«Она сама может выбирать, кому ей нравиться, а кому нет»
Очень дерзкая девчонка, представительница малоуважаемой профессии, раскинувшись в откровенно-венерной позе, с вызовом смотрит в глаза зрителю. Теперь — московскому. На три месяца Франция лишилась одного из главных своих шедевров и одновременно — главного скандала. Самая известная куртизанка, «Олимпия» Эдуарда Мане, привезена в ГМИИ имени Пушкина.
Вообще-то «Олимпия» — невыездная. Национальному достоянию Франции путешествия противопоказаны. Но по сложившейся традиции ГМИИ снова повезло. Когда-то удалось заполучить и портрет Риминальди Тициана, и «Мону Лизу» Леонардо да Винчи, и «Сикстинскую Мадонну» Рафаэля. «Олимпия» — сенсация того же ряда.
В этой картине каждый квадратный миллиметр процитирован бесчисленное количество раз. И ощетинившийся кот, и знаменитое покачивание ножкой и — еще более знаменитый жест правой руки...
Президент ГМИИ имени Пушкина Ирина Антонова и президент Музея д'Орсэ Ги Кожеваль рассказали «Известиям», чего им стоило совершить чудо.
— Интересно, что чувствует владелец шедевра, когда с ним расстается?
Ги Кожеваль:
— Ох, ну какой я владелец шедевра. Я лишь его хранитель. Владелец «Олимпии» — государство. Но всё равно, каждую ночь засыпаю с думами об «Олимпии». Думаю о том, что будет, если нашей черной кошке сильно понравится Москва. Умом, вроде бы, понимаю, что риск — минимальный, а сердцу всё равно тревожно. Пытаюсь себя успокоить, что картина все-таки находится на втором этаже, весит она немало, поэтому украсть ее — задача не из легких и в прямом, и в переносном смысле.
Ирина Антонова:
— Господин Кожеваль сейчас шутит, но я хорошо понимаю, что творится у него на душе. Очень плохо себя чувствуешь, когда расстаешься с шедевром. Всё ведь бывает: и дороги плохие, и самолет может сесть слишком резко. Я сама испытала стресс, когда отдавала «Девочку на шаре» Пикассо. Картина эта очень хрупкая, ведь когда Пикассо писал работу, он был беден. Отсюда — плохой холст, плохие краски, связь красочного слоя с основой — тоже очень плохая. Так что мне переживания господина Кожеваля понятны.
— А что сейчас вместо «Олимпии» в Музее д'Орсэ?
Ирина Антонова:
— Вы спрашиваете о том, что предложил Пушкинский музей Парижу? Мы отправили целый ряд картин. Сейчас в д'Орсэ проходит выставка Анри Руссо, на которую мы предоставили две картины из нашего собрания. Через год будут делать Гогена — и тоже у нас попросят.
Ги Кожеваль:
— А если вам интересно, что висит на месте «Олимпии», то ничего там не висит. На стене сейчас пустое место, а рядом — табличка с маленькой фотографией и подписью «Я в Москве».
— Сказалась ли непростая политическая обстановка на межмузейных связях? Пришлось ли вам прибегать к помощи политиков, чтобы договориться о выставке в Москве?
Ги Кожеваль:
— Нет-нет, вмешательства политиков не потребовалось. Я спросил у президента Франции, можно ли вывезти «Олимпию» в Россию. Он сказал, что не имеет права давать разрешение, но не против, чтобы эта картина была представлена в Москве и Петербурге. Не так давно у нас с огромным успехом прошла выставка в Италии. Именно тогда «Олимпия» впервые покинула Париж. Вот для этой выставки пришлось вести обоюдные переговоры глав Франции и Италии. На этот раз всё прошло проще.
Ирина Антонова:
— Вы неправильно полагаете, будто у музеев связи прервались. У нас европейские музеи часто что-то просят, происходит постоянный обмен. Пока у нас нет отношений только с Америкой из-за скандала со знаменитой библиотекой Шнеерсона. Но для них самих это стало трагедией. Когда они делали выставку Гогена, мы не смогли направить свои работы. В американских музеях рыдали, поскольку лучший Гоген хранится в России.
— Благодаря чему или кому «Олимпия» Мане, крайне редко покидавшая Музей д'Орсе, приехала в Россию?
Ирина Антонова:
— Благодаря господину Кожевалю. Дело в том, что осенью мы готовим выставку, посвященную французскому писателю, министру культуры в правительстве де Голля Андре Мальро. По этому поводу я вела переговоры с господином Кожевалем. Он обещал нам дать работы из музея. Я подумала об «Олимпии» и сказала: «Знаю, что просить ее невозможно». И вдруг господин Кожеваль ответил: «Почему же невозможно?»
Ги Кожеваль:
— Я бы хотел уточнить, что это стало возможно благодаря госпоже Антоновой, к которой я отношусь с величайшим восхищением. Это уникальный человек. Мы знакомы с ней 15 лет, но так получилось, что у нас не было совместных проектов. Пора уже было с чего-то начать.
Вы спросили, не страшно ли мне за «Олимпию». Конечно, страшно, но ведь еще и радостно. Я вам секрет маленький скажу. У директора крупного музея есть особый источник радости — от того, что впервые открываешь жителям другой страны новое измерение.
Эта выставка могла не состояться. Еще два года назад я тяжело болел. Мне пришлось заново учиться говорить, до сих пор я плохо хожу… Но само осознание того, что «Олимпия» никогда не была в России, но это случилось, придает мне огромную энергию. Я жив, я здесь, я счастлив.
«Справка »Известий»
«Олимпия» — самый знаменитый шедевр одного из основателей импрессионизма Эдуарда Мане, написанный в 1863 году и вызывавший спустя два года невообразимый скандал на Парижском салоне. Возмущенная публика так бесчинствовала, что устроители салона приставили к «Олимпии» охрану, а само полотно поместили на самом верху эскпозиции.
Сегодня трудно представить, что публику раздражило изображение в виде Венеры — представительницы «первой древнейшей». Особенно обидело целомудренных парижан то, что лежащая в откровенной наготе Венера и не думает опустить очи долу, как это делали Венеры до нее. Женщина с полотна Мане смотрит прямо в глаза зрителю. Парижане прекрасно поняли авторскую иронию: созерцающие «Олимпию» зрители автоматически низводятся в ранг ее клиентов.
И уж тем более не случайно во время пресс-показа президент ГМИИ позволила себе процитировать Фаину Раневскую: «Милочка, ей столько лет, что она сама может выбирать, кому ей нравиться, а кому нет».
Стать клиентом «Олимпии» можно до 17 июля. Кураторы выставки окружили шедевр тремя «подсказками», позволяющими лучше понять намерения художника. Вместе с «Олимпией» выставлены «Афродита» Праксителя, афинского скульптора IV века до н.э., первого европейского мастера, изобразившим женское тело полностью обнаженным. «Дама за туалетом, или Форнарина» Джулио Романо, ученика Рафаэля. И картина Поля Гогена «Королева (Жена короля)», написанная во время пребывания на Таити.
После 17 июля картина отправится в Эрмитаж.
