Евгений Гришковец: «Я — человек дисциплины. Мне бы во флоте служить»

18 сентября театр «Школа современной пьесы» впервые представил спектакль «Пока наливается пиво». Авторы постановки — худрук театра Иосиф Райхельгауз и писатель Евгений Гришковец, с которым перед премьерой встретился обозреватель «Известий».

— Вы всегда сами ставили свои спектакли. А «Пока наливается пиво» репетировали с другими актерами и режиссером...

— Скажу вам по правде — это большая авантюра. И, честно говоря, я сам себе удивляюсь, что участвую в этом. Но в этом театре ставили почти все мои пьесы и их исполняли выдающие артисты. Какие-то спектакли мне нравятся больше, другие — меньше, но при этом все 18 лет моей драматургической деятельности связаны с «Школой современной пьесы».

— Как вам первый опыт?

— Для меня всё это сложно, я бы даже сказал — непонятно. Я снимался в кино как актер, но там были какие-то короткие эпизоды и дубли. А здесь должно получиться цельное полотно спектакля, его делает режиссер.

— Коллеги вам что-то советовали?

— Эти вопросы нужно задавать Иосифу Райхельгаузу, потому что я выполнял его задания. Когда ставлю спектакли один, то делаю что хочу и работаю над материалом месяцами, а то и год. Здесь спектакль складывается за неделю. В нем огромное количество персонажей. Я буду существовать в непривычной мне роли, потому что играю бармена. Обычно мои герои имеют довольно условные социальные признаки, а здесь — конкретный персонаж. Так что я себя очень плохо чувствую в этом амплуа (улыбается). 

— Читал, что во время спектакля вы будете готовить фирменные коктейли от Гришковца...

— Нет, что вы! Врут. Фирменные коктейли от Гришковца есть, но готовить мы их не будем.

​​​​​​​

— И про то, что вы в свое время работали барменом, тоже привирают?

— Это было, да. Но очень давно — еще в 1990-е годы. Сегодня барменское искусство ушло очень далеко вперед по сравнению с тем, что я застал. Сейчас такое оборудование, что я даже не знаю, как им пользоваться. Тогда не было ни льдогенераторов, ни пива такого разливного, ни такой посуды. А главное — не существовало барной культуры потребления.

Люди просто хотели взять себе бутылку, сами наливать и пить. Сейчас всё действует по другим правилам и традициям. Я же играю не бармена, который наливает, а бармена, который говорит. Собственно, занимаюсь тем делом, которое мне лучше всего известно.

— Вы делитесь со зрителем тем, что подсмотрели во время работы в барах?

— Только своим опытом работы барменом и мыслями о том, почему люди идут в бар. Вообще о том, что такое, собственно, опьянение.

— У вас выработалась своя система построения спектаклей. Она сработала в данном случае?

— Уверенности режиссера достаточно, чтобы полноценно работать. Я знаю разные способы создания спектакля. Кто-то работает очень строго: репетирует месяцами, отрабатывает каждое слово, досконально разбирает каждую сцену. У кого-то получается сделать нечто хорошее очень быстро. Есть творческий беспорядок, есть суровая дисциплина. Я человек из области суровой дисциплины. Мне лучше было бы в армии служить, чем в театре работать.

А еще лучше — на флоте, где больше порядка. Чтобы всё было начищено, наглажено и по полочкам стояло. Вот это мой способ работы. Но это я так люблю, а в театре «Школа современной пьесы» всё существует по-другому. Для меня здесь — хаос. Поэтому не то что волнения, я такого страха в жизни не чувствовал! (Улыбается.) 

Однако этот хаос работает долгие годы — гораздо больше, чем я вообще занимаюсь театром. У режиссера Иосифа Райхельгауза очень давняя практика такой работы. И из этой, казалось бы, на первый взгляд, сумятицы, он создает интересные спектакли.

— Как вы определяете для себя границы дозволенного на сцене?

— Я давно сформулировал для себя утверждение: критерием того, что и как можно говорить со сцены, является предположение, что в зале может сидеть мама. Ее невозможно огорчить, ей не должно быть стыдно за сына. Кстати, мама приедет ко мне на премьеру в «Школу современной пьесы».

— На открытии нового сезона в МХТ имени Чехова Олег Табаков объявил, что Гришковец будет ставить в театре свою новую пьесу.

— Да, на начало следующего года в МХТ запланирована постановка моей пьесы «Весы». Я двенадцать лет не занимался режиссурой. Пока я не имею представления о том, как буду это делать. 

— Вас не смущает, что актеры, с которыми вам предстоит работать, учились этому делу у мастеров, а вы — нет?

— У меня лучше образование, чем у них: я литературовед. Мне кажется, что филологическое образование намного сильнее, чем театральное. Поэтому мне в каком-то смысле легче.

— Литераторы и драматурги всегда пытаются нащупать героя нашего времени. Какой он, по-вашему?

— Как и 15 лет назад, так и сегодня писатели и сценаристы судорожно ищут этого героя, назначая им то одного, то другого. Чаще всего — подлецов, маргиналов и подонков. Вообще сегодня герой-маргинал — это общее место. Герой должен быть современным человеком, и, скорее всего, ему должно быть сложно в жизни.

Если он исключительно добрый, то это может быть короткий рассказ. Поиски героя и есть самое главное, чем занимается литературный процесс. Правда, сегодня я его не наблюдаю. Когда этот герой будет найден в литературе (а ее я считаю одним из главных видов искусств), он появится и в кино, в театре и драматургии. И тогда же в России появятся великая литература, большая драматургия и значительное кино, чего сейчас нет.

Справка «Известий»

Евгений Гришковец окончил филологический факультет Кемеровского государственного университета. Организовал в Кемерово театр «Ложа». Получил известность как автор книг и моноспектаклей «Как я съел собаку», «Планета», «Дредноуты» и др. Снимался в кино. В фильме Анны Матисон «Сатисфакция», где сыграл главную роль, выступил соавтором сценария и продюсером.