МККК: Мы нуждаемся в России

На полях форума международного дискуссионного клуба «Валдай» генеральный директор Международного комитета Красного Креста (МККК) Ив Даккор рассказал корреспонденту «Известий» Алексею Забродину, с какими сложностями сталкивается организация, работая в горячих точках, какова роль России в гуманитарных операциях и почему Красному Кресту удается наладить контакт даже с «Исламским государством» (террористическая организация, запрещена в РФ).

— С какими сложностями сталкивается Красный Крест во взаимодействии с государствами?

— Я думаю, главная проблема по-прежнему заключается в том, что мы работаем в очень сложных точках, большинство из которых находятся в самом сердце войны. Поэтому наиболее острая проблема — как добраться до нуждающихся людей в этих регионах. Мы не можем просто так доставлять гуманитарную помощь, мы вынуждены вести переговоры с государствами, а также с негосударственными группами. В этом самая большая сложность, с которой нам приходится сталкиваться. Например, мы ведем переговоры с иракскими властями, с международными силами, с российскими властями, но и с группировками «Исламского государства».

— Вы упомянули «Исламское государство». Год назад вы говорили, что пытаетесь установить с ним контакт. Как вам это удалось?

— Задумайтесь над моим ответом: «Мы работаем в очень сложных точках». Поэтому мы всегда должны быть максимально прагматичными и, можно даже сказать, смиренными, всегда думать, что мы можем сделать в каждый конкретный день. Давайте оставим на минуту Ирак и возьмем пример Афганистана. В Афганистане мы единственные на сегодня, кому удается работать за пределами Кабула. Почему у нас это получилось? Потому что мы вели долгие переговоры с правительством, со специальными силами, международными силами и, конечно, с «Талибаном» (организация запрещена в РФ). Иногда переговоры тянутся месяцами. Мы устанавливаем контакты, после чего начинаем уже заниматься непосредственно нашей деятельностью. В Сирии или Ираке самое сложное договориться с «Исламским государством». Не надо воспринимать ИГИЛ как единую группу. Под их контролем находится 6–8 млн людей. Там есть те, кто занимается водоснабжением, инженеры и так далее — с ними мы и стараемся работать. И мы всегда конкретны в своих целях — больницы, вода, еда — исключительно гуманитарная деятельность.

— Как вы оцениваете гуманитарную ситуацию в Сирии? Достаточно ли Россия и другие страны помогают вам?

— Не буду скрывать, мы нуждаемся в помощи государств, особенно в помощи пяти постоянных членов Совета Безопасности ООН. Это важно, поскольку именно они во многом определяют будущее безопасности и мира. И, конечно, нам нужна поддержка России. Выступая на закрытой сессии «Валдая», глава МИД РФ Сергей Лавров сказал: «Я думаю, что все гуманитарные организации должны брать пример с Международного комитета Красного Креста». И я был очень горд в этот момент. Потому что это крайне важно, если Россия так считает. Моя работа, в частности, заключается в том, чтобы убедить Россию и других членов Совбеза — Китай, США, Францию и Великобританию, что мы всегда можем найти решение для тех задач, которые стоят перед нами. Это то, что мы должны делать. Если нам удается их убедить в этом, то они вносят свой вклад в решение гуманитарных проблем и способствуют нашей работе. Что может сделать Россия для нас? Россия прикладывает огромные усилия, когда речь заходит о дипломатической поддержке. Но мне бы хотелось, чтобы Россия оказывала в том числе больше финансовой помощи. Да, я знаю, что это сложно, но убежден, если вы окинете мир широким взглядом, то увидите, что проблемы не ограничиваются Сирией. У нас есть Йемен, Палестина, Ирак, Ливия — и это только Ближний Восток. И я хотел бы сказать, что Россия нуждается в нас, а мы нуждаемся в России.

— Есть еще Донбасс на Украине.

— Кстати, на Украине мы единственная гуманитарная организация, которая работает в Донбассе. Никого больше там нет.

— А «Врачи без границ»?

— Нет, в Донбассе их нет. Я бы хотел еще отметить, что очень важный вопрос, стоящий сегодня перед нами, как помочь людям не покидать родных мест во время кризиса, не бежать из дома. В Сирии, в Ираке, на Украине. Это самая главная задача на ближайшие годы.

— Известно, что Красный Крест за всю свою историю никогда не поддерживал ни одну из сторон конфликта. Это как раз была одна из причин, почему «Врачи без границ» отделились от Красного Креста. В чем разница в подходах между вашей организацией и «Врачами без границ»?

— Да, именно так и было, но очень давно. Между нами есть и общее, и различия. И мы, и они уверены, что наша цель — работать непосредственно с нуждающимися людьми. Вы увидите нас не только в Дамаске, но в Алеппо, в Хомсе, в Идлибе. А разница в том, что Красный Крест работает со всеми сторонами конфликтов — мы всегда открыты для налаживания контактов со всеми. Если мы пытаемся договориться с кем-то, но нам отказывают в возможности приехать и помочь людям, мы начинаем переговоры с самого начала. «Врачи без границ», например, в Сирии не сотрудничают с правительством Башара Асада. Они говорят: «Мы не хотим работать с правительством Сирии». При этом они делают прекрасную и очень нужную работу. И другое отличие — их сфера интересов ограничивается исключительно здоровьем. Мы же готовы решать любые проблемы человека, который к нам обращается. Он нуждается в защите? Мы сделаем всё, чтобы помочь ему.

— Последний вопрос. Что случилось, на ваш взгляд, с гуманитарным конвоем в Алеппо?

— Я расстроен, что это произошло. Конвой мог доставить очень мало помощи. И конвой — это не решение гуманитарной ситуации в Алеппо. Нам очень нужна гуманитарная пауза. Но давайте будем честными, конвой — лишь капля в море из того, что мы могли бы сделать! И, знаете, это не моя работа говорить, кто виноват в том, что произошло с конвоем, — я это был или вы это были — не в этом дело. Конвой был атакован — и это ужасная новость, причем для всех, но в первую очередь для сирийцев. И единственное, что мы можем сделать, — это продолжать свою работу.