Герхард Рихтер в зазеркалье абстракции
Абстракционизм может быть не менее содержательным, чем фигуративная живопись и фотография. Доказать это призвана выставка Герхарда Рихтера, открывшаяся в московском Еврейском музее и Центре толерантности.
Пять крупных полотен, множество цифровых отпечатков, экспериментальные работы на стекле, картины на досках — впервые творчество немецкого классика так широко представлено в России.
В центре экспозиции — серия «Биркенау» (2014). Импульсом к ее созданию стали четыре фотографии, сделанные узником фашистского концлагеря. Рихтер перерисовал исторические снимки углем, затем стал покрывать изображение краской, снимать ее скребком и снова наносить слой за слоем. В итоге от исходных контуров ничего не осталось. Но сохранилась их жуткая энергетика, усиленная имитацией физической деструкции. Поверхность картин выглядит так, будто они пережили войну.
— Фотография отсоединяется у Рихтера от того объекта, который на ней изображен, и становится образом, картиной. Она теряет первоначальное значение и приобретает новый смысл, которым наделяем ее мы, зрители, — пояснил куратор выставки, искусствовед Пол Мурхаус.
Яркий пример — серия «128 фрагментов картины (Галифакс 1978)». Это черно-белые макроснимки поверхности холста, покрытого краской. Фотографии выполнены под углом, поэтому у зрителя нет шансов понять, что было на исходном полотне. Но сам запечатленный на пленку рельеф застывшего масла приобретает у Рихтера черты абстрактного рисунка. Бороздки от волосков кисти и бугорки застывшей краски образуют причудливые узоры, напоминающие марсианские или лунные ландшафты.
Процесс создания работы у Герхарда Рихтера тесно связан с концепцией, которая зачастую интереснее, чем получившийся визуальный образ. Такова серия «Аладдин» (2010). Капая разноцветной жидкой эмалью на стекло, художник запускал процесс произвольного смешивания красок. Через некоторое время он опускал сверху второе стекло.
Конечные изображения вызывают ассоциации с теплоснимками или фотографиями лавы, но художественная ценность здесь не столь очевидна, как оригинальность идеи. Рихтер предлагает зрителю подумать, в какой степени автор влияет на итоговое произведение.
Немец, впрочем, не первопроходец. Тот же вопрос ставил и Джексон Поллок, брызгавший на холст краской с кисти. Но наш современник идет дальше и размышляет о связи беспредметного искусства с физическим миром. Об этом — серии обычных уличных фотографий, поверх которых художник наложил цветной лак. Хочешь — попытайся рассмотреть реальность, хочешь — воспринимай незамазанные части снимка как элементы абстрактного образа.
Уже на выходе с выставки посетитель замечает огромное серое стекло. Все отражаемые в нем объекты (а следовательно, и сам зритель) выглядят серыми. Обескураживающая примитивностью задумка становится, однако, эффектной метафорой всего стиля Рихтера. Художник лишь окрашивает действительность своей фантазией и эмоцией. Но каждый зритель в его работах всё равно видит себя.
