Дмитрий Лысенков: «Артисты в принципе не очень нормальные люди»

X Международный фестиваль «Александринский» откроется «Преступлением и наказанием» в постановке венгерского режиссера Аттилы Виднянского. Сыграют спектакль актеры Александринского театра. С исполнителем роли Свидригайлова, одной из самых популярных персон петербургской сцены Дмитрием Лысенковым встретился корреспондент «Известий».

— Получив Свидригайлова, не расстроились: «Эх, мне бы Раскольникова!»?

— Там, в принципе, странное распределение. Но я не в накладе: в романе Достоевского все персонажи хороши, любого сыграл бы с удовольствием. Роль Раскольникова, кстати, очень невыгодная, инертная: убил старушку и больше ничего не происходит. В Театре имени Ленсовета, когда мы сидели без работы, я играл монологи героев — Мармеладова, Лужина, Лебезятникова, Порфирия Петровича. А вот Свидригайлов — новая страница, к ней впервые прикасаюсь.

К слову, когда я уходил из Театра Ленсовета в 2007 году, то пришел к Валерию Фокину с видеозаписью тех работ по Достоевскому. Меня приняли в Александринский театр, предложили две роли: Голядкин-старший в «Двойнике» и Жевакин в «Женитьбе». Прошло немного времени и произошла перестановка: мне дали роли Голядкина-младшего и Кочкарева.

— У Виднянского традиционное прочтение романа?

— Да, вполне традиционное. Что необычно — история полифоничная: идет сцена, а параллельно в этом пространстве развиваются другие сюжеты, меняются планы, персонажи бессловесно взаимодействуют друг с другом. Как все европейские режиссеры, приезжающие ставить в Александринке, Виднянский репетировал недолго: сделал спектакль менее чем за два месяца, нам осталось его освоить.

— В «Википедии» нет вашей страницы. Что бы вы сами написали?

— Я технарь по духу и написал бы свою творческую биографию заунывно, подробно хронологически всё распределив. Личная жизнь осталась бы за пределами этой странички.

— Но про творческую-то расскажите...

— Я поступал в Морской технический университет на программиста и тайно — в Театральную академию. Когда приехал в приемную комиссию, увидел на Моховой массу свободных, незажатых людей — курящих, шумных, и мне стало стыдно своего желания влиться в эту компанию. Развернулся и уехал. Но через неделю рискнул повторить попытку. И в итоге поступил.

Всех своих педагогов я помню и люблю, со многими поддерживаю отношения и сейчас. И все свои работы люблю, даже самые маленькие роли в массовке с подносом — как было в Театре Ленсовета, когда мы разносили тюрбо для Константина Юрьевича Хабенского. Хабенский тоже когда-то «вешал» Машкова в «Трехгрошовой опере». Приятная преемственность.

— Вас называют актером Фокина. Каково быть им?

— Актер Фокина должен быстро хватать рисунок роли и выдать результат как можно скорее. Быть актером Фокина трудно: нужно наступить на себя, слушать Валерия Владимировича и даже делать вид, что тебе интересно (смеется).

Быть артистом — определенное удовольствие. Может быть, оно не очень нормально, но артисты в принципе не очень нормальные люди. Помимо самовлюбленности, у них есть тяга к унижению, что ли. Но в компенсацию за унижение, которое «вкушал» на репетициях, ты получаешь отклик из зала. Чем больше вложил, тем больше вернулось.

— Какую свою работу считаете самой сложной?

— Наверное, «Гамлет», которого я не мог принять. Мы не сошлись во взглядах с Валерием Владимировичем, у него был свой замысел, а я в этой роли был лишен возможности что-то сказать — говорил не от имени своего поколения, а от того, что младше.

По мнению Фокина, это поколение не думает о своих поступках, а действует интуитивно. Мне было сложно принять этот рисунок и этот текст, переписанный драматургом Вадимом Левановым по подстрочнику Морозова. Переламывать себя приходилось серьезно — алкоголь стал потреблять, вел пагубную жизнь...

— А сколько у вас фильмов?

— Около 30. Но в основном это небольшие роли, эпизоды. Снимаюсь раз-два в год, обычно летом.

— Вы получили и главную роль — в телекомедии «Бедные люди». Не смутило предложение: «от создателей «Реальных пацанов», да еще и Ольга Бузова снимается?

— Я доволен, что мой герой — пьяный писатель, а не, скажем, милиционер. Меня смущал канал — в тот момент я не очень ориентировался в телеиндустрии и не знал, что ТНТ стал производить разную продукцию для разной аудитории. А Бузова в сериале сыграла себя. Наши персонажи (и мы в жизни тоже) живут на разных планетах. В столкновении миров и заключается юмор.

— Чем вы похожи на своего героя — интеллигентного неудачника Веню?

— Наверное, занудством, высокомерием и некоторым презрением к человечеству (смеется). «Кто жил и мыслил, тот не может в душе не презирать людей» («Евгений Онегин»). А вот пьяные загулы в моей биографии — единичные вспышки.

— В интернете есть фото Охлобыстина рядом с вашим — пользователи отмечают, как вы похожи, задаются вопросом: не родственники ли? Говорят, что вы легко могли бы показать Ивана Ивановича в пародийных шоу.

— Мы снимали сцену около Спаса на Крови, и какой-то прохожий сказал: «Смотри, это сын Охлобыстина!» Да, один из его многочисленных детей (смеется). А если серьезно, у меня нет способностей к пародиям. Вот потанцевал бы с удовольствием и на льду бы покатался. 

— Артисты мечтают о Голливуде, о работе с европейскими театральными режиссерами. А вы?

— Мы ездили в Вену с «Гамлетом», и после спектакля режиссер Маттиас Хартманн, художественный руководитель Бургтеатра, сказал, что хотел бы поработать со мной. Я не знаю ни немецкого, ни английского в той мере, чтобы работать в компании иностранцев, но это польстило моему самолюбию. Я бы хотел сотрудничать с Додиным, Женовачом, Туминасом, Карбаускисом. И с Бутусовым новой формации. В качестве эксперимента хотел бы попробовать себя у Богомолова: этот театр я не очень чувствую, тем более интересно оказаться внутри...

Справка «Известий»

После окончания Санкт-Петербургской театральной академии Дмитрий Лысенков стал актером Театра имени Ленсовета, в 2007-м вступил в труппу Александринского театра. Среди его ролей — Кочкарев («Женитьба»), Хлестаков («Ревизор»), Петруччио («Укрощение строптивой»), Гамлет, Арбенин («Маскарад»).