Голова программиста Спиридонова

Мировая трансплантология оказалась на пороге очередной революции. Итальянский нейрохирург в ближайшие два года планирует провести первую в мире операцию по пересадке нового тела к голове россиянина.

Многие эксперты признают, что при нынешнем уровне развития медицины эта новость уже не кажется какой-то сверхфантастической. Сам потенциальный «первопроходец» врач Серджо Канаверо утверждает, что амбициозные планы увенчаются успехом, если удастся соединить спинной мозг с нервными окончаниями. В этом случае иммунная система не отторгнет голову, и организм начнет воспринимать все части тела как единое целое. Потенциально таким способом можно спасать жизни людей, страдающих от дегенерации мышц и нервной системы.

На пороге сенсации

Подготовка к операции начнется уже в ближайшем будущем, но провести ее удастся не раньше 2017 года. Секрета из технологии, которую он намерен применить, Серджо Канаверо не делает. Донорский орган (тело) и голова пациента будут охлаждены, чтобы клетки организма смогли прожить какое-то время без кислорода. Ткань вокруг шеи рассекут скальпелем, кровеносные сосуды соединят с помощью трубок, а концы спинного мозга «склеят» специальным клеем. После этого пациенту придется пробыть в искусственной коме примерно четыре недели — для того, чтобы дать организму окрепнуть. Для «налаживания» связей между нервами спинной мозг будут стимулировать с помощью вживленных электродов. Операция, по предварительным оценкам, продлится 36 часов. В ней будут принимать участие 150 медиков, сменяя друг друга. Стоимость трансплантации эксперты оценивают в $11 млн. Для покрытия затрат будут привлекаться инвесторы.

По оптимистичным прогнозам нейрохирурга, проснувшись, пациент сможет двигаться, чувствовать мышцы лица и даже разговаривать прежним голосом. В течение года он научится ходить. Одной из главных проблем Серджо Канаверо признал тот факт, что далеко не каждая страна готова разрешить провести настолько сложную операцию по трансплантологии. Что касается выбора потенциального пациента, то им, скорее всего, станет гражданин России 30-летний Валерий Спиридонов. Программист из Владимира согласился на рискованную операцию из-за смертельного диагноза — врожденной спинальной мышечной атрофии (синдром Верднига—Гофмана). В настоящее время болезнь Валерия прогрессирует, и фактически новое тело для него является единственным шансом продлить жизнь.

История вопроса

Обсуждение, есть ли хоть малейший шанс на то, что операция увенчается успехом, и выглядит ли новый виток трансплантологии этичным, захлестнуло мировое врачебное сообщество. Сама идея не так уж и нова, напоминают медики. «Первым эксперимент по трансплантации головы одной собаки другой провел гений советской медицины хирург Владимир Демихов, — напомнил академик Александр Чучалин, директор Московского НИИ пульмонологии, главный терапевт России. — Операция прошла в 1954 году, после этого животное пришло в сознание и прожило в течение нескольких дней». Чуть позже, в 1970-х годах, схожий эксперимент на обезьяне провели американские хирурги. Так как медики даже не пытались «склеить» части спинного мозга, ходить животное не могло, но дышало, правда, со сторонней помощью. Через девять дней после операции иммунная система отторгла чужую голову, и обезьяна умерла. «Конечно, нынешней уровень развития медицины выше того, на котором проводились прежние операции, так что говорить о том, что подобная трансплантация нереальна в принципе, я бы не стал, — отметил Александр Чучалин. — Если ее удастся осуществить, это будет настоящий прорыв. Что касается этической стороны вопроса, то есть болезни, при которых подобная операция для пациента — единственный шанс выжить, и неправильно его этого шанса лишать». Сам Александр Чучалин в начале 2000-х годов впервые в России провел пациентке двухстороннюю пересадку легких. Благодаря успешной операции удалось спасти жизнь Наталии Смирновой, врачу из Санкт-Петербурга. В то время права на ошибку у группы медиков не было: на операцию необходимо было получить специальные разрешительные документы. И один из чиновников Минздрава сказал Александру Чучалину: «Запомните, если исход будет неблагоприятный, вы больше никогда не будете врачом». Приходилось взвешивать каждый шаг, продумывать любую мелочь. Сегодня специально разработанные лекарства помогут обеспечить защиту от отторжения донорских органов, уверяют оптимистично настроенные медики. Впрочем, хватает при обсуждении вопроса и скептиков.

Так, Анзор Хубутия, главный врач НИИ скорой помощи имени Склифосовского, уверен: трансплантация головы невозможна до тех пор, пока ученые не найдут способ восстановить работу отрезанных частей тела. «Не исключено, что в будущем это будет возможно, но не сейчас. На данный момент не решены вопросы по восстановлению, регенерации организмом утраченных частей органов», — подчеркнул профессор. Он также добавил, что об успешной пересадке головы можно будет говорить только тогда, когда станет возможно восстанавливать работу атрофированного спинного мозга. При этом Анзор Хубутия не исключил, что в будущем этот вид трансплантации можно будет осуществить. Он напомнил, что раньше невозможно было представить трансплантацию печени, почек или сердца, а сейчас эти операции уже стали рутинными.

