Споры касательно гаванской встречи патриарха и папы продолжаются, что в известном смысле даже и хорошо. Если бы вся встреча сводилась к формуле ППР — «Посидели, поговорили, разошлись» и тут же забыли, это было бы гораздо более огорчительно.
Опять же, по слову апостола, «надлежит быть и разномыслиям между вами, дабы открылись между вами искусные» (1 Кор. 11:19). Сколь искусные открылись именно в данной полемике, сказать трудно, но разномыслия довольно острые. Предстоятель Украинской грекокатолической церкви (именуемой также униатской) оценил итоги встреч довольно сурово: «Многие обращались ко мне по этому поводу и говорили, что чувствуют себя преданными Ватиканом, разочарованными половинчатостью правды в этом документе и даже косвенной поддержкой со стороны Апостольской столицы агрессии России против Украины. Я, конечно, понимаю эти чувства. Однако я призываю наших верующих не драматизировать эту декларацию и не преувеличивать ее значение для церковной жизни. Мы пережили не одно подобное заявление, переживем и это». То есть только что не поименовал папу Франциска «латинским христопродавцем».
Не по разуму ревностные православные пошли даже дальше униатов. Доцент МГИМО О.Н. Четверикова указала: «Сейчас появляется всё больше заявлений и сообщений, священство и миряне определяются, с кем они: со Христом или с еретиком-патриархом». Униаты всё же пока не дошли до репродуцирования гравюры XVI века, изображающей диавола в тиаре с подписью Ego Sum Papa.
Всё это довольно прискорбно, есть дистанция — причем порядочного размера — между разномыслием и фанатизмом, но воззрения униатов и дипломатических доцентов уже совсем не являются новшеством. Скорее отдают пятивековой давности эпохой религиозных войн. А в те времена люди ошибались, порой дико и жестоко безумствовали, но при этом искренне верили — каждый в свое.
Но в наш передовой XXI век (поневоле вспоминается фраза из «Краткой повести об антихристе» — «Столетие столь передовое, что ему пришлось оказаться к тому же еще и последним») господствует скорее другое воззрение на духовных особ, согласно которому они в действительности ни во что не верят и руководствуются словами, приписываемыми ренессансному папе Льву X: «Всем известно, какие выгоды принесла нам сказка о Христе». И папа, и патриарх (последний уж точно) суть обманщики, использующие популярную сказку для крупных гешефтов, удовлетворения своего честолюбия и властолюбия etc.
Казалось бы, столь буквальное исповедание веры Емельяна Ярославского в наше антикоммунистическое время невероятно, да и столь грубое объяснение весьма деликатных материй самыми простыми и низменными страстями даже и эстетически не выдерживает критики — однако же гаванская встреча породила массу истинно русских Емельянов.
Популярный новостной портал установил, что Москва и Ватикан решили: пора совместно задействовать несметные богатства, накопленные обеими церквями, и произвести совместный большой гешефт, «а паства тут и вправду ни при чем, она в большинстве своем не знает, что такое EBITDA, гарантии по кредитам, международные рынки капиталов, покупки «голубых фишек» — в отличие от папы и патриарха, которые глубоко искусны в ебитде.
Диакон А.В. Кураев видит роль патриарха единственно в подыгрывании политическим замыслам В.В. Путина, причем особо подчеркивает (для диакона это очень важно) приниженную роль патриарха по сравнению с папой: «Если это и событие, то лишь в жизни нашей провинции, но не в жизни мира и Рима. Смешно ожидать чего-то от встречи, один из участников которой настолько боится любой импровизации, что даже текст еще не подписанного коммюнике роздан (и прокомментирован) журналистам еще до начала самой встречи. Фотосессия — и не более. Но даже она не сделает Московского патриарха фигурой, в мировой политике равнозначащей римскому папе. В конце концов, он сам избрал для себя роль посла президента одной из многих стран мира».
В духе нынешней миссии диакона рассуждает и оригинальный куплетист Д.Л. Быков, в стихотворном диалоге между первосвятителями вкладывающий патриарху в уста исповедание «Его», который выше Небесного Царя. Из контекста выходит, что «Он» — это В.В. Путин.
Естественно, что других мотивов для встречи быть не может, потому что не может быть никогда. Ни гонений на восточных христиан, заставляющих вспомнить времена Нерона и Диоклетиана. Ни апостасии западного мира, о которой еще в 1900 году В.С. Соловьев говорил перед смертью: «Я чую близость времен, когда христиане будут опять собираться на молитву в катакомбах, потому что вера будет гонима, — быть может, менее резким способом, чем в нероновские дни, но более тонким и жестоким: ложью, насмешкой, подделками, — да и мало ли чем еще! Разве ты не видишь, кто надвигается? Я вижу, давно вижу!» Ни общей военной угрозы — о Третьей мировой говорят уже открытым текстом. Ни, наконец, мистическим смыслом сирийского кризиса, в ходе которого силы земных царей всё более и более концентрируются близ реченного в Слове Божием Армагеддона.
Ничего этого нет, а есть только тщеславие, гешефт, поклонение мамоне и любовь к пресловутому ППР.
Между тем достаточно допустить, что первосвященники верят в Бога — и список мотиваций сразу делается глубже, шире и серьезнее.
Когда истинно русские Емельяны не веруют сами — это их частное дело. Но когда они не допускают, что другие могут быть движимы иными побуждениями, кроме инстинкта власти и питательного инстинкта, они рекомендуют себя в качестве людей, добровольно себя ослепивших. Конечно, это тоже их частное дело, но и познавательные способности (которые они, кажется, стремятся продавать на рынке) добровольных слепцов будут соответственные.
