В 1991 году Таджикистан, как и другие республики Советского Союза, выпал из большого советского гнезда. И, как едва оперившийся птенец, решил лететь вверх к солнцу, строить свое государство. Однако он был подстрелен на взлете. Исламисты, затаившиеся глубоко в таджикском обществе, захватили Душанбе, подняли вооруженный мятеж, началась гражданская война. Беда длилась долго. И вот наступил мир. Исламисты были разгромлены, одна часть из них сложила оружие, другая — укрылась в соседнем Афганистане. Народ провозгласил национальное примирение. Условились не поминать о прошлом, а заняться будущим, строительством своего государства.
Однако не всё так благополучно. Недавно в Таджикистане был совершен путч с целью захвата власти. Заместитель министра обороны, тайный радикальный исламист, организовал восстание. Он собирался, захватив гарнизоны, забрав с собой оружие, поднять мятеж в горах и оттуда вести наступление на Душанбе, привлечь к себе внимание зарубежных сил, чтобы к нему потекло оружие, боевики, как это было в Ливии, как было в Ираке. Однако мятеж был подавлен, народ не поддержал мятежника. Часть восставших была истреблена, другая ушла в Афганистан.
Соседство Афганистана для таджиков — это вечная тревога. Афганистан сегодня — это страна без строгого государственного устройства, страна непрерывных войн и террористических взрывов. Талибы, которые являлись главной дестабилизирующей силой, сходят на нет. Но среди них рождаются новые движения, возникает ИГИЛ (террористическая организация, деятельность которой запрещена на территории России) с его радикальной беспощадной технологией.
Когда в Сирии наши самолеты бомбят так называемое «Исламское государство», не очень верится, что оно готово из Сирии перекинуться в республики Средней Азии. Но в Таджикистане знают об ИГИЛ, ждут его и готовятся к встрече.
Я был приглашен на удивительные учения, на маневры стран ОДКБ. Россия, Белоруссия, Казахстан, Киргизия, Таджикистан, Армения сошлись в военный союз для того, чтобы в случае нападения на одну из стран коллективными усилиями отбросить супостата и установить мир. Эти страны прислали в Таджикистан свои лучшие разведывательные части. Пришли электронная разведка, радиоразведка, пришел спецназ. Была разыграна показательная операция по уничтожению бандитов, которые осмелились бы нарушить территориальную целостность Таджикистана. Глубоко в ущельях — так гласил сценарий — находится база прорвавшихся боевиков. Около колодцев, около штолен, в которых содержатся ртуть или даже уран, они, привезя с собой ученых, разбивают лагерь с намерением создать грязную бомбу. Стоит контейнер, в нем накапливаются ядовитые вещества. В ущелье, где обосновались боевики, создан целый укрепрайон с минометными батареями, с охраной, с разведкой. И это ущелье следовало атаковать, бандитов обезвредить, а злосчастный контейнер с грязной бомбой — захватить и уничтожить. Сложная, ультрасовременная разведывательная операция.
Сначала вступала в ход агентурная разведка. Разведчики, замаскированные под странников или земледельцев, первыми узнавали о появлении противника и сразу сигналили в свой центр. Вслед за ними включались киберразведка, кибервойска, созданные сегодня во всех странах ОДКБ. Они просматривали сети, заглядывали в интернет, учились распознавать среди сложных символов, среди фигур молчания сведения о просочившихся в Таджикистан боевиках. Затем вступала радиоразведка. Мощные радиосистемы процеживали эфир, выуживали из него отрывочные слова, сигналы и позывные боевиков, пеленгуя их местонахождение. Потом включалась космическая разведка. С российских спутников фотографировалась территория. На снимке отчетливо видны горы, ущелье, протекающая по его дну река... Вот точки стоянок, вот боевики в длинных балахонах, в шапках-«афганках», на лошадях двигаются по ущелью.
Затем в действие включалась авиаразведка. Над ущельем пролетал самолет. Сквозь тучи лазерами и приборами инфракрасного излучения прощупывали местность, находили расположение базы. Полетели беспилотники, долго кружа над ущельем. А потом начался штурм. Пролетали самолеты, сбрасывая в ущелье бомбы. Грохот разрывов многократно отражался от склонов, летел по ущелью, возвращался. Это напоминало мне далекие грозные дни и месяцы, проведенные в Афганистане. А затем штурмовые вертолеты Ми-24 летали над ущельем и, как хищные рыбы, наклоняли свои заостренные носы, клевали это ущелье, сбрасывали неуправляемые ракеты, покрывающие окрестности взрывами и дымами.
За этим началось десантирование, и на окрестные вершины, в ущелья высаживался спецназ. На ту голубую гору, с отвесными склонами, высаживался российский спецназ. А на соседнюю розоватую — спецназ Белоруссии. А на другую — зеленую, поросшую лесом от вершин до подножья, — десантировались таджики. Вертолеты Ми-8 нависали над вершинами, с них сбрасывали канаты, и по ним, гибкие и цепкие, спускались спецназовцы и растворялись в окрестных лесах. Они спускались по отлогим вершинам, по отвесным склонам, они падали на головы боевиков, вступали в блицбой, захватывали прорвавшихся боевиков, уничтожали их здесь же, в горах. Это была молниеносная операция. И хотя в ней было много постановочного, но там звучали грозные интонации возможного близкого будущего.
Когда операция завершилась, военные накрыли стол, уселись за обильный, гостеприимный таджикский дастархан. В вазе стояли алые розы.
Произносили здравицы в честь своей великой красной родины, откуда все они вышли и которую чтили, находясь уже в лоне других государств, других армий. Они произносили здравицы за победу, которая до сих пор питает их своей священной силой, своей дивной красотой, вселяя в них мужество, волю и победоносные силы.
Когда кончилась гражданская война и кругом были разоренные села и рыдающие вдовы, таджикский народ стал сажать сады — яблоневые, вишневые, виноградные. Долины, склоны гор покрывались садами и розами. Я стоял на горной вершине и любовался далекими перламутровыми далями, переливами розового, золотого, изумрудного. Смотрел на восхитительные сады, слышал их божественный аромат. Я молил Господа, чтобы никогда на этих горных вершинах не поднимался черный дым, не слышались разрывы, чтобы никогда эти цветущие сады не превратились в сады горящие.