«Молодая» кора головного мозга, высший отдел нервной системы, вполне восстановима, — поясняет врач-нейрохирург Павел Рудич. — После повреждения коры можно надеяться на восстановление функции поврежденного участка. Есть еще и такой вариант, при котором другой участок коры возьмет на себя функции утраченного.
Так, человек с повреждением корковых центров вполне может вновь заговорить, научится читать и писать и так далее. Но спинной мозг — дело совсем другое.

Говоря упрощенно, это — многожильный кабель. Чтобы восстановить работу этого кабеля, надо соединить все многочисленные «жилы» друг с другом в том же порядке, в котором они были прежде. Но в спинном мозге таких «жил» сотни тысяч! Малейшее смещение — и нужный «проводок» уже не найдет свою пару». При этом, по словам нейрохирурга, даже если соединить спинной мозг «точь-в-точь» — он срастется не с помощью клеток, способных проводить нервные импульсы, а с помощью своеобразного «рубца», похожего на тот, что остается на коже после заживления поверхностных ран. А клетки этого «мозгового рубца» проводить сигналы от головного мозга на «периферию» — к рукам, ногам, внутренним органам — все равно не могут.

Россия и мир

Впрочем, трансплантология — это такая область, в которой вещи, еще совсем недавно казавшиеся фантастикой, довольно быстро становятся реальностью. Безусловно, пересадка головы — уникальная операция, но существуют и другие, столь же невероятные по своей сложности. Например, в 2002 году в Бостоне мужчине пересадили обе руки. Годом ранее после 15-часовой операции медики подарили пациентке новое лицо. Трансплантация женщине понадобилась после того, как ревнивый муж облил ее кислотой. Пересадили нос, губы, мимические мышцы, часть шеи и даже лицевые нервы. В Швеции была осуществлена пересадка матки — от матери к дочери, которая впоследствии родила ребенка. Малыш появился на свет недоношенным, но здоровым. Хирурги признавались: несмотря на успех, рутинной операция станет нескоро: только на подготовку у них ушло 13 лет.

Как скоро подобные операции станут обыденными в России — отдельный большой вопрос. Уровень трансплантологии во многом зависит от того, насколько часто такие операции в стране проводятся: в ходе работы хирурги получают и новый опыт, и новые идеи. Но вот как раз с регулярностью подобных операций в России большая беда. «К примеру, в США в год проводится около 300 пересадок легких, у нас — всего 10, — отметил Александр Чучалин. — И это при том, что в России есть и уникальные методики, и уникальные специалисты, ими владеющие».

Не меньшей проблемой, мешающей развитию медицины будущего, стал и тот факт, что все крупные центры, где такие операции проводятся, сосредоточены лишь в больших городах. «Реальная же потребность в этих операциях намного больше, — говорит Владимир Круглый, член комитета Совета Федерации по социальной политике, детский хирург-онколог. — И нам необходимо срочно расширить географию проведения подобных операций». По словам сенатора, эти проблемы способен решить законопроект о трансплантологии, уже внесенный в Госдуму. «Одна из причин незначительного количества операций в стране заключается в том, что мы сталкиваемся с нехваткой доноров. Действующее законодательство предполагает для тех, кто может ими стать, «презумпцию согласия». При этом информирование населения, как можно свое согласие выразить, почему это важно и нужно, практически не ведется», — объяснил Владимир Круглый.

Да, все получится

Александр Кравец, член комитета Госдумы по охране здоровья

Я думаю, что шансы на то, что эта операция увенчается успехом, есть. Хоть это и будет выглядеть настоящим чудом. Прежде подобные операции проводились на животных, но прожить после них долгое время им не удавалось. Надеяться остается только на то, что с тех пор медицинские технологии были серьезно усовершенствованы.
Врач, решившийся провести операцию, утверждает, что у него могут возникнуть трудности с выбором страны, власти которой позволят ее сделать. Не думаю, что этой страной окажется Россия, у нас нет для этого условий: мы серьезно уступаем западным странам по уровню развитию трансплантологии. Развиваться эта сфера может, только получая достойное финансирование со стороны государства. А в нынешних реалиях у государства нет на это денег: финансирование системы здравоохранения снижается. Недостаток же финансирования сказывается и на фундаментальных исследованиях в области трансплантологии, и на количестве и качестве проводимых операций.

Нет, ничего не выйдет

Антон Беляков, член Совета Федерации, врач-педиатр

У меня есть сомнения, что эта операция в принципе состоится. Дело в том, что здесь нарушена сама технология подготовки к ней. Прежде чем анонсировать намерение провести такую операцию на человеке, традиционно проводятся операции на приматах. После этого научному сообществу предъявляются не только их результаты, но и трудности, которые могут возникнуть в процессе. Здесь ничего подобного не делается. Плюс к этому хирург, который вызвался ее провести, имеет неоднозначную репутацию в экспертном сообществе, он даже не состоит в итальянской ассоциации нейрохирургов. Происходящее больше похоже на некий бизнес-проект. Во-первых, врач сделал себе имя, о нем заговорили, теперь он может получать заказы на операции менее сложные. Во-вторых, он может собирать деньги у спонсоров на проведение этой операции, а после заявить, что ее проведение он откладывает и сначала все-таки хочет испытать технологию на примате. Конечно, есть вариант, что он все же решит провести ее на выбранном пациенте, предварительно составив с ним очень сложный контракт, предполагающий, что тот готов добровольно уйти из жизни, но это очень маловероятно. Ни одна развитая страна проведение операции без той подготовки, о которой я говорил, все равно не разрешит.