«Под Владимиром задержан Олег Белов — возле дома его тещи. Следователи полагают, что он собирался убить ее — как ранее своих шестерых детей и беременную жену. А еще, по всей видимости, он так же зверски расправился с собственной матерью. При задержании Белов попытался напасть с ножом на полицейских».
Среди откликов сразу прорезалось предсказуемое: вот была бы у нас ювенальная юстиция, как в «цивилизованных странах», такого бы не произошло.
И как же она помешала, например, душевнобольному Джону Хаузеру купить пистолет и расстрелять из него посетителей кинотеатра в Луизиане? Как она остановила Андреаса Лубица, когда он вместо того, чтобы лечиться, пилотировал самолет и убил 150 пассажиров, в том числе 16 школьников?
Ювенальная юстиция вообще не по этой части. Решает другие задачи, более важные для новейшего мирового порядка. Нижегородская трагедия произошла не оттого, что мы в этот миропорядок плохо вписываемся, а скорее наоборот: оттого, что слишком резво вписались.
Речь пойдет о психиатрической помощи, которую «реформировали» так же радикально, как финансы или образование (примерно в том же направлении и в те же годы). Это именовалось деинституционализацией. Извините за терминологию, с помощью которой можно сломать язык, не я ее придумал, а тем, кто придумал, наверное, не хотелось называть простые вещи своими именами.
Вот простые бытовые подробности в изложении классика американской психиатрии Эдвина Фуллера Торри:
«В 1984 году в округе Колумбия я лично обследовал бездомную женщину с бредом и галлюцинациями, бродившую по городу с топором. Полиция отказалась доставить ее в психиатрическую клинику, потому что та еще не совершила ничего такого, что свидетельствовало бы о ее опасности для окружающих. В штате Висконсин мужчина забаррикадировался в своем доме и сидел с винтовкой в руках, повторяя: «Убей, убей!» Судья постановил, что этот человек представляет недостаточно явную угрозу, чтобы подвергнуть его госпитализации в принудительном порядке» (Шизофрения. СПб, 1997. С. 238. Выделено мною. — И.С.).
В нашем случае психиатры и правоохранители годами не реагировали на неадекватное поведение страдающего шизофренией О. Белова. Ведь «в современной медицине нет понятия учета, поэтому даже больного человека никто не может заставить посещать врача».
Выработался типовой ответ на жалобы, что он может кого-то убить: «Вот когда убьет, тогда и звоните!»
Дело не только в лени и пренебрежении служебным долгом. Сама формула не является отечественным изобретением. Долго (и справедливо) смеялись над советскими учеными, которые подстраиваются под последнее постановление ЦК КПСС. А чем лучше медицинская наука (и практика) на базе беллетристики?
Помните роман Кена Кизи «Над кукушкиным гнездом»? Больница — тоталитарный институт, в белых халатах — тюремщики, лучшая терапия — свобода. Узнав о новых «трендах» в лучших сумасшедших домах Филадельфии, отечественные чиновники принялись их копировать с энтузиазмом Эллочки Щукиной.
«Нынешняя осень изменит жизнь многих пациентов психиатрических больниц... В России началась масштабная реформа службы психиатрической помощи. За пять лет, на которые рассчитана реформа, 750 тысяч пациентов отпустят из стационаров домой или поместят в специальные общежития для психохроников... Всех этих людей объединяет не только диагноз, но и стремление вырваться из «психушки»... Реформа, на которую запланировано потратить 7,5 миллиарда бюджетных рублей, дает им этот шанс».
Добавьте еще «демедикализацию», то есть прогрессирующее сокращение списка диагнозов. Не будь тем, что ты есть. И сексуальные перверсии уже не перверсии, а «разновидности нормы», и олигофрения — не дефект, а «особенность». Каким-то чудом (и неожиданно проснувшейся в России политической волей) удалось предотвратить легализацию опиатной наркомании через метадоновую «терапию», которая не терапия вовсе, а пересаживание наркомана с одного тяжелого наркотика на другой.
Не надо верить мошенникам на слово, принимая всерьез версию, что их действия продиктованы гуманизмом. Когда английские эскулапы приезжают к молодой женщине, которая «решила свести счеты с жизнью, отчаявшись родить ребенка», и принципиально не оказывают помощи, потому что несчастная Керри Вултортон, видите ли, добровольно решила умереть и ее спасение будет нарушением прав человека, то никакая это не доброта, а привет от доктора Менгеле.
Свобода — великая ценность, но шизофреник, который ловит чертей, не может ею обладать: он не осознает реальности и себя в ней. Права человека, конечно, должны быть защищены, в первую очередь право на жизнь. Именно поэтому больной в состоянии депрессии должен немедленно получать лечение — слава Богу, есть эффективные антидепрессанты, — а не кончать жизнь самоубийством. Тем более при этом не должны гибнуть другие люди. И наркоман нуждается не в какой-то «дестигматизации», а в избавлении от яда.
Конечно, традиционная психиатрия и у нас, и в других странах допускала множество злоупотреблений, когда людей помещали в клиники по политическим соображениям или просто чтобы расправиться с неугодным. Но злоупотребления возможны в любой отрасли. Разве мало их в общественном питании? Клиенты травятся, заболевают желудочно-кишечными инфекциями, даже погибают. Что же теперь, в порядке борьбы со злоупотреблениями поваров произвести дересторанизацию? Чтобы любой желающий свободно заходил на кухню, ел и пил, сколько захочется, а платил, сколько не жалко?
Пора возвращаться к здравому смыслу.
