Необыкновенное превращение

Когда исламские террористы взорвали бомбы у стадиона в Сен-Дени, французская служба безопасности среагировала четко и профессионально. Президент Пятой республики Франсуа Олланд, наблюдавший за товарищеским матчем Франция–Германия, был немедленно эвакуирован со стадиона на вертолете. Это произошло еще до того, как стало известно о захвате заложников в клубе «Батаклан» и расстрелах в парижских кафе, и мало кто из болельщиков, увлеченных игрой, вообще заметил, что президент покинул стадион. Вполне возможно, однако, что целью террористов был именно Олланд — и покушение на лидера страны задумывалось как спусковой крючок цепочки кровавых акций, которые должны были потрясти западный мир.

Реакция Олланда на парижскую бойню свидетельствует о том, что он в полной мере оценил степень опасности, которой подвергался на правительственной трибуне Stade de France. Самый нехаризматичный из всех лидеров Пятой республики, человек, которого в прессе называют Месье Нормаль, внезапно превратился в жесткого и решительного политика, объявившего терроризму войну до победного конца.

Стремительный штурм клуба «Батаклан» полицейским спецназом стал первой ласточкой этого «нового курса» Олланда.

Сразу же после этого Олланд выступил по телевизору с обращением к нации, вспомнив о героической истории и славном прошлом Франции. «Это ужасно, но перед лицом ужаса должна возникнуть нация, которая знает, как защитить себя, как мобилизовать силы и снова победить террористов», — заявил он.

На саммит «большой двадцатки» в Анталье Олланд не поехал. Вместо этого в срочном порядке собрал конгресс — выездное заседание обеих палат французского парламента (Национального собрания и сената) в знаменитом Версальском дворце. За всю историю Пятой республики конгресс собирался 17 раз, в основном для внесения изменений в Конституцию страны — и в исключительных случаях для специального обращения президента. Олланд за годы своего пребывания у власти не собирал конгресс ни разу. До вчерашнего дня.

Выступление Олланда стало сенсацией. В противоположность персонажу Салтыкова-Щедрина, от которого «кровопролитиев ждали, а он чижика съел», беспозвоночный с виду Месье Нормаль взбодрил аудиторию, предложив целый пакет беспрецедентно жестких мер по борьбе с терроризмом, для реализации которых необходимо существенно изменить Конституцию Франции. «Необходимо изменить Конституцию, чтобы позволить властям действовать в соответствии с правовыми нормами против военного терроризма», — заявил Олланд.

Нельзя сказать, что французская Конституция — это неприкосновенное божество, которое никогда не подвергалось изменениям и поправкам. Напротив, ее «дописывали» довольно часто: например, в 1999 году в нее была внесена поправка о равенстве мужчин и женщин, в 2000-м — на основании решения референдума — сокращен срок президентской легислатуры (с 7 до 5 лет), в 2007 году был внесен запрет на смертную казнь. Самая же масштабная конституционная реформа была предпринята по инициативе Николя Саркози в 2008 году — конституционным законом «О модернизации институтов Пятой республики» были изменены, дополнены или изложены в новой редакции почти половина статей Конституции 1958 года. Однако то были поправки, усиливающие позиции парламента, расширяющие контроль над исполнительной властью и даже несколько ограничивающие полномочия президента. Суть же поправок, предложенных Олландом, прямо противоположна.

Прежде всего, Олланд предложил внести в Основной закон страны поправки, дающие возможность лишать гражданства тех французов, которые были осуждены за террористическую деятельность. Об актуальности этой меры свидетельствует тот факт, что четверо из установленных исполнителей парижских терактов были гражданами Франции — и членами ИГИЛ.

Однако кроме этой, безусловно, необходимой меры, Олланд заявил, что в пересмотре нуждаются еще две статьи Конституции, которые оговаривают порядок наделения президента особыми полномочиями и процедуру введения в стране осадного положения в случае исключительной угрозы безопасности. В частности, он предложил изменить статью 16 Основного закона, которая предусматривает наделение президента правом «принимать меры, которые диктуются обстоятельствами», в случае «когда институты республики, независимость нации, целостность ее территории оказываются под серьезной и непосредственной угрозой, а нормальное функционирование конституционных публичных органов прекращено».

Аргументировал свое предложение Олланд тем, что война с терроризмом может не отвечать этим, слишком суровым, условиям, поэтому президенту могут предоставляться чрезвычайные полномочия, даже если другие органы власти функционируют в обычном режиме.

По сути дела, речь идет о значительном усилении главы исполнительной власти — значительном даже по меркам действующей Конституции 1958 года, которая и без того предоставляет президенту республики широкие полномочия. Президент, согласно доктрине «отца Пятой республики» генерала де Голля, играет роль «национального арбитра», верховной инстанции, объединяющей все политические силы страны и способной самостоятельно действовать в кризисных ситуациях.

Примечательно, что, обосновывая свои предложения, Олланд сослался на вторую статью Всеобщей декларации прав человека и гражданина 1789 года, в которой основополагающим правом провозглашается противостояние угнетению. Это сильный ход, поскольку в соответствии с преамбулой Конституции 1958 года Всеобщая декларация прав человека и гражданина является составной частью действующего конституционного законодательства. Таким образом, предлагаемые Олландом нововведения как бы оказываются осененными славными идеалами Великой Французской революции.

