Сирия: от «коалиции перемирия» к «коалиции восстановления»
Хотя в Сирии еще продолжаются активные боевые действия, а Ракка, цитадель исламистов, не взята ни войсками Асада, ни прозападной коалицией, ситуация уже переходит в фазу политического конструирования, то есть формирования коалиций, которые будут участвовать в разделе «пирога власти». Не исключено, что освобождение Пальмиры станет неким сигналом к изменению формата поведения большинства «вменяемых» участников сирийского конфликта.
Понятно, что за каждым из участников «политического процесса» стоят либо внешние «спонсоры», либо значимая военная сила. Именно эти «аргументы» в последние годы ценились в Сирии больше всего.
Но времена меняются. И на смену коалиции «полевых командиров», присоединившихся к перемирию, прежде всего на базе российских ВКС Хмеймим, должна прийти коалиция лидеров, заинтересованных в восстановлении в контролируемых ими районах нормальной экономической жизни. Иными словами, важнейшая промежуточная цель политического процесса состоит в том, чтобы ключевым предметом переговоров о мирном урегулировании стала проблематика восстановления социально-экономической структуры страны.
Было бы катастрофой планировать восстановление Сирии, рассчитывая на «гуманитарную помощь». Еще ни один регион, ни одну страну гуманитарная помощь не довела до процветания. Именно через каналы гуманитарной помощи, распространявшейся в лагерях беженцев, заползали в Сирию салафитские эмиссары, которые впоследствии и сконструировали ИГИЛ и «Ан-Нусру». Жизнь по модели «лагеря беженцев» неизбежно выдавливает значительную часть экономически активного населения сперва в криминал, а потом и в экстремизм.
Сирию восстановит возврат населения к нормальной повседневной трудовой деятельности, но, естественно, с гарантированным экономическим результатом. Сирийцы, выходя из круговорота гражданской войны, должны получать зримый экономический эффект от своего труда. И гарантировать это должны как раз международные посредники мирного процесса. В конечном счете предоставление гарантированного рынка сбыта сирийским товарам не будет большой проблемой, особенно учитывая, что сирийская экономика находится в таком состоянии, что вряд ли она создаст какую-то значительную конкуренцию. Но даже минимальный доступ на платежеспособные рынки национальной сирийской продукции будет иметь большое стимулирующее социальное, но также и психологическое значение.
Население страны, которое уже пять лет не чувствовало вокруг себя почти ничего, кроме войны и безнадежности, сможет увидеть «кусочек мира».
И тут у России есть очень неплохие стартовые возможности. Нет, конечно, мы не должны, подобно Советскому Союзу, отдавать «последнюю рубаху» своему союзнику. Но мы можем безболезненно для себя допустить на российский рынок те товары, которыми Сирия всегда славилась. Сезонные овощи и фрукты, духи и косметика, текстиль — это те сферы, где импортозамещение имеет свои пределы, которые мы в последние годы вполне отчетливо ощутили. Да и объемы импорта из Сирии вряд ли создадут какую-либо существенную угрозу российским производителям. Вот только импорт этот должен быть «системным», да и вообще сирийскую экономику и ту промышленность, которая будет постепенно возрождаться, необходимо уже сейчас постепенно готовить к работе именно по российским стандартам. И тут российский бизнес мог бы помочь сирийским коллегам своими знаниями и организационными навыками.
Безусловно, стимулирование спросом для сирийской экономики будет только первым шагом, но шагом критичным на фазе перехода от «коалиции за перемирие» к «коалиции восстановления», которая, следуя логике здравого смысла, и должна стать основой для возрождения системы власти «мирного времени».
Так что пока наши западные партнеры пытаются информационно «продать» мировому сообществу шумную коалицию политических карликов в качестве основы власти в Сирии, то есть занимаются привычным конструированием виртуальных сущностей, Россия может и должна стимулировать появление у дружественных ей сил прочной экономической, а значит, и социальной базы. «А там, — как говорил поэт, — увидим, что прочней».
Вторым шагом будет создание возможностей для возвращения в Сирию тех капиталов, которые ушли из страны после начала широкомасштабной гражданской войны. Конечно, остро будет стоять вопрос защиты этих инвестиций, тем более что репутация сирийской власти не блестяща. Но сохраняющееся российское военное присутствие в стране, а также усиливающееся политическое влияние может стать серьезным подспорьем. Ведь только у России есть реальные рычаги влияния и на Асада, и на «патриотическую оппозицию», а новая «хмеймимская оппозиция» вообще присоединилась к перемирию под российские гарантии. Это может стать тем инструментом, который позволит сирийским и иностранным бизнесменам — естественно, после того как будет запущен процесс восстановления базовых социальных и экономических связей и начнет восстанавливаться инфраструктура, — спокойно возвращать деньги в страну.
Конечно, сейчас, когда идут бои у Пальмиры в Хомсе, а в Идлибе сохраняется масштабный салафитский анклав, рассуждения об инвестициях выглядят странно. Однако реальная перспектива экономического восстановления, нормальной в социальном и бытовом плане жизни первоначально для десятков, а затем и для сотен тысяч сирийцев может стать, возможно, более сильным аргументом, нежели военная сила, в борьбе с ИГИЛ. И она, эта экономическая перспектива, куда ближе, нежели это порой кажется. Таков уж арабский мир.
К тому же политическое конструирование в отсутствие экономической базы можно продолжать до бесконечности: любые коалиции будут непрочны, а политическая торговля почти неизбежно рано или поздно вернет всех участников сирийского процесса к нулевой точке.
То есть опять к войне.
Автор — профессор Высшей школы экономики
