Встреча «большой двадцатки» в турецкой Анталье еще не закончена, но уже понятно, что курс на изоляцию России, который англосаксонские державы во главе с США пытались проводить, начиная с прошлогоднего саммита в Брисбене, завершился закономерным фиаско.
Вчера внимание СМИ всего мира было приковано к маленькому уголку зала для караоке, где сидели друг напротив друга президенты России и США. Тет-а-тет они беседовали около получаса (кто-то пишет, что 20 минут, кто-то настаивает на 40), однако этот недолгий разговор стал своеобразным знаком для всех стран, ориентирующихся на Вашингтон.
«Теперь можно».
Западная пресса пишет: в разговоре с Путиным Обама отметил «важность военных усилий» России в Сирии — а это явное свидетельство изменения позиции Вашингтона в отношении Москвы.
Спустя несколько часов после беседы двух лидеров английский премьер-министр Дэвид Кэмерон заявил, что позиции России и Великобритании в отношении разгрома террористической организации ИГИЛ совпадают. Сегодня утром в необходимости единства, которое должны проявлять страны, в первую очередь в борьбе с международным терроризмом, убеждал российского президента премьер-министр Италии Маттео Ренци. И вряд ли на итальянском премьере всё закончится.
Можно предположить, что восстановить хорошие отношения с Москвой, изрядно попорченные за последний год, будут стремиться многие политики: они и раньше этого хотели, но боялись ослушаться старшего партнера. Теперь же старший партнер сам подает сигналы, что не прочь пойти на мировую — значит, можно и «маленьким».
Кстати, любопытный штрих: в дни саммита Россия не упустила возможности «поставить на место» Австралию, бывший премьер которой, Тони Эббот, перед прошлой встречей Двадцатки грозился «взять Путина за грудки» и «бросить его на землю».
Ответный ход Москвы был не таким пафосным и гораздо более изощренным: Россия добилась исключения Австралии из числа участников переговоров в Вене по мирному урегулированию в Сирии. В этих переговорах принимают участие делегации из 20 стран — а вот Австралию не позвали, и, как объяснили министру иностранных дел Страны Кенгуру американские дипломаты, по настоятельной просьбе России.
Всё это было бы, конечно, забавно, если бы не крайне напряженная международная обстановка, на фоне которой проходит встреча G20 в курортной Анталье. Целый ряд террористических акций на Ближнем Востоке, в Африке, в Европе, кульминацией которых стала атака на Париж вечером 13 ноября, — всё это не могло не сказаться на переговорах членов «двадцатки», которая, вообще говоря, является экономическим саммитом.
В результате главной темой форума стала борьба с терроризмом, а экономические проблемы как бы отошли на второй план.
Между тем политика, как говорил В.И. Ленин, есть самое концентрированное выражение экономики. И проблемы терроризма, а также борьбы с ним, самым непосредственным образом связаны с экономическими процессами, происходящими в мире в целом и на Ближнем Востоке в частности.
ИГИЛ, при всем окутывающем эту организацию средневековом ужасе, вполне современное государство-корпорация, нацеленное не только на территориальную экспансию, но и на извлечение максимальной прибыли из контролируемых активов. Это в первую очередь нефтяные месторождения Месопотамии — те самые, которые в свое время соблазнили Дж. Буша-младшего и его техасских друзей начать процесс экспорта демократии в Ирак.
Лидеры ИГИЛ извлекают прибыль и из других источников (например, весьма доходным бизнесом является торговля памятниками и артефактами древних цивилизаций, коими территории ИГИЛ весьма богаты; демонстративное уничтожение статуй Пальмиры в этом контексте должно рассматриваться, конечно, как акция, направленная на увеличение рыночной стоимости оставшихся исторических памятников), но нефть остается их безусловным приоритетом.
Нефть из захваченных месторождений в Ракке, аль-Омаре, Дейр эз-Зор, Аш-Шаер и т.д. растекается по всему Ближнему Востоку, но главным образом в Турцию. ИГИЛ торгует нефтью, разумеется, неофициально, фактически контрабандно и с большим дисконтом — цена игиловского барреля в среднем на 40% ниже рыночной. Значительный объем нефти ИГИЛ уходил в Турцию через захваченный прошлой осенью город Кобани (Айн-эль-Араб) на севере Сирии, населенный в основном курдами.
К зиме 2015 года курдским отрядам народной самообороны при поддержке американских ВВС удалось отбить Кобани у ИГИЛ. И тут началось самое странное.
Турция, которую неоднократно призывали нанести удары по формированиям ИГИЛ, захватывающим территории у ее южной границы, и которая ни разу не вмешалась в бои вокруг Кобани, подвергла артиллерийским обстрелам окрестности города сразу после того, как он перешел в руки курдов.
Турция в одностороннем порядке установила «запретную зону» на территории Сирии (!) к западу от реки Евфрат, предупредив, что будет уничтожать курдские отряды, которые нарушат границы этой зоны. После этого лидер курдской партии «Демократический союз» Салих Муслим прямо обвинил власти Турции в сотрудничестве с ИГИЛ.
ИГИЛ очень нужно Анкаре — и как поставщик дешевой нефти, и как мощное оружие против курдов, мечтающих о создании собственного независимого государства. Конечно, на официальном уровне турецкие власти будут говорить о необходимости борьбы с терроризмом, но их риторика не должна никого вводить в заблуждение. Полагаю, что и собравшиеся в Анталье лидеры ни на минуту не обольщаются в отношении принимающей стороны.
В то же время Эрдоган тоже не производит впечатления политика, рискующего бросить вызов всему миру. Он здравый и опытный лидер, который прекрасно осознает границы своих возможностей. Если он и саботирует борьбу с ИГИЛ, то лишь потому, что у него есть на это санкция. А кто может дать такую санкцию президенту страны, входящей в блок НАТО, думаю, объяснять не стоит.
То, что нынешняя встреча «большой двадцатки» проходит именно в турецкой Анталье, конечно, совпадение — но совпадение знаковое. Именно здесь, как принято писать, на полях, а скорее в кулуарах G20, у мировых лидеров появляется прекрасная возможность убедить принимающую сторону в необходимости скорректировать свои отношения с ИГИЛ.
В этом смысле главное событие саммита — не получасовая встреча Путина с Обамой, попавшая в объективы тележурналистов, а ночная беседа российского президента с Реджепом Тайипом Эрдоганом, проходившая при закрытых дверях. О том, что лидеры двух стран достигли определенного взаимопонимания, косвенно свидетельствует прозвучавшее сегодня утром заявление главы «Газпрома» Алексея Миллера о том, что проект «Турецкого потока» может быть реализован в самые короткие сроки, несмотря на отсутствие межправительственного соглашения.
Однако говорить о качественном изменении политики Анкары в отношении ИГИЛ можно будет лишь после того, как Эрдоган получит определенные гарантии от ведущих политиков англосаксонского блока — в том числе и по крайне болезненному для него вопросу создания курдского государства автономии. Хочется верить, что после потрясшей мир пятничной бойни в Париже лидеры Запада сумеют преодолеть свое застарелое недоверие к России и сформируют наконец консенсус по отношению не только к террористам, но и к их спонсорам.