«Проблема в том, что мало кто (из собравшихся в Версале. — К.Б.) действительно понял, о чем идет речь и почему пересмотр Конституции обеспечит французам лучшие гарантии безопасности», — не без иронии комментирует предложения Олланда Le Huffington Post.

Некоторые парламентарии обеспокоены тем, что поправки, предложенные Олландом, могут привести к нарушению принципа верховенства закона. Другие возражают президенту, утверждая, что на данном этапе необходимости в пересмотре Конституции нет. «Наша Конституция предлагает все правовые инструменты, позволяющие справиться (с проблемой терроризма. — К.Б.)», — заявил с трибуны конгресса глава фракции «Республиканцев» в Национальном собрании Кристиан Жакоб. Напомню, «Республиканцы» (бывший «Союз за народное движение») — правая партия, которая сейчас находится в оппозиции правящим социалистам. Впрочем, так считают не все «Республиканцы».

В основном они критикуют Олланда за то, что предлагаемые им меры не были приняты раньше — хотя бы после январских терактов в Париже (когда были расстреляны журналисты скандально известного еженедельника Charlie Hebdo и посетители кошерной лавки у Венсенских ворот). «Сколько времени потеряно, сколько ошибок сделано! Если бы у нас было настоящее национальное единство после январских убийств, нам не пришлось бы собираться здесь сегодня», — считает казначей партии Даниель Фаскель.

Правые во Франции (как, впрочем, и в большинстве других стран) традиционно считаются сторонниками сильной власти. Причем чем политик правее, тем более резко он выступает за укрепление суверенитета страны. Самым последовательным сторонником суверенитета Франции, избавления ее от «ига» Брюсселя была и остается лидер «Национального фронта» Марин Ле Пен.

В последнее время многие идеи Марин активно заимствует бывший президент Франции и лидер «Республиканцев» Николя Саркози, понимая, что обсуждение таких проблем, как нелегальная миграция, потеря политической самостоятельности и т.д., может принести ему дополнительные очки на предстоящих в 2017 году президентских выборах. Однако социалисты всегда воспринимались как сторонники «европеизации», более глубокой интеграции Франции в структуры ЕС, проводники поощряемой Брюсселем миграционной политики. И уж точно никто не связывал с социалистами идею укрепления «вертикали власти» и превращения Франции в суперпрезидентскую республику.

Выступление Олланда перед конгрессом показало, что он готов сломать стереотипы и самым беззастенчивым образом перехватить повестку правых. Именно этим и объясняется его неожиданная инициатива по изменению Конституции. Играя в решительного правителя, сторонника чрезвычайных мер, Олланд надеется, во-первых, поднять свой невысокий рейтинг (сейчас ему доверяют около 20% французов), во-вторых, не допустить усиления правых партий, которое после терактов 13 ноября предсказывают все без исключения политологи, в-третьих, обеспечить себе благоприятную стартовую позицию на президентских выборах 2017 года.

Первое у Олланда вполне может получиться — после январских терактов и массовых демонстраций под лозунгами Jesuis Charlie его рейтинг поднялся до 29% (правда, потом опять опустился). Второе — вряд ли. И Саркози, и — особенно — Марин Ле Пен стали говорить о необходимости ограничения миграции и восстановления суверенитета Франции гораздо раньше, чем внезапно «прозревший» социалист Олланд, и избиратель вряд ли отвернется от них.

Впрочем, это станет ясно уже совсем скоро: 6 декабря во Франции пройдет первый тур региональных выборов, на котором, полагаю, кандидаты от НФ одержат несколько убедительных побед. Что же касается третьей задачи — президентских выборов, то здесь, конечно, всё зависит от того, насколько последовательно будет Месье Нормаль выдерживать заявленную в понедельник в Версале линию.

Действительно, чрезвычайные полномочия могут сделать популярным даже политика с низким рейтингом, но только в том случае, если он сумеет этими полномочиями эффективно воспользоваться. Относительно Франсуа Олланда такой уверенности нет. Пропасть между громкой риторикой и реальными делами может оказаться слишком широкой для претендующего на роль нового де Голля президента-социалиста. Дело не в том, что у него нет инструментов для заявленных целей (войны с терроризмом по всем фронтам).

Усилившаяся военная активность ВВС Франции на Ближнем Востоке наглядно демонстрирует, что сил и возможностей для борьбы с ИГИЛ за пределами страны у президента Пятой республики достаточно. Но что касается войны с внутренним врагом, с затаившимися по всей стране и по всей Европе ячейками радикальных исламистов, с тысячами экстремистов, получивших французское гражданство в том числе и за время правления Олланда, — тут всё обстоит гораздо сложнее.

Для того чтобы эффективно противостоять врагу, Олланду недостаточно получить полномочия диктатора. Самые профессиональные спецслужбы не смогут решить проблему исламского терроризма во Франции, если не изменится сама концепция мультикультурализма и отношение к носителям неевропейских традиций во французском обществе. А такое изменение концепции потребует от Олланда не просто заимствования сюжетов и риторики правых, а фактического превращения в правого политика, думающего и действующего, как Саркози или Марин Ле Пен. Полной смены личности и приоритетов.

История знает примеры таких необыкновенных превращений, но Франсуа Олланд, при всех его достоинствах, не Иван Грозный и даже не Наполеон III.