Результаты прошедшей неформальной встречи ОПЕК в Алжире предоставили определенные поводы для оптимизма и одновременно заставили в очередной раз задуматься над фундаментальными вещами.
Благодаря новостям от ОПЕК в конце сентября мировые цены на нефть сразу же подскочили почти на 6%.
Все дело в том, что ОПЕК заявила о готовности снизить добычу нефти с 33,24 млн баррелей до 32,5–33 млн баррелей в сутки. Однако письменно оформить договоренности планируется на официальной встрече картеля 30 ноября в Вене. Там же будут зафиксированы и квоты на добычу каждой из страны ОПЕК и определены сроки сокращения. Десять стран в общей сложности должны сократить объем добычи почти на 700 тыс. баррелей в сутки.
Впрочем, члены ОПЕК редко придерживались своих же договоренностей по ограничению добычи. И сейчас таким странам, как Венесуэла и Иран, позволено нарастить добычу, никаких ограничений по наращиванию нет для Нигерии и Ливии. А это означает, что колебания цены можно ожидать и в будущем, хоть многие эксперты прогнозируют рост цены до $60 за баррель к концу года.
Определенным позитивным сдвигом можно назвать изменение позиции Саудовской Аравии. Раньше саудиты соглашались на сокращение добычи только в том случае, если и все остальные участники ОПЕК присоединятся к соглашению об ограничениях. А недавно министр энергетики Саудовской Аравии Халид аль-Фалих заявил: «Ирану, Нигерии и Ливии будет разрешено добывать нефть на максимальных уровнях, которые имеют смысл».
Надо сказать, что ОПЕК, принимая такие решения, в общем-то не слишком рискует — политическая ситуация в Ливии и Нигерии крайне нестабильна, так же далека до стабильности и Венесуэла. Это создает им определенные трудности для выхода на внешние рынки. А у Ирана и вовсе самый низкий коэффициент извлечения нефти из месторождений — результат наложенных на него санкций.
Решение по заморозке добычи имеет под собой еще одно основание. Стоит отметить, что сегодня у ОПЕК в целом истощены резервные мощности по увеличению добычи — это стало одним из последствий низких цен на нефть.
Для российской экономики цена на углеводороды важна, и ценовые колебания на ней по-прежнему так или иначе сказываются. Однако при этом фактор влияния мировой конъюнктуры на российскую экономику преувеличен. И расчеты Запада, который ожидал сильного падения российского ВВП из-за резкого снижения цен на нефть в прошлом году, так и не оправдались.
Решение о заморозке добычи, конечно, дало повод для оптимистических прогнозов. Однако нужно отметить, что при этом Минфин не будет менять заложенную в проект бюджета России на 2017–2019 годы цену в $40 за баррель. То есть скорее всего серьезных колебаний цены не будет. Решение ОПЕК не повлечет за собой принципиальных последствий и не окажет решающего влияния на мировые цены на нефть.
Тем не менее важно не забывать и другое. На протяжении не одного десятилетия ведутся разговоры о необходимости «слезть с нефтяной иглы», об изменении структуры экспорта в пользу высокотехнологичной продукции. И определенные сдвиги есть — доля высокотехнологичной продукции в экспорте растет. Правда, в том числе и за счет снижения абсолютных показателей доходов от продажи углеводородов за рубеж. По данным Федеральной таможенной службы, за семь месяцев 2016 года от продажи нефти и газа Россия получила $56,4 млрд, что почти на треть меньше показателей аналогичного периода 2015 года.
Здесь важно подчеркнуть, что единственно верное решение в этом смысле — идти по пути дальнейшего установления экономического суверенитета России. Если же будет реализовываться проект реформ в неолиберальном ключе, это приведет лишь к снижению уровня жизни и экономических показателей. В таких условиях изменение структуры экспорта в пользу наукоемкой и высокотехнологичной продукции проблему уже не решит.
Важно, чтобы экономика России, как атомный ледокол, двигалась вперед, невзирая ни на какие препятствия, самостоятельно прокладывала свой курс. Россия восстановила свой политический и военный суверенитет, и сейчас стоит задача полного восстановления суверенитета экономического. И необходимые условия и ресурсы для этого имеются.
Автор — аналитик, доктор экономических наук
