Россия уделяет большое внимание стратегическим ядерным силам — СЯС, справедливо полагая, что наличие ядерного оружия и средств его доставки является серьезным, хотя и не абсолютным инструментом обеспечения безопасности России. Поэтому вопреки прогнозам в российском ядерном «щите» не возникло «дыры», связанной с выходом из строя советских образцов стратегических ракет и падением боеготовности.
Однако ядерное оружие сложнее, чем кажется. Оно ведь существует не для того, чтобы его применять. Ядерное оружие создано, чтобы никогда не быть примененным. Ядерное оружие — это оружие «сдерживания», а для сдерживания требуется, чтобы другая сторона тоже понимала всю ответственность, связанную с обладанием ядерным оружием и возможностью его применения. Иными словами, в ядерном сдерживании критическим моментом является убежденность партнера-соперника в том, что вы его и правда «сдерживаете».
Таким партнером-соперником в стратегическом сдерживании в период холодной войны для нас были США. В ходе развивающейся военно-силовой многополярности к участникам системы стратегического сдерживания присоединился Китай, и это новая глобальная реальность. И если с Пекином никаких проблем в обозримой перспективе у России не предвидится, чему залогом не только политическое партнерство между нашими странами, но и ответственное поведение руководства КНР в предкризисных ситуациях последнего десятилетия, то с США ситуация сложнее.
Дело не только в том, что в ближайшие годы США, вероятно, будут пытаться оживить свое преимущество в высокоточном обычном вооружении. И будут всячески стремиться понизить значение ядерного оружия. В свете пробросов со стороны Вашингтона о якобы существующей потребности дальнейших сокращений стратегических ядерных вооружений это вполне очевидно.
В США уже выросло целое поколение политиков, не привыкших соразмерять свои действия с ядерным оружием. Это поколение политиков, воспитанное на идее, что для Запада сдерживающих факторов военно-политического характера не существует. Это поколение политиков, которое если и имеет представление о ядерном сдерживании, то вряд ли в него верит. И уж точно не рассматривает его в качестве сакрального инструмента обеспечения глобальной стабильности. Увы, к таким политикам придется отнести обоих претендентов на пост президента США — государства, обладающего самыми большими запасами ядерного оружия в мире.
И если Хиллари Клинтон наверняка понимает значимость ядерного оружия и, можно не сомневаться, рассматривает его в качестве инструмента «нового мессианства», которое, без сомнения, ждет мировую политику в случае ее прихода к власти, то Дональд Трамп, вероятно, имеет самые общие представления «про бомбу». А ведь вряд ли кто-то сомневается, что демонстрации с использованием носителей ядерного оружия и как минимум намеки на угрозу его применения станут важным элементом внешней политики США при любом исходе выборов.
И это большая проблема.
Пока в американском истеблишменте хотя бы и на вторых ролях находились могикане холодной войны, помнившие, что такое сидеть в бункере в ожидании ядерного удара, можно было не беспокоиться.
Но некоторое время назад появились опасные признаки. Вспомним, как в период принуждения Грузии к миру в Южной Осетии и Абхазии в Пентагоне всерьез обсуждался сценарий удара тактическим ядерным боеприпасом по Рокскому тоннелю. Степень безответственности современного Вашингтона в сфере ядерного сдерживания продемонстрировала и дискуссия об американской программе ПРО в Европе.
С приходом к командным высотам нового поколения американских политиков и военных, привыкших к «войнам беспилотников», мы рискуем получить не партнеров, понимающих, что нельзя «играть в кости» с ядерным оружием, но политических «геймеров», которые, приняв роковое решение, начнут искать кнопку перезагрузки системы.
Игры с общественным мнением тоже внесли свою лепту в трансформацию восприятия. Мораторий на ядерные испытания, переросший в Договор о всеобщем и полном их запрещении 1996 года (не вступивший, однако, в силу в том числе из-за того, что США (!) отказались его ратифицировать), политическая и гуманитарная демонизация ядерного оружия, форсированное ядерное разоружение 1990-х и начала «нулевых» — все это привело к утрате, если хотите, культуры ядерного сдерживания и политического использования ядерного оружия. В этих условиях надеяться, что «ядерный щит» остается надежной защитой от желающих проверить нашу страну на прочность, уже не приходится.
Мы пока не вполне понимаем, какими политическими свойствами обладает ядерное оружие в современном мире. Ведь в целом сценарий тотального обмена ядерными ударами мало соответствует — политически и психологически — современному миру развитого политического постмодерна. Концепция взаимного уничтожения в тотальной ядерной войне как основа сдерживания перестает быть убедительной.
Поэтому если мы хотим сохранить политическую эффективность наших стратегических ядерных сил в обозримой перспективе, целесообразно обозначить и подкрепить военно-техническими средствами такие сценарии применения ядерного оружия, которые станут убедительными для западных политиков современной формации. То, что являлось сдерживающим фактором даже для Рональда Рейгана, может и не оказаться таковым для Трампа и Клинтон.
Ядерная политика должна быть, если хотите, попроще, попонятнее и понагляднее во всех смыслах. С современными западными политиками в сфере ядерного сдерживания придется действовать по формуле — чем проще, тем надежнее.
Так что задача теперь состоит не в том, чтобы просто поддерживать в надлежащем состоянии ядерные потенциалы. Задача в том, чтобы, не дожидаясь возникновения больших проблем, начинать открыто и без политического лицемерия говорить, что такое ядерное оружие, что такое ядерное сдерживание и какими могут быть последствия применения ядерного оружия, а также как и в каких условиях Россия может применить ядерное оружие в случае необходимости.
Иными словами, России нужна обновленная ядерная стратегия, которая станет залогом глобальной стабильности на ближайшие 25 лет. В противном случае все наши усилия по укреплению ракетно-ядерного потенциала окажутся напрасными.
Автор — профессор НИУ ВШЭ
