31 октября 2015 года над Синайский полуостровом потерпел катастрофу самолет Airbas A321российской авиакомпании «Когалымавиа», совершавший чартерный рейс из Шарм-эш-Шейха в Санкт-Петербург. Самолет пропал с радаров через 23 минуты после вылета, практически добравшись до заданной высоты в 10 670 м. На высоте 9411 м (по данным сайта Flightradar24) связь с самолетом прекратилась и он начал падать с вертикальной скоростью 30 м в секунду, при этом резко теряя горизонтальную скорость. Пролетев вниз около километра, самолет исчез с экранов радаров.
Эта самая масштабная по количеству жертв катастрофа в истории русской авиации произвела колоссальное впечатление на весь мир.
Во-первых, важен контекст: русские сейчас выступают в роли мирового средоточия зла (уступая разве что запрещенному в России «Исламскому государству»). Но, оказывается, русские тоже люди и тоже смертны, причем смертны внезапно.
Во-вторых, разбился самолет, летевший с популярнейшего курорта, то есть погибли целые семьи, счастливые семьи с детьми, только что отдохнувшие на Красном море, загорелые, счастливые и полные планов.
В-третьих, самолет упал над территорией, в массовом сознании столь же темной и непредсказуемой, как и Донбасс полуторагодовалой давности: боевики, правительственные войска против боевиков, кто где — вообще непонятно. Хотя все в один голос утверждают, что у тех, синайских боевиков средств ПВО, способных сбить самолет на такой высоте, никак нет.
Это мировая реакция. Есть еще и реакция определенной части больного, увы, украинского общества, которая в первые сутки после катастрофы наглядно показала нам то, о чем мы и раньше, признаться, подозревали, рассматривая ход и результаты майданных процессов. Открытую радость и злорадство по поводу «дохлых кацапов» комментировать, признаться, совершенно не хочется. Но эти радость и злорадство были, и они останутся, потому что интернет ничего не забудет.
А еще есть реакция российских СМИ. Их можно понять — аудитория требует информации, а информации крайне мало. В условиях этого неудовлетворенного информационного вакуума издания осваивали относительно новый жанр — коллекции фотографий из аккаунтов погибших в социальных сетях. Смотрите,пишут издания, — какие милые люди. Они так любили жизнь и так хотели жить. И как вершина жанра — фотография стоящего на трапе того самого самолета мужчины с маленьким ребенком на руках. Последние полчаса жизни. Последние полчаса, наполненные ничем, — ручную кладь на полку, пристегнуться, выложить фотографию в интернет, перелистать какой-нибудь бессмысленный авиажурнал, откинуться в кресле и дождаться, когда погаснет табло «Пристегните ремни». И потом всё.
Рефлексии по поводу всех этих аспектов в медиа уже много. Мало лишь версий. А ведь хочется именно их.
Я не специалист, но пока специалисты придерживаются своего корпоративного правила — «никаких версий до официальных результатов расследования», нам, дилетантам, остается только гадать. Пусть и с использованием формальной логики.
А оценить хочется вероятность лишь двух вариантов: была злая воля или же нет.
Аргументы в пользу таковой воли: последнее значение горизонтальной скорости самолета составило 115 км/ч — вы на дачу ездите быстрее, для авиалайнера эта скорость равна, в общем, нулю. С 749 км/ч до 115 км/ч эта скорость упала за 19 секунд. Самолет как будто врезался в препятствие, ведь даже при полном отказе одного двигателя он всё равно продолжал бы лететь.
Обломки самолета разбросаны на большой площади (20 кв. км), что говорит о его разрушении в воздухе. С эшелона (горизонтальный полет на набранной высоте) самолеты вообще падают крайне редко, это самый безопасный режим.
Более того — из 32 случившихся до того катастроф самолетов семейства А320 (2 из них A321) ни одна не произошла по причинам технических неполадок. Ни одна! А всего таких самолетов было построено много более 6 тыс. И почти все они продолжают летать.
Аргументы против злой воли также сильны: пассажиры и сотрудники «Когалымавиа» не раз и не два сообщали о том, что с этим конкретным самолетом проблемы. Пилот самолета уже во время полета сообщал о проблемах и запрашивал аварийную посадку в Каире. Бедуины на Синае видели, как самолет падал с горящим крылом. На фотографиях с места катастрофы мы видим обугленное крыло. В списке пассажиров мы не видим ни одной фамилии, которая могла бы вызвать у нас хоть какие-то террористические подозрения.
И тем не менее отделаться от дурных мыслей непросто.
Разбился русский самолет, вылетевший из арабской страны в то самое время, когда другие русские самолеты бомбят террористов в другой арабской стране. А экипаж, который прилетел на этот самом самолете в Шарм-эш-Шейх накануне катастрофы, ни о каких неполадках не сообщил. А для того чтобы прицепить что-нибудь на крыло самолета во время его обслуживания в аэропорту, совершенно необязательно регистрироваться пассажиром.
Над сообщением людей, которые назвались «Исламским государством» и взяли ответственность за эту катастрофу на себя, сейчас принято сдержанно смеяться. Но вот лично у меня смеяться над этим почему-то не получается.
И если даже этот самолет упал не от того, о чем я сейчас думаю, то это совершенно не гарантирует нас от того, что какой-то другой самолет не упадет от этого же.
