Украина подает иск и... проигрывает
Украина официально представила свой ответ на российский иск в английский суд, в котором рассматривается требование России о выплате $3 млрд, процентов и штрафных пеней по еврооблигациям. Будучи «на счетчике», Украина каждый день увеличивает размер долга примерно на $700 тыс.
Процесс двух стран в суде третьей страны — это уже некоторая экзотика. Да и сам повод иска необычен: долг юридически оформлен как облигация — по английскому праву. Поэтому и выбран английский суд для «разборок». Эта «ценная бумага» допущена к торгам на бирже в Дублине, у нее один владелец (РФ), и МВФ еще осенью признал этот долг межгосударственным — подлежащим реструктуризации в более сложном порядке. Формально истцом выступает не наш Минфин, а Law Debenture Trust Corporation — организация, отвечающая за обслуживание и расчеты по долгам в интересах владельцев облигаций.
Представленные возражения Киева изложены на 46 страницах убористого текста и содержат несколько причин, почему по этому долгу платить не надо. Самый главный аргумент состоит в том, что эти деньги были даны в декабре 2013 года Россией свергнутой впоследствии администрации Януковича как стимул не подписывать соглашение об ассоциации с Евросоюзом, к тому же и истрачены они не так, как надо было бы. При этом само правительство Азарова и Янукович не имели права эту «взятку брать» и вообще превысили полномочия.
После этого, в период обслуживания долга, Россия якобы вела себя агрессивно и способствовала тому, что теперь Украина платить не может. Фактически, хотя и не используя этот термин, Украина просит признать долг перед РФ «одиозным». Обычно неподлежащими оплате признают долги, взятые хунтами и африканскими диктаторами на закупки оружия. Ну и на случай, если это не сработает, есть утверждение, что все кредиторы по другим выпускам согласились на реструктуризацию (списание 20% номинала, отсрочку выплат на четыре года при несколько более высоких купонах). И Россия тоже должна это сделать, поскольку условия для всех равны, а при выпуске новых облигаций был включен пункт о том, что другим кредиторам по еврооблигациям (читай — РФ) не будут предоставлены условия лучше, чем при обмене бумаг.
Линия защиты представляется достаточно слабой.
Во-первых, она напоминает размахивание кулаками после драки — украинские политики озвучивали требования признать этот долг одиозным, но до дефолта конкретных шагов сделано не было. Решение о выпуске долга — в пределах бюджетных лимитов — утвердила та самая Верховная рада, которая потом утверждала решения новой администрации. Суммы были потрачены не на оружие, а обменяны на гривны (поддержав курс), а сами гривны ушли на обычные бюджетные расходы. Для «взятки» такое выглядит несколько странно.
Во-вторых, Украина исправно обслуживала этот долг все два года (2014–2015) даже при новой власти. Тем более предоставлен он был по льготной ставке (5% при рыночной ставке, по другим украинским облигациям зашкаливавшей за 20%). Если решение об оформлении одиозности не было принято до дефолта, а оно могло помешать, например, процессу реструктуризации другого долга, составляющего даже после списаний более 70% ВВП Украины, то для суда это будет аргументом в пользу того, что это не обоснованная позиция, а «отмазка».
Что касается требования к участию в реструктуризации, даже если отбросить то, что этот долг признан межгосударственным, условия обмена должны быть не абсолютно одинаковыми, а сопоставимыми при пересчете по специальной формуле, учитывающей срок, проценты и номинал долга. При таком раскладе беспроцентная, или с номинальной ставкой, растяжка выплат на несколько лет может быть сопоставимой списанию при высоком купоне.
Россия неоднократно заявляла, что не готова к списаниям. Административно это повлечет за собой убытки для фонда Национального благосостояния. Требования по качеству к инвестициям в этот фонд были снижены конкретно под покупку украинских облигаций, поэтому списание потребует искать «козлов отпущения» за политическое решение о кредите. Но возможность уступок по срокам выплаты и процентной ставке была озвучена практически сразу.
Как сигнал для начала торга еще в декабре Украине была предложена возможность беспроцентной выплаты на три года равными долями, а для достижения равенства условий для владельцев других бумаг нужна растяжка примерно на 5,5 года, что могло бы быть достигнуто в процессе переговоров между минфинами. Вместо этого Украина приняла закон о замораживании выплат и объявила дефолт.
Поэтому перспективы выигрыша Украины в английском суде выглядят довольно сомнительными — особенно если отбросить политические факторы. Возможность задним числом оспаривать законность выпусков может подорвать многотриллионный рынок еврооблигаций, базирующийся не на регистрации и внешнем контроле, а на договоренностях инвесторов.
Судебная практика последних лет по облигациям также скорее играет в пользу кредитора. Решения американских судов против Аргентины в пользу ее кредиторов, хотя и напрямую не переносимы на английскую почву, показывают общую линию, что в спорных случаях обычно правы представители кредитора. С высокой вероятностью суд может тянуть время, например, дав сторонам приличный срок на урегулирование конфликта вне суда.
Даже положительное решение суда, которое может быть обжаловано, что происходит крайне медленно, исполнить будет сложно — коллекторов, а точнее — войска для взыскания долгов с правительств, в другие государства не посылают уже примерно полтора века.
Наличие проигранного иска осложнит Украине внешние займы, но все равно договариваться придется. Судя по всему, время тянут обе стороны: Россия — чтобы дождаться более договороспособного правительства в Киеве, а Украина — чтобы сделать Россию готовой к реструктуризации долга на украинских условиях. С учетом очень сложного финансового положения Украины полная выплата долга просто невозможна. Обе стороны могут подождать, но способ затягивания довольно странный, вреден для рынка облигаций и его устойчивости и обогащает только юридические фирмы, представляющие финансовые ведомства двух стран.
Автор — доцент кафедры факультета экономических наук НИУ ВШЭ
