Публичные заявления высоких государственных чинов, посвященные январскому падению национальной валюты, не все сочли сильно удачными.
Пресс-секретарь президента РФ Д.С. Песков дал рекомендацию: «Я не употреблял бы слово «обвал». Курс действительно меняется, курс волатилен, но это далеко не обвал… В России действует мегарегулятор — ЦБ, который достаточно внимательно следит за ситуацией и анализирует, нет оснований полагать, что у ЦБ отсутствуют какие-либо сценарии, призванные избежать действительно обвальных изменений».
Формально пресс-секретарь прав. Фраза «курс волатилен, но это не обвал» есть переформулированный «парадокс кучи». Один камень — не куча, два камня — тоже не куча, в то же время N камней — уже несомненно куча, но каково это число, четко указать невозможно. И уж точно невозможно указать численную грань между не кучей и кучей. С обвалом — то же самое. Где та волатильность, после достижения которой можно говорить об обвале? — четкого критерия нет.
Прав Песков и в том, что ЦБ называется также мегарегулятором — это объективный факт современного русского языка. Невозможно оспорить и высказывание Пескова о том, что, вероятно, ЦБ имеет какие-то планы, они же сценарии на предмет дальнейшей волатильности. А сколь действенными окажутся эти планы, пресс-секретарь не указал. Может, окажутся, может, нет — все в руках Божиих.
Сама начальница мегарегулятора Э.С. Набиуллина сообщила, что «курс рубля близок к фундаментально обоснованному», что также совершенно верно. Если рубль свободно плавает, повинуясь лишь игре рыночных сил, то его курс фундаментально обоснован только балансом спроса и предложения, то есть результатом торгов. Будет завтра курс 250 руб. за 1 ам. долл. — будет фундаментально обосновано и это соотношение, будет курс 15 руб. за 1 ам. долл. — это тоже будет обосновано. Все как в истории с физиком-теоретиком Я.И. Френкелем, который, будучи пойман в институтском коридоре, логически обосновал поведение некоторой кривой на графике. Спустя малое время выяснилось, что кривую ему показывали вверх ногами. Кривую водворили на место, после чего Я.И. Френкель, немного подумав, дал фундаментальное обоснование поведению и этой кривой.
С вице-премьером И.И. Шуваловым и вовсе не поспоришь. На вопрос, будут ли возобновлены валютные интервенции, он отвечал: «Вроде всё нормально. Какие интервенции? Надо меньше смотреть на курсы». Именно так поступают отцы-пустынники и жены непорочны, коим подобает подражать всем гражданам России.
И тем не менее во всех этих выступлениях есть небольшой изъян. Они не слишком успокаивают публику. Очевидно, сказывается некий разрыв между оратором и широкими массами, в результате чего из умиротворяющего сообщения получается нечто вроде 29-го бюллетеня Великой Армии, составленного в Молодечно 21 ноября/3 декабря 1812 г. — «Армия, бывшая 6-го числа [ноября] в самом лучшем состоянии, 14-го [ноября] уже совсем переменилась; она лишилась конницы, артиллерии и обозов… Сие затруднение, сопряженное с наступившими вдруг морозами, привело нас в самое жалостное состояние. Те, кои не имели от природы достаточной твердости духа к перенесению перемен случая и счастия, поколебались, потеряли всю свою веселость и бодрость и видели перед собою одни бедствия и гибель; другие ж, одаренные силою к преодолению всех злоключений, пребыли бодрыми и веселыми и в побеждении разных трудностей видели новую для себя славу».
Впрочем, в завершении бюллетеня указывается: «Здравие Его Величества находится в самом лучшем состоянии». В самой Франции бюллетень вселил в подданных императора не столько бодрость, как очевидно, рассчитывали его сочинители, сколько уныние. Бюллетени тоже надо писать, чувствуя аудиторию.
Вместе с тем, неизвестно, как быть с военными бюллетенями — история показывает, что если фундаментально обоснованное военное счастье упорно склоняется на сторону неприятеля, то порой доходит до того, что необходимо издавать приказ № 227, — но с бюллетенями финансово-экономическими ситуация еще более трудная. Их сочинители всегда обязаны изображать бодрость и веселость, хотя бы это было уже совершеннейшим балетом на тонущем корабле.
Или на корабле, вполне даже сохраняющем плавучесть. В том-то и беда, что бюллетени, издаваемые в ситуации сильной волатильности, принципиально неинформативны. Они всегда и везде составляются по методу, описанному в старом одесском анекдоте, когда в лавку, на вывеске которой изображены часы, входит клиент и просит починить хронометр. Когда ему отвечают, что здесь не чинят часы, а делают обрезание, клиент спрашивает: «Зачем же тогда у вас на вывеске часы?». Ему отвечают: «И что бы вы таки хотели, чтобы мы изобразили на вывеске?».
С таким же вопросом могли бы обратиться к критикам Д.С. Песков, Э.С. Набиуллиной etc. В самом деле, что тут можно изобразить для публики? Возглавить паническое бегство? Присягнуть, что больше девальвации ни под каким видом не будет? Промолчать и спрятаться, так что с собаками не найдешь? Напрячь всю силу софистического формулирования (что в итоге и было сделано)? Пожалуй, из всех вариантов последний — не самый худший. Возможно, даже и наилучший, тем более что хороших вариантов нет вообще.
Пожалуй, самым оптимальным образцом центробанковских бюллетеней на сегодня было бы нечто в духе «Под натиском превосходящих сил противника наши доблестные войска отступили на заранее подготовленные позиции». Краткость — сестра таланта не только литературного, но и финансового.
