«Я пастырь Божий, а знаете, как иной раз хочется по морде дать»

На экраны вышел фильм-притча по сценарию Ивана Охлобыстина «Иерей-сан», главную роль в котором сыграл американский актер японского происхождения Кэри-Хироюки Тагава. Его герой,— православный священник из Японии, прибывает в Россию, чтобы возродить заброшенный деревенский приход и отстоять сельский храм. Иван Охлобыстин рассказал «Известиям», почему добро должно быть без кулаков.

— Ваш герой в фильме «Иерей-сан» вспоминает о 1990-х, причем в сцене, где идет перестрелка, горит подожженный дом… Чувствуется некая ностальгия...

— Это не совсем ностальгия. Просто сейчас 1990-е принято считать зловещими годами мрака, а это не так — это был еще и Ренессанс. И в России, и за границей снимались лучшие фильмы, на которые до сих пор ориентируются: «Брат», «Особенности национальной охоты», «Такси-блюз» с Петром Мамоновым, «Матрица», «Эвкилибирум», «Джонни-мнемоник». Серьезный этап становления альтернативной культуры. Вот сейчас должна выйти новая часть «Звездных войн», а это тоже часть большого культурного пласта, который появился в 1990-е.

— Но почему главным героем картины стал священник из Японии, а не русский батюшка?

— Мало кто знает, что в Японии существует одна из самых крепких православных общин. При этом епископов ее назначают в России — если японский священник говорит по-русски, ничто не мешает ему служить здесь, равно как и владеющему японским языком русскому священнику ничто не мешает служить там. И мне было интересно, что может в таком случае получиться. Ведь у русских и японцев сходны многие черты характера. И мы, и они — фаталисты, японцы — в силу ограниченности пространства, русские — в силу бескрайности. Причем фаталисты в глобальном смысле — вот пропади всё пропадом. У японцев это звучит благородно: если можно выбирать, то выбирай смерть.

— Ваш герой — полная противоположность священнику, которого играет Тагава, персонифицированное зло. Почему вы выбрали для себя именно эту роль?

— Я подумал, что хорошие роли надо отдать хорошим людям — Мамонову, Жижкину, Федорову, а себе, грешному, забрать этого. К тому же отрицательного персонажа играть легче, чем положительного.

— Молнию, которая над головой вашего героя сверкает, как бы намекая на его темную сущность, специально придумали?

— С молнией, кстати, произошла удивительная история — все же думают, что это компьютерная графика, а это натурные съемки. Мы снимали в грозу, и дубля 2–3 я говорил в кадре, а сзади сверкала молния.

— Тагава во всех своих фильмах демонстрирует владение восточными единоборствами. А у вас ему досталась роль человека, который побеждает словом. Хотя в некоторых моментах картины казалось, что боевые навыки ему бы как раз и стоило применить…

— Так фильм о том, что основная сила — в недеянии. В боевых единоборствах, в айкидо, например, или каратэ, величайшая победа — не допустить поединка. Тренируются не для того, чтобы убивать и калечить, а чтобы защищать и ограждать. В Японии герой Тагавы поддался искусу и проявил свои боевые навыки, что привело к гибели невинных людей. А в России он уже вышел на 90 левел — не стал применять свое искусство, хотя легко бы уделал врагов, которые его избивали. Но он — священник, побеждал силой Божией. После того как он преодолел себя, он стал настоящим сверхпастырем, как апостолы. «Иерей-сан» — это же по сути евангельская история.

— Вы как автор сценария свой опыт преодоления использовали?

— Конечно. Я же пастырь Божий, а знаете, как иной раз хочется по морде дать. Но необходимо сдерживаться. Когда ты внутренне уравновешен и чувствуешь, что правда и сила с тобой, то негативные ситуации сами рассасываются. Пример — моя жена. Она многодетная мать, честная прихожанка, бывший комсорг, и она говорит на одном языке и с богатыми людьми, и с бедными, и со священниками, и с уголовниками, и этот разговор всегда один и тот же: родственно приемлемый. И ни у кого из ее собеседников не возникает мысли ее как-то обидеть, потому что за ней стоит столб силы. Как за всеми правильными людьми.

— Кстати, Кэри Тагава недавно крестился в православную веру. Ваш пример подействовал?

— Нет, я на него никакого влияния не оказывал. Чудо с нашим братом Пантелеймоном, с Кэри, произошло после того, как он оказался в среде русских людей и соприкоснулся с нашей культурой. Да и роль подействовала — такого погружения в материал, желанного для любого драматического актера, у него еще не было. Кэри прошел стадию первичного обаяния Россией: матрешки, медведи, валенки, потом ему очень понравилось, как мы к вере относимся — на съемках же все верующие ребята собрались. Потом понял и реалии, что не все тут в дзэне и не всё гладко. Он долго думал и пришел к такому решению. Хоть Тагава и американец, но ему довольно трудно жилось в Америке и всегда тянуло в Японию. Сегодня я ему подарил Библию на японском языке, которую мне привезли мои друзья по айкидо. Тоже промыслительно — она давно у меня лежала и наконец пригодилась.

— Планируете ли еще совместные проекты с ним?

— Пока не знаю. Пусть Кэри едет в Голливуд, рассказывает там про веру Христову, спасает их. Будет нашим апостолом любви.