Закупка на миллион

Со следующего года госкомпании могут обязать закупать не менее 2% инновационной продукции в год от суммы заключенных контрактов. Малому и среднему бизнесу придется покупать этой продукции не менее чем на 1% от той же суммы. С 2018 года показатели планируется повысить еще раз — до 5 и 2,5% соответственно. Поможет ли очередной «авторитарный» способ регулирования стимулировать спрос на высокотехнологичную продукцию?

В целом в правительстве РФ убеждены, что малый и средний бизнес, получив доступ к заказам госкомпаний, сможет быстрее развиваться и внедрять новые технологии.

Таким способом власти планируют предоставить новые возможности малому и среднему предпринимательству.

Инновации «задним числом»

В экспертной среде нет единого мнения по поводу того, насколько планируемые поправки будут полезны. Виктор Яшин, доцент кафедры инновационных проектов Российской академии народного хозяйства и госслужбы при президенте РФ (РАНХиГС), считает, что государство не должно оказывать компаниям прямую поддержку или запрещать им что-либо, а должно сделать так, чтобы закупать инновационную продукцию любому бизнесу стало выгодно. Речь в данном случае идет не об одном или нескольких предпринимателях, а об их большинстве. Это можно сделать, например, за счет снижения процентов по кредитам для всех, кто занимается коммерциализацией разработок и трансфером технологий. «Возникает вопрос, не является ли данная обязанность закупать не менее 2% инновационной продукции в год новой создаваемой государством коррупционной лазейкой? — рассуждает Виктор Яшин. — Ведь если у меня есть обязанность, а у моего знакомого инновационная продукция, которая до сих пор не нужна была из-за, например, неудовлетворительного соотношения цена–качество, то почему бы теперь нам не договориться? У него повышение продаж, у меня «чистенький» отчет. А как поступить с прибылью, условиться проще простого».

В добавление к этому Виктор Яшин рассказал, что он неоднократно бывал на стажировках на разных предприятиях в Финляндии и Германии, но никогда не слышал, чтобы за границей кто-то кого-то обязывал покупать высокотехнологичную продукцию. При этом государство, регионы и муниципалитеты уделяют большое внимание созданию условий для плодотворной инновационной деятельности. В европейских инновационно-технологических центрах, бизнес-инкубаторах «тепло и светло», у каждого сотрудника есть возможности как для реальных, так и для виртуальных коммуникаций, сотрудники обеспечены всем необходимым оборудованием. А результативность инновационной деятельности оценивается не в процентах, а в количестве созданных рабочих мест.

Еще несколько «подводных камней» новой поправки назвал Константин Прядко, руководитель направления исследований в области инвестиций научно-исследовательского центра «Неоэкономика». По его мнению, формальные требования к закупкам со стороны государства очень легко так же формально обойти. Госкомпаниям будет достаточно на бумаге имитировать активность в этом отношении. «Любые формальные требования могут быть обойдены — это привычный стиль работы в России, — говорит Константин Прядко. — Была бы задача, а уж юридическое лицо под ее исполнение всегда найдется, и это юридическое лицо будет соответствовать всем необходимым критериям». Схема проста: как только «обязаловку» введут, будет заключено колоссальное количество сделок. По итогам госкорпорации составят отчеты: столько-то юридических лиц, у них столько-то всего закуплено. А дальше никто не будет проверять, какая из компаний и куда совершила поставку. Это просто будет невозможно.

Несмотря на большое количество отрицательных мнений, некоторые из экспертов все же считают, что введение четко регламентированной нормы закупок инновационной продукции — это реально необходимая мера. Например, Михаил Васильев, президент Гильдии инвестиционных и финансовых аналитиков (ГИФА), убежден, что это одна из полезных временных мер для удобства работы малого и среднего бизнеса. «В государстве работает целая программа поддержки малого и среднего предпринимательства, — отметил эксперт. — Не надо утрировать и путать два понятия: поддержка инновационных продуктов и наглая коррупция, которая и сейчас существует. С ней уже борются и будут бороться дальше. А если кто-то захочет провернуть свое дельце в обход закона, то его нужно наказывать, заводить на него уголовное дело».

ПИР горой?

