Влияние на умы откупщика (или, говоря по-древнеримски, публикана) «Платона», намеренного собирать дорожный оброк с водителей-дальнобойщиков, оказалось чрезвычайно сильным — даже сильнее, чем у тезоименитого древнегреческого философа. Воистину, может собственных «Платонов» российская земля рождать, а «Платоны» будут с земли деньги собирать.
Сам по себе сбор дорожных податей был неизбежен. Когда апологеты автотранспорта указывают на его чрезвычайные успехи — за четверть века без всякой государственной протекции тяжелые автофуры проникли всюду и одолели архаический ж.-д. транспорт; скоро ездить на поезде будет столь же экстравагантно, как на тройке с бубенцами, — они не учитывают маленькую деталь. Бесспорно, железнодорожники нахомутали с тарифами и нахомутали изрядно, но безусловная победа камиона над локомотивом, победа, при которой автотранспорт возит совершенно несообразные для него грузы (песок, щебень) на совершенно несообразные (за тысячу километров и более) расстояния, могла быть одержана при такой системе ценообразования, когда автотранспорт в отличие от ж.-д. транспорта не платит за амортизацию дорог.
В ж.-д. тариф заложены издержки на содержание путейского хозяйства в должном порядке, дальнобойщики от таких тягот были избавлены. Отсюда и феноменальные успехи отрасли.
Конечно, и железные дороги знавали времена, когда о состоянии полотна не слишком заботились. Когда во второй половине XIX в. ж.-д. транспорт являл не менее впечатляющие успехи, чем сегодня автомобильный, качество дорожного хозяйства — особенно в США и в России — было как у нынешних российских автодорог. Отсюда проистекала посильность тарифов etc.
Но отсюда же проистекал и уровень безопасности движения. Катастрофа не какого-нибудь пятьсот веселого, но литерного царского поезда близ ст. Борки осенью 1888 г. По хлипкому полотну с песчаным, а не гравийным, как нужно было бы по-хорошему, балластом (на Курско-Харьково-Азовской ж.-д. были эффективные менеджеры) был пущен на большой скорости состав, ведомый двумя тяжелыми американскими паровозами. Полотно не выдержало, и царский поезд пошел под откос. Тогда урок был все-таки усвоен, в области же автомобильной в России и поныне царит золотой либертарианский XIX век.
Рано или поздно тяжелые машины, разбивающие дорожное полотно, должны были оказаться перед необходимостью платить специальный оброк. Романтический период на транспорте не может длиться вечно. Иное дело — способы внедрения этого объективно необходимого оброка.
Когда сейчас киберактивист А.А. Навальный находится в чрезвычайном возбуждении и подымает шоферов-дальнобойщиков на борьбу со злочинной владой, решительно непонятно негодование охранителей — а чего они, собственно, ждали. Если оставить кота наедине со связкой сосисок или алкаша наедине с бутылкой водки, результат предсказуем на 200%. Но то же относится и к Навальному — на его месте так поступил бы каждый, ибо для взимания оброка избрана система откупов, то есть такая система сбора с населения налогов и других государственных доходов, при которой государство за определенную плату передает право их сбора частным лицам. Дело даже не в том, что в списке этих лиц фигурирует фамилия Ротенберг, вызывающая у А.А. Навального мультиоргазм. Дело в том, что отношение народа к откупщикам как таковым является крайне негативным.
Если, скрепя сердце, люди еще готовы платить налоги государству в лице его официальных агентов, то требование уплаты дани откупщикам всегда и везде вызывает сильное сопротивление. Возможно, это связано с тем, что «откупщик» и «мироед» во всех языках суть синонимы — идеальный откупщик Муразов существовал только на страницах сожженного II тома «Мертвых душ». Возможно — с тем, что КПД откупной системы вообще крайне низок: накануне французской революции, собрав податей на 138 млн ливров, откупщики внесли в казну королевства лишь 46 млн. Нынешние публиканы, занимаюшиеся, например, охраной авторских прав и от этих трудов праведных приобретающих палаты каменные в виде замков в Шотландии, показывают, что традиции вполне живы.
То есть при введении новой подати был избран максимально психотравмирующий способ ее взимания. А равно и дающий максимальные шансы демагогам, желающим волновать народ. Какая была в этом нужда, понять трудно.
Наконец, оценивая перспективы классовой борьбы, всегда следует учитывать, у какого отряда пролетариата какие возможности всучить щетинку властям. Возьмем, например, преподавателей средней и высшей школы, издевательские и унизительные требования Минобра к которым создают впечатление, что речь идет не о доцентах с кандидатами, а о нижних чинах, арестованных на гауптвахте и подвергающихся разным воспитательным приемам со стороны начальника караула. Вообще говоря, Минобр ведет себя так, что куда там «Платону». Но это объясняется тем, что преподаватели народ в общем-то беззащитный, дать сдачи не способный, оттого-то Д.В. Ливанов и оттягивается по полной программе.
Иное дело такие отряды рабочего класса, от которых можно получить чувствительную обратку. Причем даже вне зависимости от справедливости их требований. Представители этих отрядов могут быть в своем праве, могут откровенно зарываться и наглеть, дело не в этом, а дело в их способности настоять на своем угрозой парализации какой-то важной сферы жизни. Водители грузового автотранспорта к этим отрядам рабочего класса относятся, и обращаться с ними приходится соответственно — в стиле Минобра не пройдет.
Если в правительстве не знают о таком списке профессий, с которыми надо поосторожнее, — ну или наготове держать изрядную силу штрейкбрехеров и полиции, — интересно, что там вообще знают. Порой создается впечатление, что они убеждены: «Платон» — это насчет любви к мальчикам. Если так, их может ожидать неприятный сюрприз.
