принципы могут рождаться только в научной среде. И лишь научный руководитель, головная научная организация могут внедрить эти принципы в практику проектирования и производства. Поэтому необходимо восстановить институт научного руководства, который должен обеспечить инновационное развитие, внедрение принципиально новых решений.