«Авторитарные» методы регулирования закупки инноваций госкомпаниями в России уже не в новинку. Так, в конце лета Высшая школа экономики (ВШЭ) опубликовала результаты исследования, в котором были обобщенные итоги выполнения госкомпаниями программ инновационного развития (ПИР) за 2011–2013 годы и приоритеты их дальнейшей реализации. Сейчас госкомпании вкладывают в инновационные программы около 16% выручки, говорится в исследовании. Источниками данных для анализа послужили ПИР госкомпаний, отчеты и ежегодные мониторинги их реализации, а также опрос представителей компаний, проведенный в 2014 году Институтом статистических исследований и экономики знаний (ИСИЭЗ ВШЭ).

В целом программы инновационного развития компаний с государственным участием реализуются уже четыре года. Впервые инициатива была озвучена еще в начале 2010 года, когда вышло соответствующее поручение президента РФ. В течение 2011 года 47 крупнейших государственных компаний, представляющих ключевые секторы российской экономики, разработали и утвердили указанные программы. В дальнейшем число таких компаний было увеличено до 60, в сумме они обеспечивают около 20% российского ВВП. Среди них крупнейшие госкомпании в области машиностроения («Ростех», ОАК, РКК «Энергия»), добывающей промышленности («Газпром», «Роснефть»), инфраструктуры (РЖД, «Россети»). Компании разрабатывают ПИР с учетом своих бизнес-стратегий, а также национальных приоритетов технологического развития.

Интересно, что у компаний в разных секторах экономики затраты на инновационную продукцию сильно различаются. Так, в компаниях космического сектора, авиа- и судостроения доля инвестиций в инновации достаточно велика. Основная часть расходов на таких предприятиях приходится на научные исследования и разработки. В добывающем секторе, энергетике, инфраструктурных компаниях, напротив, удельный вес затрат на ПИР в выручке существенно ниже. Средства в этих компаниях тратятся на создание новых и модернизацию существующих мощностей.

Тем не менее некоторые общие результаты ПИР все же показательны. Так, всего за период реализации инновационных программ компании демонстрировали значительное повышение доли высокотехнологичной продукции: 27,1% в 2013 году против 15,4% в 2011 году. В абсолютном выражении объем реализованных инновационных товаров, работ, услуг вырос за этот период почти втрое — с 250 до 736 млрд рублей. Производительность труда за три года реализации инновационных программ в среднем выросла на 63% по всем компаниям. Другими словами, за три года выручка в расчете на одного сотрудника увеличилась в среднем на 23%.

Темп прироста объемов исследований и разработок, демонстрируемый компаниями за период реализации программ, практически втрое превышает средний по экономике. Важная деталь: даже в условиях динамичного роста расходов на исследования и разработки содержание самих проектов зачастую носило далеко не радикальный характер. Зато у многих госкомпаний сложились устойчивые связи с отраслевыми научными организациями. Авторы доклада даже отмечают формирование в некоторых госкомпаниях расширенных научно-технических и экспертных советов по инновациям с участием представителей вузов и научных организаций.

Сказано, но не сделано

Изначально планировалось, что реализация программ инновационного развития будет не только стимулировать повышение конкурентоспособности госкомпаний, но и позволит создать спрос на инновационные товары и услуги в российской экономике.

При этом любое «принуждение к инновациям» (и обязательные закупки инноваций, о которых говорилось вначале, — только часть большой проблемы) оценивается экспертами как мера крайне неэффективная. Авторы исследования, проведенного во ВШЭ, пишут, что «подобная политика отчасти была оправдана исторически сложившимися условиями функционирования компаний с госучастием — низкоконкурентной средой и нередко монопольным положением на рынке, отсутствием экономических стимулов для инновационной деятельности. В такой ситуации формирование подобного рода «искусственных» инструментов государственного воздействия, как ПИР, оставалось фактически единственной возможностью переломить текущие тренды».

Государственную политику разработки и реализации программ инновационного развития представители госкомпаний оценивают как в той или иной степени эффективную, показал опрос Института статистических исследований НИУ ВШЭ. Вместе с тем ее результаты можно будет ощутить не ранее чем через 5–7 лет и при этом далеко не во всех организациях. «На мой взгляд, имеющиеся результаты противоречивы, — говорит Михаил Голанд, директор Центра взаимодействия с органами власти, институтами развития и компаниями ИСИЭЗ ВШЭ. — С одной стороны, в подавляющем большинстве компаний удалось создать систему управления инновациями, появились сотрудники и целые подразделения, ответственные за инновационное развитие. С другой — добиться качественного повышения уровня инновационной активности госкомпаний все же не удалось». А раз так, то, может быть, государству стоит задуматься над тем, чтобы попробовать стимулировать закупку инноваций не только по системе «приказано-сделано», но и другими, более вдумчивыми способами?